***
Изумрудный огненный вихрь рассеялся, представляя взору знакомую, неприлично дорого обставленную залу. Мелькнувший в поле зрения домовой эльф пискнул неуклюжее приветствие и исчез с тихим хлопком. Драко вышел из камина и отряхнул мантию от остатков пепла, как вдруг массивная дубовая дверь отперлась, являя хозяина поместья. — Это и правда ты, — в сердцах прошептал Теодор, облачённый в чёрный шёлковый халат и кожаные тапочки в тон. — Значит, ты прочёл его. — Твой изысканный слог подкупил меня, — усмехнулся Драко. Тео широко улыбнулся и приблизился к нему, сжав руки в кулаки, изо всех сил сдерживая порыв сорваться с места и подбежать. Малфою часто казалось, что ментальный возраст его друга равнялся от силы годам десяти. Причём, десятилетней девчонки. — Ты не против, если я тебя обниму, или для этого ещё слишком рано? — Только не целуй. Едва Драко успел произнести последнее слово, как Тео набросился на него и заключил в совсем недевчачий удушающий захват. Если бы организм Нотта вырабатывал феромоны и окситоцин, реагируя на Драко, то его артефакт, наверное, уже бы взорвался. Малфой надсадно кашлянул и неловко похлопал его по спине, но внезапно Тео опустился перед ним на колени и сжал его руку в своих ладонях. — Прости меня, Драко, — его огромные чёрные зрачки блестели в солнечном свете на манер глаз акромантула. — Я хотел как лучше. Это было проявление дружеской заботы, никакой личной выгоды. Взгляд Драко метался между лицом Тео и их соединёнными руками. Он опять лапает. Я ненавижу, когда меня лапают. — Да встань ты уже, Мерлина ради, — закатил он глаза и выдернул руку. Поскольку теперь Драко было, с чем сравнить, подобные прикосновения любвеобильного Нотта отныне казались не просто неприятными, а и вовсе нестерпимыми. До появления Грейнджер Драко в принципе был нетактилен. Даже во время объятий с матерью их телесный контакт был исключительно редким и непродолжительным. — Всё такой же недотрога, — ухмыльнулся Тео, вставая на ноги. — Виски? — Нет, спасибо, — они направились к дивану, на котором провели бесчисленное количество часов за картами, шахматами и разговорами. Почему-то Драко сейчас казалось, будто всё это осталось в прошлом — с прошлым ним. Будто снова наступило послевоенное непостоянство, которое приведёт к совсем другой реальности, нежели была предыдущие четыре года. — Могу я спросить, как именно ты узнал про то, что я связывался с Грейнджер? — Тео разместил локоть на спинке дивана и подпёр кулаком щеку. — А с чего ты взял, что она не рассказала мне об этом сама? — Предполагаю, она бы не стала. Ты ведь был с ней на Рождество? Как этот скользкий тип уже умудрился залезть ему в душу за грёбаных пять секунд? И самое главное, по неясной причине Драко был не против. Он никогда бы не признался себе в том, как сильно на протяжении прошедших недель ему хотелось поделиться с Тео всем, через что он прошёл, но, по правде говоря, он ожидал, что Нотт первым делом поинтересуется подробностями инцидента в Отделе тайн. — Я тут на днях, вроде как, едва не погиб. — Прошу тебя, давай не будем о плохом, я и так слишком перенервничал. Драко испытал схожее ощущение с тем, когда Грейнджер забыла дать ему обезболивающее. Только Нотту с таким отношением даже кота заводить противопоказано. — Я случайно нашёл письмо, пока она спала. — Уф-ф, — Тео нахмурился и болезненно оскалился. — Неловко вышло. Постой… ты сказал, пока она спала? То есть, утром? То есть… О! О-о-о! — он вскрикнул и затряс кулаками в воздухе, словно умалишённый. — Салазар… — Вы переспали! У тебя был секс, это же просто чудо! — Ну… да, — довольно хмыкнул Драко, сопротивляясь глупой улыбке и проклиная всё, на чём свет стоит, из-за того, что Нотт выдавил из него нежеланную эмоцию. Реакция Тео будто послужила чем-то вроде бесконтактной щекотки — устоять от предательской улыбки было невозможно. — Ты и Гермиона Грейнджер! — взвизгнул Нотт. — Это лучшее, чего я добился за всю свою жизнь! — Никакой личной выгоды, говоришь? — Забудь, — махнул он рукой, — моё эго только что взлетело до небес. — Мы бы и без тебя как-то справились, — заметил Драко, цинично изогнув бровь. — Да, конечно. Если бы Кармелла Монфор-л’Амори написала о вас роман, то ваш секс случился бы примерно на девятисотой странице третьего тома. — Ты преувеличиваешь, как всегда, — фыркнул Малфой. — Максимум на шестисотой второго. Они рассмеялись, и Драко почувствовал, как былая обида безудержно