Как проявляется любовь?

Демон Кроли придумал ухаживания до того, как это стало мейнстримом. Ещё даже до того как появился язык, в котором сформировались сами слова "ухаживание" и "мейнстрим". В ту пору и язычники, и люди, уверовавшие в Бога, совершенно другим путем выражали любовь. Понятие любви было неразрывно связано с понятиями брака и продолжения рода. Институт союзов, совершавшихся на Небесах, освящал то, что без заключения данного союза считалось в народе блудом, грехом прелюбодеяния. Потаканием низменным страстям, не имеющим намерения породить нечто новое, более крепкое и долговечное. Бог посылала людям испытания, Небеса благословляли благие дела и карали за грехи. Преисподняя тоже не дремала, всячески стремясь искусить людей, сбить их с истинного пути, поддаться страстям. Наиболее благочестивые представители рода человеческого регламентировали сверхъестественные послания и интриги, создав на основе пережитого опыта свод "Божьих" законов. А потом дополнили его ещё несколькими, иллюстрирующими выведенные законы. Так и сформировался институт брака в избранном Богом народе - и там ни слова не говорилось ни о каких ухаживаниях. Но бывшие творцы, Господства, а ныне падшие ангелы с исключительной репутацией никогда не стремились подчиняться правилам. Безропотно исполнять навязанную волю было тем, против чего, по сути, они и восстали когда-то. Пусть даже некоторые из них и не столько пали, сколько медленно скатились по наклонной. Демоническая суть не отменяла того, что некоторые из падших были все так же наделены живым воображением. И для того, чтобы привнести в этот мир что-то новое, особенно если так тянет, так чешется где-то под ребрами, совсем не нужно отталкиваться от уже созданных правил. А, впрочем, концепция брака как покровительства и заботы, а впоследствии - и любви звучала неплохо. Очерчивая что-то вроде базовых понятий, она оставляла большой простор для демонического воображения. *** - Ангел Азирафель! Ангел Азирафель! Весёлый, чуть запыхавшийся детский голос нагнал Азирафеля на подходе к базару. Пройди он ещё пару десятков шагов - и, пожалуй, не услышал бы его, только если бы девочке не вздумалось обратиться к нему через молитву. Обернувшись, он увидел широко улыбающуюся смуглокожую девчушку с длинной косой. То была Емимия, младшая дочь Иова - сейчас, когда архангелы ослабили надзор за семьёй Самого Любимого Богом Человека, родители стали звать детей старыми именами. А Азирафелю - на пару с Кроули - оставалось лишь вздохнуть с облегчением от того, насколько формально к этому делу отнёсся Гавриил. В руках у Емимии было что-то вроде кожаного мешка. Нагнав Азирафеля, стуча новенькими сандалиями по земле, она протянула мешок ему. - Это тебе! - Мне? - удивился Азирафель, подходя ближе и слегка наклоняясь к малышке. Емимия широко улыбнулась в ответ. - Дитя мое, что же это? Та встала на цыпочки с хитрым лицом, будто собиралась поведать ему страшную тайну. Но когда она заговорила, Азирафель понял: это действительно могло быть отнесено к страшным тайнам. - Это демон Вилдад передал. Смотри, он сделал мне новые сандалии! Сказал, что вчера на рынке перевернулась повозка с горшками, и повсюду очень острые черепки, и если ходить босиком, то будет больно! А ангелам бывает больно? - она склонила голову набок, не скрывая любопытства. "Бывает, дитя", - хотелось сказать Азирафелю, - "когда ангел Падает". Но, конечно, может ли понять идею Падения ребенок, которого совсем недавно они с Кроули вместе со старшими братом и сестрой уберегли от смерти, продиктованной Божественным испытанием?.. Нет, решил Азирафель, эта дорога рассуждений была слишком скользкой, а пути Господни неисповедимы. Особенно для людей. - Ангелам бывает... Очень грустно, - сказал он вместо этого. Емимия просияла, толкая мешочек ему в руки: - Тогда ты будешь носить эти сандалии и не будешь грустить! Демон Вилдад сделал их для тебя, а я