***
Оказалось, что терпеть вампирский голод чертовски трудное занятие. Лив была на грани того, чтобы попросить связать её и вставить в рот кляп. Гейл перелопатил все свои книги, но ничего не нашёл о заклинании джинна. И всё же он настаивал, что это могущественная и коварная иллюзия, которая рассеется со временем. При попытке снять чары, его так шибануло магией, что волшебник улетел далеко в поле. — Говорят же детишкам, не связывайтесь с джиннами, — проворчала Джахейра. — О многих пакостях слышала, но о таком в первый раз. — Может, тебе всё же стоит… выпить немного? — предложил смущённо Уилл. — Тяжело смотреть, как ты страдаешь… — Пока Астарион опустошает наш лагерь, — мрачно закончила Шедоухарт, прижав к груди бумажный пакет с булочками. — Боюсь, он так лопнет и помрёт до того, как иллюзия или проклятье развеется, — заметила Карлах и откусила от целого батона хлеба. Астарион, что называется дорвался. Бутерброды, салат, фрукты, шоколад, хлеб, копчённый окорок… и литры алкоголя, смешавшиеся, должно быть, в нём в ядрёную бурду. Смотреть страшно и больно… — Я мечтал об этом двести лет! Что бы ещё попробовать?.. С полей вернулся Гейл, на ходу вытаскивая из волос какие-то колоски. — Как я уже говорил, это всего лишь иллюзия. И рано или поздно, а я всё же склонен думать, что очень скоро, всё вернётся на круги своя. Поэтому категорически советую Лив держаться. Если ты выпьешь крови, то ощутишь расплату потом. Кхем, стошнит как минимум. Что же касается этого счастливого идиота… что ж, полагаю, иллюзия ещё может сыграть с ним такую злую шутку, как зов природы и… Договаривать не пришлось. Природа позвала требовательно, а бегал белокурый эльф и правда быстро… — Могу предложить тебе зелье сна, — Гейл обратился между тем к Лив. — Если повезёт, то к утру всё… наладится. — А остроухого болвана давайте всё-таки свяжем, когда из кустов вернётся, — предложила Карлах. — Чтобы не переводил наши запасы зря.***
Нет в этой жизни справедливости, угрюмо думал Астарион, любую идиллию какое-нибудь дерьмо испортит. Иногда слишком буквально. Срочно нужно зелье забвения. И туман забвения. Или избавиться от свидетелей. Но что его слегка удивило и отвлекло от собственных невзгод, так то, как Лив стойко держалась, хотя вид у неё был жутковатый. Воспалённый взгляд красных глаз. Сухие губы. Озноб и жар. Мучения. Вся агония в одном горящем взгляде. Да, вот так и выглядит голодный вампир, Астарион много раз видел этот взгляд у других отродий, а они, должно быть, у него. И занудный Гейл прав — чары джинна лишь обман, сейчас Астарион чувствовал то же тошнотворное ощущение, что появлялось, если ему приходилось-таки что-то съесть перед своей жертвой. Или по прихоти Касадора. Послевкусие отравления. Однако, ещё одну вещь Астарион проверить не успел. Дало ли заклинание джинна ему отражение? Мерзавцы связали его таки и бросили вместе с Лив в сарае, и битый час Астарион пытался вывернуться из узлов, которые навязала Джахейра. И у него почти получилось. Лив тоже связали. Но она сама об этом попросила, отказавшись от зелья сна. Мучилась самозабвенно. Да, дорогая, вот что он чувствует каждый день. Правда, сам он всё же не смотрит на Лив с таким безумновато-плотоядным видом. Хочется верить, что не смотрит… И хорошо, что её связали. Ах да, ещё все почти в отряде будто бы сочли своим долгом высказать Астариону за отказ дать Лив крови, пусть необходимость этого и была… иллюзорной. Но Астарион натурально содрогался от такой перспективы. Чтобы кто-то вонзил в него клыки… Нет. Он не хочет через это проходить. Снова. Разом наваливается столько воспоминаний и паника… Наконец освободившись от пут, уже глубокой ночью, Астарион растёр руки и тихо-тихо отправился к своему заветному зеркалу. В нём что-то отражалось, он заметил издалека. Прибавил шаг и… ничего. Астарион расстроенно вздохнул, коснулся языком зубов. Клыки. Пустота в животе. И тошнота от отравления едой накатила с новой силой. Ему нужна кровь. Вновь. Облизав губы, он усилием воли взял себя в руки, как делал множество раз за двести лет. А потом бесшумно ушёл охотиться в пригород.***
Наутро Лив чувствовала себя настолько голодной, что целого быка бы съела. Гейл для неё расшедрился и решил наготовить настоящий пир. Астарион сморщил нос, как только почуял запах еды, и смылся из лагеря. Однако быстро вернулся, едва не столкнувшись с гурцами. После его отказа поделиться кровью на душе у Лив остался небольшой осадочек. Она, значит, как дурочка, кормит его, несчастного, себя не жалея, а он… Вздохнув, Лив попросила добавки. …Несколько дней спустя, отразив ночью нападение отродий Касадора и наводя порядок в лагере после побоища, Лив невзначай спросила у Астариона: — Предположим… если бы у нас всё было наоборот… и кровь была бы нужна мне, а ты мог бы её дать… Как бы ты поступил? — Всё ещё дуешься на тот случай? — усмехнулся Астарион, легко её раскусив. Лив насупилась. — Ну не хмурься, морщины будут, — потерев пальцем её лоб, с улыбкой проговорил он. — Ты не ответил. — Потому что я не знаю… — признался он вдруг виновато. — Может быть. Ведь мы всё еще были бы вместе, как сейчас? Не хотелось бы видеть твои страдания. И если бы меня за всю жизнь не кусал никто, кроме тебя… О, мурашки от этого по телу. — Перестань, — ткнув его пальцем в бок, проворчала Лив, почему-то смутившись. Он улыбнулся шире, сверкнув клыками, как всегда каверзно улыбался, заметив, что она смутилась. — Я рад, что в тот раз ты… не запятналась, — тихо признался он через пару минут. А ещё через миг нежно её обнял, но так же быстро отстранился и отошёл. А Лив осталась стоять, потерянно размышляя, что вампиром быть очень сложно.