отступала. Тео действительно любил его, намного сильнее, чем Драко заслуживал. — Подозреваю, что твоё эго проткнёт слой земной атмосферы и улетит в космические просторы, когда ты узнаешь, что наш секс в каком-то смысле спас мне жизнь. Тео мгновенно умерил веселье и уставился на Драко во все глаза. — Ты ведь имеешь в виду не то, что благодаря твоим сексуальным умениям Грейнджер бросилась в огонь и вытащила тебя до того, как ты превратился в горстку пепла? Не то чтобы Драко не ожидал подобной пошлости от Нотта, но, несмотря на всю предсказуемость его примитивной реакции, Малфой воздержался от грубости, наградив его раздражённым взглядом. — Магия Любви. Оказалось, что мой артефакт всё это время обладал свойствами амулета. Он не просто считывал показатели, Тео. Его силы оказалось достаточно для того, чтобы сохранить всю любовь, которую он распознавал, и в нужный момент защитить меня от смерти. Тео качнул головой и свёл брови, всматриваясь в лицо Драко. Он выглядел странно уязвимым и почти растерянным — совершенно незнакомое его проявление, которое Драко видел впервые. Чем дольше он смотрел в его глаза, тем неуютнее себя чувствовал, — что-то в словах Драко будто сломало его. — Ты изобрёл амулет? — голос Тео дрогнул, уголки губ дёрнулись в стороны. — Амулет, который спас тебе жизнь? К своему ужасу Драко обнаружил, что глаза Тео покраснели и наполнились слезами. Выходит, он правда не шутил по поводу своих слабых нервов. Теодор, мать его, Нотт сидел сейчас прямо перед ним и плакал. — Теперь уже всё позади, нет причин для беспокойства, — неловко пробормотал Драко. Он, чёрт побери, понятия не имел, как нужно успокаивать сентиментальных парней, не прибегая к рукоприкладству. — Драко, — он издал нервный смешок и поджал губы. — Неужели ты не понимаешь, насколько потрясающим волшебником ты стал? Люди… чёрт, да большинство людей от рождения до самой смерти влачат своё бесцельное жалкое существование и только берут, берут, сколько могут унести, не отдавая этому миру ничего взамен. А ты создал нечто столь невероятное, несравненно гениальное, и говоришь об этом вот так… просто? Поведение Тео и трепещущее беспокойство в его воспалённых глазах пугали, и, хотя Драко пытался игнорировать это, в его горле образовался ком. Он медленно сглотнул, почти не шевелясь, и глубоко вдохнул. — Наверное, я просто никогда не думал об этом. Мне всегда приходилось стараться больше, чем остальным, просто ради того, чтобы меня терпели. И я свыкся с этой мыслью. Никогда не воспринимал всерьёз рассуждения о славе, которую мне вряд ли когда-то присудят. Я просто делал то, что умел, чтобы заслужить снисхождения от мира, который мне не рад. Но, как видишь, этого всё равно оказалось мало. — Нет, чёрт побери, не мало! — вспыхнул Тео. — Пошёл нахуй этот мир! Много ли ты знаешь выдающихся людей, совершивших грандиозные открытия, память которых чтят по сей день? Нет. Люди используют защитные, бытовые чары, варят целебные зелья, спасающие жизни, и даже не имеют ни малейшего понятия, кто это всё изобрёл. Когда твои амулеты появятся на прилавках в Косом переулке, и люди узнают, что их сотворил ты, они просто скажут: «Ну, сделал хоть что-то хорошее». Им будет плевать, сколько бессонных ночей ты провёл за расчётами, эликсирами и прочим, и дело даже не в том, что ты — бывший Пожиратель смерти. Они просто ёбаные потребители. — К чему ты клонишь? — мрачно спросил Драко. Тео запустил пальцы в кудрявые волосы и, слегка растрепав, склонил голову набок. — Пообещай, что будешь заботиться о своём изобретении, словно о родном ребёнке. Сделай всё, чтобы люди ценили твой труд и уважали его создателя. Я уверен, Драко, ты найдёшь способ, как только уяснишь, наконец, что на самом деле из себя представляешь и кем являешься. Пообещай. Драко опустил взгляд на свои колени. Слова Тео слишком тесно перекликались с тем, что сказал ему министр после того, как они обсудили условия работы. И хоть Шеклболт не был его другом, Драко распознал в его посыле лишь добрые намерения. Ему предстояло о многом подумать. — Хорошо, — он вновь посмотрел на Тео и кивнул. — Обещаю. Нотт кротко улыбнулся и небрежно смахнул слёзы рукавом. И как только этого дурака шляпа распределила на Слизерин? — Полагаю, Грейнджер была не в восторге, когда узнала про эксперимент? — Я преподнёс ей информацию в самом уебанском виде, как всегда, — невесело ухмыльнулся Драко. — Сразу после того, как прочёл