помогала. Посмотри! А мне бежать пора, меня мама зовёт! Будь Азирафель человеком, он непременно поперхнулся бы воздухом. Но, поскольку он был ангелом, ему оставалось лишь с улыбкой смотреть вслед убегающей дочери Иова. И стараться всеми силами не выдать трепета, охватившего его при мысли об услышанном. Кроли сделал для него сандалии?.. *** На празднование Нового года в дом Иова были приглашены все - и настоящие ангелы, и даже те, кто ангелами не являлся, но успешно прикидывался. Гавриил и Михаил, оставаясь во всем верными себе, праздник посетили, раздали по кругу благословения и ушли, не желая "осквернять храм своего божественного света греховной пищей и напитками смертных". Судя по неодобрительным и настойчивым взглядам, Азирафелю тоже предстояло с ними идти. Тяжело вздохнув, он вежливо попрощался с хозяином и пошел вслед за Гавриилом, с сожалением чувствуя на губах и в горле вкус потрясающе прожаренного мяса... Ах, может быть, его коллегам не стоило бы вести себя так... Жёстко ограниченно?.. - Идём, Азирафель, - настойчиво повторил Гавриил, поджимая губы. - Нам нет нужды участвовать в этих ритуалах смертных, тем более, вкушать их пищу и пить... - Господа ангелы! Постойте, постойте, - раздался голос из толпы, когда архангелы уже оказались за порогом, а Азирафель, чуть отстав, оглянулся назад около калитки. Продираясь сквозь толпу празднующих, к ним направлялся... - Вилдад Савхеянин, верно? - уточнила Михаил, используя эти слова больше как формульную фразу приветствия, чем действительно интересуясь и проявляя вежливость. "Боже мой", - думал Азирафель, глядя на то, как Кроли отвесил едва заметный поклон в их сторону. Он все так же широко усмехался, его янтарные змеиные глаза надёжно прятались за темными, едва ли пропускающими свет стеклами. И выглядел он под стать себе - и уж точно дороже, чем обычный обувщик. Даже из Савхеи. - Он самый, да-да, я так счастлив, что вы меня помните, эмн... - он обвел присутствующих одновременно и взглядом и рукой. - Я хотел бы кое-что уточнить у вас касаемо... новогодних ритуалов, да-да, всё-таки, эмн... Азирафель не мог поверить своим глазам. Кроли явно нервничал, находясь в обществе ангелов. И немудрено, ведь в любой момент его могли раскрыть, и уж в этом случае никто не ручался за реакцию Михаил, архистратига Небес. Если насчёт того, что Гавриил вряд ли ввяжется в конфликт, предпочтя задавить собеседника своим превосходством, сомнений было мало, то Михаил и ее золотого копья стоило опасаться. Кроли дьявольски рисковал. И по очевидно вымышленному поводу. Зачем?.. - Боюсь, у нас нет на это времени, - Гавриил не подвел, качая головой и изображая из себя запредельно занятого архангела. Что удивило Азирафеля, так это реакция Михаил, что согласно кивнула в ответ на его слова. Тихонько выдыхая от облегчения сквозь сомкнутые в улыбке зубы, Азирафель пробормотал: - А вот я с удовольствием вам все объясню. Ведь в этом и есть наше главное предназначение - помогать людям найти путь к Богу? Последний вопрос был адресован Гавриилу. И тот, словно обрадовавшись возможности спихнуть малоприятную работу, засиял своей обычной праведной улыбкой: - Совершенно верно, Азирафель. Тогда вы тут... Просветляйтесь, а нас ждут важные дела! Кроли проводил их вежливой и явно довольной усмешкой. Стоило калитке закрыться, как он тут же ухватил Азирафеля за рукав и утянул в глубину сада, где гости все ещё праздновали, распивая вино и делясь новостями. - Кроли, что ты только что сделал? - поинтересовался Азирафель, когда убедился, что их не подслушивают. Они сидели под навесом, чуть подальше от толпы, а через потолок навеса можно было разглядеть закатное небо. Кроли лишь пожал плечами. Он сидел, чуть откинувшись назад, в самой откровенно беззаботной позе, его рыжие волосы были красиво уложены по обе стороны от его лица, придавая ему более изящный (хотя, справедливости ради, точнее было бы сказать "более изворотливый") вид. - Можешь считать, что я спас тебя от общества ваших небесных зануд. Или ты не хотел остаться подольше? Сейчас как раз будет самое интересное! - Происки Сатаны? - безо всякого осуждения, напротив, из любопытства спросил Азирафель. Кроли поморщился: - Расслабься, ангел. Здесь и без Владыки найдется, чем заняться. Посмотри: люди вокруг веселятся, едят, пьют, сплетничают... Да, Иов благочестив до неприличия, но ты не можешь сказать того же о других. Не ровен час где-нибудь да и разгорится маленький скандальчик. - И ты тут как тут? - хмыкнул Азирафель, щеки которого слегка порозовели. Его забавляло, как Кроли изо всех сил стремился выглядеть плохим - особенно перед ним, Азирафелем, кто помнил его ещё ангелом и прекрасно знал, на что тот способен, а чего никогда не совершит... Вместо ответа тот раскрыл ладонь и, растопырив пальцы, чуть покачал ею из стороны в сторону. И вдруг, поведя носом, резко вскочил: - О, то что нужно! Жди меня здесь, - бросил он Азирафелю и поспешил в толпу, в сторону входа к дому. Походка его выглядела несколько странно даже в широких одеждах Вилдада Савхеянина, и Азирафель подумал, сохранится ли она позже, когда человечество будет носить другие вещи... Как он сам, например, с того самого дня не снимавший сандалий, что сделали ему Кроли и Емимия, дочь Иова. Кроли вернулся достаточно быстро, да ещё и не с пустыми руками. - Давай, ангел, угощайся, - он протянул ему большое блюдо тем же жестом, что не так давно угощал жареным мясом. Но на этот раз по центру блюда была маленькая глиняная посудина с чем-то густым и блестящим, а вокруг нее... - Это что, яблоки? - удивлённо спросил Азирафель чуть громче, чем следовало. Но, к счастью, Кроли очень быстро щёлкнул пальцами, отвлекая от них внимание гостей. - Шшш, - зашипел он подобно змее (что, впрочем, было недалеко от истины). - Что такое, ангел? Это ведь не плоды Эдемской яблони. Или одного сходства хватит тебе для того, чтобы отказаться? Нет, Кроли определенно искушал. Даже если принять во внимание то, что ангела искусить невозможно. Да и кто знает это хитрое создание, вдруг он и тогда солгал? Но все же мясо оказалось восхитительным... Все эти мысли проносились в голове Азирафеля, пока Кроли, не опуская рук, выжидающе смотрел на него, его левая бровь была выразительно изогнута. - А что это посередине? - поджимая от смущения губы, спросил Азирафель, быстро переводя взгляд с мисочки на Кроли и обратно. - Мед, - просто ответил тот. - Это традиционная новогодняя сладость. Люди верят, что она знаменует изобилие и благополучие в грядущем году. Ты же не станешь обижать блаженного Иова, отказавшись разделить с ним эту знаковую трапезу? ...В итоге сладость действительно пришлась Азирафелю по вкусу. Непонятно было, правда, почему Кроли, наблюдая за ним, выглядел так, будто именно он вкушает самые потрясающие фрукты на Земле. Но чего-чего, а навыков общения Азирафелю хватало, чтобы не спрашивать об этом вслух. *** Солнце, являя собой, как и все сущее, продукт божественной любви, не должно было причинять вреда людям и ангелам. Будучи источником света и тепла, оно будто перекликалось с самой ангельской природой. Там, где люди могли чувствовать палящий зной и засуху, ангелам было комфортно. Наверное, это и было причиной того, что ангелы ходили на Земле без головных уборов. Но времена постепенно менялись - пусть не века, но годы и месяцы, - менялся и погодный режим. Должно быть, люди вновь стали чаще гневить Бога, и климат, ранее более комфортный, становился жёстче, более изнуряющим. И так в обиход на постоянной основе стали входить головные уборы и различные способы собрать волосы - уже не только для женщин, но и для мужчин. И так Азирафель оказался на заднем дворе в доме Иова (теперь, после его смерти, домом заправлял его сын Еннон), держа в руках замысловатого вида полотно, которое нужно было каким-то образом носить на