твоё письмо. — То есть ты сказал ей, что использовал её, и вы порвали, — догадался Тео. — В точку. — И она всё равно пришла к тебе на помощь. Что за удивительная женщина. — Она была первой, кому я рассказал про амулет, — признался Драко, чувствуя, как в груди поселилось тепло от воспоминаний об одном из самых сокровенных моментов в его жизни. Открытие и признание в одночасье, взаимосвязанные друг с другом настолько, что Драко даже не мог определить, что из них представляло первоначальную важность. — Готов поспорить, что ты растопил её сердце. — Ага. Она возмутилась до глубины души и сказала, что не любит меня, — засмеялся Драко. — Мерлин, видел бы ты сейчас своё лицо, влюблённый болван, — умилительно протянул Нотт. — Я рад, что у вас всё наладилось. Драко хотел сказать, что ещё слишком рано торопиться с выводами, но решил оставить сомнение при себе. Пусть слова Тео послужат утвердительным запросом во вселенную. За окном постепенно опускались сумерки, а у Драко было запланировано ещё одно очень важное дело на вечер. Он поднялся с дивана и, поправив мантию, повернулся к Нотту: — Спасибо, что веришь в меня. Во многом, чего я достиг, есть и твоя заслуга. Драко долго вынашивал в себе эту мысль, не решаясь озвучить. Раньше ему казалось, что эти слова нанесут урон его достоинству, если он произнесёт их вслух. Будто он покажет свою уязвимость, если признает, что принял протянутую руку помощи, а не брезгливо отвернулся. Тео кивнул и последовал за ним к камину. Когда Драко зачерпнул горсть летучего пороха и подошёл к каминной арке, Тео спросил: — Ты подумал над моим вопросом? Что мне нужно сделать, чтобы искупить свою вину? Драко взглянул на него через плечо, занёс руку над очагом и улыбнулся. — Ничего.***
Желание всё обсудить постепенно начинало неприятно щекотать нервные окончания. Обычно он так не делал и старался придерживать информацию до нужного момента — слизеринская привычка набивать рукава козырями и таскать их с собой до тех пор, пока не настанет время их использовать. Иногда это время не наступало никогда. Но в этот раз Драко был настроен решительно. Однажды он уже обжёгся, утаив от Грейнджер кое-что принципиально важное. Если она соблаговолила отпустить ему прошлые грехи и попробовать начать всё сначала, Драко должен был вынести урок из старых ошибок и больше их не повторять. Едва его кулак отбил ритм гимна Хогвартса о деревянную дверь, покрытую красной краской, как вдруг она распахнулась настолько резко, что Драко отпрянул. — Прекрасно, — лицо Грейнджер озарилось слегка лихорадочной улыбкой, и в целом она выглядела довольно взвинченной. — Здорово, что ты пришёл. Мне срочно нужно проветриться. Она схватила с крючка пальто и, уже будучи обутой, практически выбежала из дома, хлопнув дверью и бросив на неё одно-единственное защитное заклинание. Драко нахмурился и, ускорив шаг, поравнялся с Грейнджер, не имея ни малейшего представления, куда они направляются. Похоже, разговор придётся отложить. — Что-то случилось? — О, было бы уместнее спросить, чего сегодня не случилось! — вспыльчиво огрызнулась она, но, бросив короткий взгляд на Драко, поспешила исправиться: — Извини. Просто день не задался. — Расскажешь? Грейнджер набрала воздуха в лёгкие, и Малфой мысленно приготовился с словесной бомбардировке. — Кентавры едва не пристрелили меня, когда я показала им контракт с вампирами, который мы заключили ещё два года назад. Кентавры пересекли их территорию, но не хотели этого признавать, и в итоге крайней, конечно же, оказалась я, потому что, видите ли, я должна была провести защитный барьер, потому что по их словам вампир нарушил границу первым. Мантикора, перекромсавшая курятник в Хогсмиде несколько дней назад, снова сбежала из заповедника и теперь прикончила корову Редклифа Эюзби, который и так постоянно заваливает меня хмельными кричалками, а потом извиняется, только в этот раз своих слов назад он уже точно не заберёт. Ник пристал ко мне за обедом с расспросами о тебе и обозлился, мол, как это я могу быть на твоей стороне. Наговорил мне всякого вздора, раздал ценных советов и рекомендаций на сто лет вперёд и потерпел крушение посредством выплеснутого кофе прямо в его глупое лицо. — Я впечатлён, — восторженно хмыкнул Драко. — А кофе ещё не остыл? — К сожалению, остыл, — проворчала Грейнджер. — Но и это ещё не всё. Гарри ведёт себя странно. Когда я решила спросить о продвижении твоего дела, он отреагировал крайне невнятно и просто исчез. Меня нервирует подобное поведение. И вообще… выглядел он довольно угнетённым. У меня сложилось впечатление, будто он что-то скрывает, хотя это совсем не в его духе, несмотря на то, что он глава аврората. Нашей дружбы это никогда не касалось. — Это из-за моего воспоминания, — пояснил Драко, встречаясь с её пытливым взглядом. — Поттер что-то нашёл, свёрток явно его серьёзно встревожил. — Он что-то сказал? — нетерпеливо выпалила Грейнджер. — Нет. По правде говоря, он молчал так долго, что мне просто пришлось уйти, иначе я имел все шансы проторчать в его кабинете до заката. Озадаченность Грейнджер напрягала. Для человека, который водит самую близкую дружбу с Избранным, она выглядела совершенно сбитой с толку. — Знаешь, — она, в конце концов остановилась, и Драко лишь сейчас заметил, что они всё это время едва не бежали, — мне осточертело обо всём этом переживать. Надо развеяться. На нас слишком много всего навалилось в последнее время. — Свидание? — Драко приподнял бровь. — Да, — гордо вздёрнула подбородок Грейнджер и подняла указательный палец. — Первое. — Как скажешь, — он криво ухмыльнулся и возблагодарил Мерлина за то, насколько неожиданно приятный поворот принял сегодняшний вечер. — Магический или маггловский мир? — Не знаю, — задумчиво пробормотала Грейнджер и нырнула ладонью в карман. — Подбросим монетку? Драко широко улыбнулся и вспомнил слова Нотта о том, каким придурком он, вероятно, сейчас выглядел, потому что не мог отделаться от навязчивого желания поцеловать Грейнджер прямо сейчас. Мерлин, как же он скучал по их поцелуям… — Гоблин — мир магии, топеройка — мир магглов, — обозначила она и подбросила монетку. Кажется, Грейнджер обрадовалась результату. — Что ж, я в предвкушении, — Драко выставил локоть, она крепко за него ухватилась, и они аппарировали. Когда под ногами вновь ощутилась твёрдая почва, Малфой осмотрелся и обнаружил, что они находятся прямо посреди площади возле гигантского дворца. — Рискованно, — заметил он, придирчиво оценивая сомнительное прикрытие в виде клумбы с высоким декоративным кустарником, за которым они находились. — Да ладно, мы в тени, никто не увидел, — беззаботно бросила Грейнджер, отпустив его локоть и окинув восторженным взглядом древнее здание с арочными окнами и двумя остроконечными башнями. — Ты раньше бывал в лондонском музее естествознания? — Я бывал только в анатомических музеях. — То есть, ты никогда не видел скелетов динозавров? — в предвкушении уточнила Грейнджер и, не дождавшись ответов, воскликнула: — Пойдём же скорее! Она неуклюже переступала и перепрыгивала растения на клумбе, на которой, скорее всего, было запрещено топтаться, и, воровато оглядываясь, шагнула на тротуар. — Эй, — шикнула она, обернувшись, — трансфигурируй мантию. Драко утомлённо вздохнул и закатил глаза, но всё же покорился и зачаровал мантию в длинный чёрный плащ. Оказавшись внутри музея, они приобрели на кассе билеты, и прямо из холла открылся вид на совершенно необъятный зал с множеством арок и балконов, к потолку которого вместо люстры был прикреплён гигантский скелет, заполняющий собой почти всё пространство от передней до задней стены. — Что это, чёрт побери, за хрень? — в ужасе прошептал Драко, задрав голову и вертясь вокруг своей оси в попытке охватить взглядом весь масштаб парящего в воздухе экспоната. — Синий кит, — с удовольствием проинформировала Грейнджер. — Хочешь, поднимемся на второй ярус и рассмотрим получше? Они бродили по первому залу, разглядывали лепнину и витражи, изучили скелет со всех ракурсов, и Драко поймал себя на мысли, насколько спокойно ему было находиться в этом мире. Будто все проблемы и трудности его жизни были ненастоящими и остались где-то далеко за пределами этой вселенной. Возможно, ему следовало чаще выбираться из раковины, к которой он так привык. Нужно было попросить у Нотта портключи в каждую из стран мира — теперь Драко понял, что хотел бы его узнать получше. Следующий зал музея был густо обставлен скелетами разнообразных животных, в том числе доисторических: динозавров, мамонтов, водных рептилий, прикреплённых к потолку с помощью специальных тросов. Драко едва удерживался от порыва прикоснуться к отполированной поверхности древних костей, покрытых трещинами и укреплённых с помощью металлических стержней. Он всё никак не мог вообразить себе, как магглам удалось проделать такую колоссальную работу, не прибегая к магии. Отыскать останки, соединить кости в правильном порядке, собрать скелет — и всё это с помощью всего двух рук и собственного разума. Развитие маггловской науки потрясало — эти люди были чрезвычайно умны и владели не меньшим интеллектуальным потенциалом, нежели волшебники. Ему вспомнилось, с каким пренебрежением мама, отец и Беллатриса отзывались о магглах, нарекая их бестолковыми, почти что животными, которым неведомо ничего, кроме простейших жизненных инстинктов. Как же всё-таки было здорово иметь возможность разобраться во всём самому и развинтить лживый миф массового распространения, придуманный чистокровными снобами. Время от времени Драко оборачивался на Грейнджер и ловил её мягкий взгляд. Она держалась неподалёку и, казалось, совсем не питала должного интереса к музейным экспонатам, вместо этого наблюдая за его реакцией на её мир, историю которого она знала с самого детства из рассказов родителей, телепередач, книг и журналов. Они с Драко были словно с разных планет и по непонятной причине притянулись, хотя не должны были. Каждый из них нашёл что-то такое в другом, чего не существовало на их родных планетах, но вопрос заключался в том, куда же теперь им податься? — Тебе очень идёт этот плащ, — шепнула Грейнджер ему на ухо, поднявшись на носочки, и быстро отстранилась, покрывшись румянцем. Она была такой разной: воинственной и жёсткой, ранимой и нежной, озорной и остроумной. И всегда, всегда красивой — такой, какой могла быть только она. Когда они с Драко наведались в следующий зал, перед ними раскинулась обширная галерея с геологическими раскопками, наглядно демонстрирующими процесс эволюции Земли. Их внимание привлекла небольшая группа людей, собравшаяся вокруг лектора, который увлечённо о чём-то рассказывал, удерживая в руках увесистый камень. — Эти минеральные агрегаты образовываются в осадочных и даже в некоторых вулканических породах, — мужчина забавно шевелил кустистыми усами и тряс густой бородой, чем напоминал пожилого старика, хотя, судя по молодому прищуру, ему было не больше сорока пяти. — Они примечательны тем, что, на первый взгляд, выглядят, как обычный камень, но если заглянуть внутрь, — он развернул булыжник, который оказался распиленным напополам, и группа слушателей удивлённо ахнула, — там может оказаться настоящая сокровищница. Взгляните на эту замечательную жеоду. Мы привезли её из Риу-Гранди-ду-Сул в Бразилии. Перед вами образец, содержащий друзы аметиста и горного хрусталя, который… — Жеода, — тихо фыркнул Драко, склонившись к Грейнджер, будучи уверенным, что её тоже позабавило идиотское название камня, но она лишь рассеянно кивнула, уставившись куда-то в сторону, и Драко догадался, что её мысли были где-то далеко за пределами этого музея. Он некоторое время с беспокойством всматривался в её лицо, гадая, что послужило причиной внезапной тревоги, но затем вспомнил, опираясь на собственный опыт, что причиной для этой дряни могло послужить что угодно — стоило лишь остановиться и дать себе чуть больше пространства для самоедства. Недолго думая, Драко вскинул руку, привлекая внимание лектора. — Да? — он дружелюбно улыбнулся и кивнул в ожидании вопроса. — Вы находите золото во время ваших экспедиций? — спросил Малфой первое, что пришло в голову, заметив боковым зрением, как Грейнджер резко обратила на него взгляд. — Случается, но нечасто, — покладисто ответил лектор. — А как вы решаете проблему с лепреконами? Некоторые из слушателей обернулись, издав тихие смешки. Грейнджер крепко схватила его за руку и дёрнула вниз. — Лепреконами?.. — Да, — невозмутимо произнёс Драко, не поддаваясь её молчаливым уговорам заткнуться. — Как вы одолеваете лепреконов? Убиваете, чтобы забрать золото себе? Рядом раздался тихий писк. Грейнджер прикрыла рот рукой, прыснув со смеху. Цель достигнута — просто музыка для ушей. — Э-э-э… — бедняга геолог явно растерялся. — Но лепрекон — это, знаете, больше из области мифологии, молодой человек. — Что вы хотите этим сказать? — возмущённо напирал Драко, с удовлетворением отметив, как грейнджерский смех планомерно перерастает в истерику. Как же ему хотелось на это взглянуть, но он сдержался. — Что они не существуют, разумеется, — мужик взмахнул рукой с жеодой и широко улыбнулся в усы. — Это выдумка. — То есть, по-вашему, волшебство — тоже выдумка? — цинично уточнил Драко, выгнув бровь. Лектор открыл рот и неловко откашлялся, растерявшись от столь абсурдного вопроса. Кто-то из присутствующих покрутил пальцем у виска, кто-то смеялся, Грейнджер же едва держалась на ногах, и угол наклона верхней половины её тела приближался к девяноста градусам. — Знаете, — лектор вскинул указательный палец, — у нас среди учёных есть славная поговорка: для людей, далёких от науки, мир полон чудес. Понимаете, о чём я? Побывав однажды в Германии, Драко узнал, что немцам чуждо чувство юмора. Но сегодня ему стало известно, что британцы почти так же безнадёжны. — Разумеется, — черты Драко сгладились, и он снисходительно махнул рукой. — Простите мне моё невежество. Это была шутка, вы абсолютно правы, сэр. Лектор одобрительно кивнул, пробормотав что-то вроде «подловили» и «смех продлевает жизнь», после чего вернулся к своей экскурсии, а Грейнджер незаметно потянула Драко за собой, преследуя единственную цель — как можно скорее убраться отсюда. — Во имя Годрика, что это было? — вполголоса выдавила она, обмахивая покрасневшее лицо. — Мне захотелось тебя рассмешить, — невинно пожал плечами Драко. Грейнджер закатила глаза и пихнула его в грудь, но не выпустила его руки из своей ладони до самого выхода из музея, увлекая за собой на свежий воздух, — за плохое поведение — но, когда они с Драко оказались на улице, их пальцы лишь сильнее переплелись. Это была его инициатива. Ему так хотелось. Знакомые виды вечерней Темзы навевали воспоминания о предрождественской поре и удачном-неудачном походе на каток, только теперь улицы не были устланы слоем протоптанного снега и покрылись тонкой ледяной плёнкой. Такси и красные двухэтажные автобусы сновали из стороны в сторону, останавливались у светофоров и вновь продолжали движение. Воздух в маггловском Лондоне был пропитан дымом и запахом реки. Шум автомобилей словно являлся дыханием города, пульсирующей сердечной жилой. Грейнджер показала несколько локаций, которые она посещала вместе с родителями, рассказала о королевской семье, истории создания Биг-Бена, вспоминала, как расшибла коленки и сломала руку в парке аттракционов, когда ей было семь. Почти все её воспоминания о детстве были связаны с родителями. Они проводили много времени вместе, пока она не поступила в Хогвартс. Драко внимательно слушал и перебирал в голове варианты того, как будет лучше начать разговор, и стоит ли обсуждать эту тему сейчас. — Ты какой-то задумчивый, — заметила Грейнджер, отставив стаканчик с горячим шоколадом на скамейку, на которой они сидели последние пятнадцать минут. — Всё в порядке? Драко обратил на неё долгий взгляд, присматриваясь к завиткам чёрных ресниц и бледным веснушкам, виднеющимся в свете тусклого уличного фонаря. — Я говорил сегодня с Шеклболтом, — Грейнджер заинтересованно кивнула и развернулась к нему, подогнув одну ногу. — Он верит мне. — По-другому и быть не могло, — облегчённо выдохнула она. — А ещё он сказал, что мисс Грейнджер очень обо мне беспокоится, — Драко улыбнулся, сжав её ладонь в своих руках, выводя большими пальцами узоры по коже. — И подал мне одну идею, но… я должен предупредить, что пока не знаю, насколько она хороша. Это предстоит изучить, но для начала я бы хотел услышать твоё мнение на этот счёт. — Так… — в тоне Грейнджер мелькнула нотка нервозности. — Параллельно с амулетами я собираюсь разрабатывать заклинания разного предназначения, — её волнение передалось Драко, и ему стало сложно контролировать свой голос, который всегда в подобных случаях предательски начинал дрожать. — Защитные и целительские. Кингсли предположил, что с их помощью можно воздействовать на чары памяти, и… мне кажется, шанс их успешного применения может быть достаточно высок. Я не хочу заранее обнадёживать, но… Мне кажется, с помощью магии Любви мы могли бы попробовать вернуть твоим родителям воспоминания. Драко поджал губы, склонив голову набок. Грейнджер часто заморгала и отвела взгляд, судорожно сглотнув. Разумеется, эта информация её шокировала — Драко мог лишь догадываться, как отчаянно боролись в ней надежда и страх неизвестности, разочарования. Ведь что, если не получится? Не проще ли оставить всё, как есть, и не причинять себе ещё больше боли? Драко много думал об этом, окажись он на её месте, но так и не пришёл к ответу. — Ты правда считаешь, что это возможно? — опасливо прошептала Грейнджер, сжав его руку сильнее. — Только если рискнуть. Как бы там ни было, ничего сильнее этой магии не существует. Грейнджер прикусила губу и тихо шмыгнула носом, прижав к уголку глаза рукав пальто. Она смотрела прямо перед собой, крепко сжав челюсти. Ей было непросто держаться, как и Драко было непросто ей об этом сказать, зная, что он неизбежно потревожит её рану, и та снова начнёт кровоточить. Он положил ладонь ей на плечо и был готов ждать ответ столько, сколько потребуется. — Я думаю, мы должны попробовать, — твёрдо произнесла она, кивнув в такт своим словам, и выдохнула облачко пара. — Если я на это не пойду, то грош цена моей храбрости. Я должна оправдывать звание героини войны на протяжении всей жизни, а не воспринимать его как данность. Драко изогнул губы в улыбке и нежно потрепал Грейнджер по плечу, легонько сжав. Её согласие будто пробудило решимость в нём самом стать ещё лучше, работать ещё упорнее. У него появилась цель — настоящая, реальная, а не абстрактное намерение продвигаться вперёд на ощупь. И ещё он испытывал гордость. Драко гордился Гермионой и восхищался её силой — силой её любви, и потому нисколько не сомневался, что результат превзойдёт все ожидания. Они обязательно справятся. — Есть ещё кое-что, о чём я хотел рассказать, — Драко придвинулся ближе и заправил локон ей за ухо. — После выхода статьи в «Пророке» министерства других стран обеспокоились ситуацией в магической Британии. Посол Канады прибыл вчера на встречу к Шеклболту и разузнал детали. Оказалось, это его племянник, — усмехнулся Драко, и Грейнджер слабо улыбнулась в ответ. — В общем… Шеклболт без моего ведома растрепал ему о моём проекте, а также о моём положении в обществе. И неспроста. Короче говоря, Министерство Канады заинтересовалось моим проектом и готово предоставить мне все необходимые условия, если я соглашусь на сотрудничество, потому что Шеклболт считает… — …что тебе не дадут здесь жизни, — печально кивнула Грейнджер. — Я согласна с ним. — Что? — в недоумении нахмурился Драко. — Разве ты не была за то, чтобы бороться за своё место здесь? — Конечно, я и до сих пор за это, — она взглянула на него, и в её глазах вновь вспыхнул огонёк воинственности. — Но одно дело, когда у тебя нет больше других вариантов, и совсем другое, когда появляется такая возможность… — Я отказался. — Но… — Грейнджер качнула головой и в удивлении вскинула брови. — Почему? — Здесь мой дом. Моя мать, Тео… и ты. Если бы предложение поступило, к примеру, из Франции, я бы его рассмотрел. Но перебираться за океан… — Тебе здесь небезопасно, Драко. Бороться можно до самого последнего вздоха, и, может, я бы хотела, чтобы ты доказал всему миру на своём примере, что это возможно, но ты должен прожить счастливую жизнь. Спокойную и полноценную, ты должен быть сосредоточен на любимом деле, а не на выживании. — И всё же я готов рискнуть. Он коснулся пальцами её щеки, взгляд Грейнджер смягчился, уголок губ дрогнул, и она прильнула щекой к руке Драко. Я хочу быть рядом с тобой. Остаток вечера они бродили по улицам вечернего Лондона, обсуждая всё на свете. Настроение беседы всё время менялось: серьёзные размышления часто перетекали в беззаботное ребячество, и это совсем не ощущалось неловким. Будто повторное «знакомство» стало контрольным — в третий раз, наконец, повезло. Драко то и дело приставал к прохожим с идиотскими вопросами, чем доводил Грейнджер до коликов. Он был доволен процессом своей социализации — оказалось, быть пришельцем в огромном мире намного проще, чем нежелательным лицом в тесном магическом сообществе, в котором тебя узнают по одному только цвету волос. — Куда ещё мы можем сходить? — всё не унимался Драко. — Думаю, уже поздно… — А это что? «Церковь свидетелей Ие…» — Та-а-ак, Малфой, пойдём, я сказала! — Грейнджер дёрнула его за руку и утащила на другой конец улицы. — Но я хочу посмотреть! Можем хотя бы зайти в тот костёл? — Нет! — Но я никогда не был в церкви. — А я не собираюсь рассказывать твоей маме про священный костёр инквизиции, а также объяснять, почему из моей сумочки торчат обгоревшие кости, подозрительно напоминающие человеческие. Грейнджер одарила Драко лукавой улыбкой, и, прежде чем он что-то возразил, крепко сжала его ладонь, оглянулась по сторонам и аппарировала к Косому переулку. — Это было совсем не обязательно, — с ноткой обиды заметил Драко. — И к твоему сведению, волшебники знают про инквизицию. Думаешь, почему у них такое предвзятое отношение к магглам? Грейнджер в который раз рассмеялась и, покачнувшись в сторону, увлекла Драко за собой по мощёной улочке, ведущей к переулку Гринбук. Они шли, не торопясь, неразрывно держась за руки, всё чаще соприкасаясь плечами. Хотелось быть ближе. Скорое расставание ощущалось на кончиках пальцев, в морозном покалывании на коже. А завтрашний день отныне казался чем-то бесконечно далёким и непредопределённым. Теперь Драко знал это. Знал, как легко насмешить судьбу своими планами, и что на деле у него нет ничего, кроме настоящего момента здесь и сейчас. Нет даже следующей минуты, следующего мгновения. Следующего вдоха. Драко упивался возможностью дышать. Он задумывался о мёртвом вакууме космоса, миллиардах, триллионах небесных тел — и ни одного обитаемого. Необъятное множество галактик — и лишь из одной продолжали исходить сигналы в пустоту. Тысячи звёзд с их планетными системами — и лишь одна оказалась Солнцем. Семь планет со смертоносной атмосферой, слишком холодные или же наоборот, беспощадно раскалённые. И лишь одна — Земля. Идеальная, живописная, единственная и уникальная во всей Вселенной, сколько бы астрономы и астромаги ни искали похожих. Семь миллиардов людей. Драко взглянул на Гермиону и замедлил шаг, пока они не остановились у двери её дома. Он вновь ласковым движением заправил локон ей за ухо — трудно было удержаться от того, чтобы не касаться её волос, случайно задевая подушечками пальцев нежную кожу скулы, линии челюсти, шеи. Грейнджер взволнованно смотрела ему в глаза и наверняка терялась в догадках, что же последует дальше. — Почему ты так легко поддержала идею о моём отъезде? Вопрос, разумеется, был в другом, но Драко не собирался спрашивать, почему Грейнджер намеревается от него избавиться, — это прозвучало бы обвинительно и, к тому же, могло не иметь ничего общего с реальностью. — Разве не было бы эгоистично просить тебя остаться? — пожала она плечами, не сумев скрыть оттенок грусти во взгляде. — Но мне бы польстил такой эгоизм, — Драко улыбнулся уголком губ. — Я не собиралась льстить тебе. Я просто хочу, чтобы ты был счастлив, потому что… — она осеклась и порывисто вздохнула. — Мы не можем знать, что нас ждёт. Я имею в виду, нас с тобой. И пусть сейчас мысль о нашей разлуке кажется мне невыносимой, я понимаю, что со временем это может измениться. Мы будем меняться. Вдруг наши отношения не выдержат натиска осуждения, а недоброжелатели будут совершать гнусные поступки и делать всё, чтобы сломать нас и навредить тебе? Что тогда? — Значит… когда мы говорили об этом в Мунго, ты была готова столкнуться со всем этим ради меня? — в неверии проговорил Малфой. — Я всегда готова к борьбе, Драко. Но всегда горячо надеюсь, что в конечном итоге мне не придётся сражаться снова. Когда я говорила о том, что не брошу твоё дело на самотёк, я имела в виду именно то, что сказала, потому что… Знаю, я была ужасно зла на тебя и ни разу не говорила тебе о том, как бесконечно восхищаюсь тобой. Ты настоящий творец, Драко. Не знаю, осознаёшь ли ты свою ценность, но, бьюсь об заклад, Кингсли очень долго думал над тем, озвучивать ли своё предложение. Ни одному министру ни одной страны не захотелось бы отпускать такого уникального в своей сфере специалиста. А я… Я лишь мечтала о чём-то подобном. Неустанно доказывала всем вокруг, что магглорождённая тоже на что-то способна. И я многого добилась, это правда. Но я не создатель. Я не могу изменить мир так, как ты. — Ты уже изменила его. — Пока с трудом удаётся, — невесело ухмыльнулась она. — Ты всю войну спасала задницу Поттера, — возмутился Драко. — То, что он не сдох прежде, чем прикончить Волдеморта, — целиком и полностью твоя заслуга. — Ты утрируешь, — разозлилась Грейнджер. — Гарри помогало очень много людей. Но суть не в этом. Каждый из нас делает в своей жизни что-то значимое, но не каждый наделён уникальным даром создавать. Таких единицы. Понимаешь? Драко уловил её незаконченную мысль, от которой ему совсем не стало легче. Он не хотел быть тем, кого необходимо беречь. Не хотел быть чем-то вроде второго подобия Поттера. — Без тебя у меня бы ничего не вышло, Грейнджер. Он убрал упавшую ей на глаза прядку и коснулся ладонью её лица. Гермиона выглядела растерянной и не нашлась с ответом. Драко склонился к ней и оставил долгий поцелуй на её щеке, бессознательно скользнув рукой к корням её волос, погрузившись в них пальцами. — Я хочу остаться, — прошептал он ей на ухо и отстранился. — Хорошо, — шепнула она в ответ, достойно проиграв этот бой.