голове. - Кроли, я совершенно не понимаю, как это делается, - его губы искривились в гримасе беспомощности. Ткань была лёгкая и приятная, а вот тюрбанообразное сооружение, которое предстояло накрутить на голове в качестве нового предмета одежды, казалось от него максимально далёким. - Я ведь могу использовать чудо и просто защититься от жары и зноя... - Можешь, - не стал спорить Кроли. - Но тогда люди станут задавать вопросы - а это именно то, почему Гавриил хочет отозвать тебя отсюда. Или ты всё-таки хотел бы покинуть семью Иова, чтобы исполнять свой ангельский долг в другой части Иудеи? Азирафель этого не хотел. И Кроли это было очевидно, как Божий день. Но и в словах Гавриила было рациональное зерно: в какой-то момент людям действительно может стать любопытно, почему с ним не работают законы природы и времени. А рассказывать ещё большему количеству людей, что он ангел, означало проблемы. Он не совсем понимал какие именно, но знал, что это неизбежно. Добавить на лицо пару-тройку морщин, создать иллюзию старения - совсем не то же самое, что сохранять неуязвимость или абсолютно неприемлемый, по современным меркам, вкус в одежде. Конечно, если бы спросили самого Азирафеля, он бы как минимум пару столетий не изменял своему стилю. Но сейчас изменения диктовались сразу несколькими факторами, и одним из немаловажных было то, что этот платок для повязки на голову Кроли купил ему сам. Не начудесил, а именно купил. - И что я должен с этим сделать? Я даже не знаю, как настроить мое чудо так, чтобы оно легло как положено! Кроли недовольно встряхнул головой. Длинные бороды нынче были не в почете, что диктовалось все теми же климатическими изменениями. И сейчас демон, известный под именем Марра, невесть откуда взявшегося племянника Вилдада Савхеянина и наследника его обувной мастерской, щеголял гладковыбритым лицом и пёстрым головным убором, закрученным вокруг его лба и затылка в тонкую, но эффективную защиту, и оставляющим развеваться на ветру пламенеющие пряди. И очками, разумеется, куда же без них. - Люцифера мне в свидетели, ангел, ты никогда не видел, как завязывают тюрбан? - Представь себе! - О, так сегодня твой счас-стливый день! - воскликнул Кроли, хлопнув в ладоши, а потом указал на край небольшого бассейна, нагретый солнечными лучами. - Садись-ка сюда, будем тебе накручивать. "Спасибо, Кроли, меня уже и так..." - сказал бы Азирафель, если бы в те времена существовало такое значение слова "накручивать". Осторожно, не отрывая полного подозрительности взгляда от Кроли, он уселся на предложенное место. Тот шагнул ближе, становясь у его левого плеча: - Подними голову и держи её прямо. Ты же не хочешь, чтобы получилось криво, верно? И снова эта его манера задавать провоцирующие вопросы. Не будь для Азирафеля память о тех временах столь болезненна, он не преминул бы иронично заключить, что, возможно, не сами вопросы, а подобная их постановка и прогневала когда-то Бога... Но первый виток ткани обвился вокруг его лба, и он постарался выкинуть из головы эти мысли. Кроли действовал аккуратно, как будто занимался все это время не изготовлением обуви, а повязыванием тюрбанов благородным иудеям. Несколько оборотов, пара подворотов, лёгкий перезвон где-то в районе затылка... - Готово, ангел. Оценивай! В руках у Кроли было большое зеркало во весь рост, а сам он выглядывал сбоку, выразительно подняв бровь и слегка усмехаясь. Азирафель поднялся на ноги, изучая свое отражение с поистине ангельской бесстрастностью. Он был вынужден признать: получилось вполне неплохо. За исключением... - Подожди! Это что, золотые? - Ну, да, - пожал плечами Кроли, отставляя зеркало в сторону. - Я, эмн, видел, так сейчас многие ходят, да... Азирафель смерил его укоризненным взглядом: - Так ходят девушки, Кроли. Тот только махнул рукой: - Ой, ангел, будешь мне говорить, что тебе не нравится? Азирафель так и не смог. Ангелы ведь не должны лукавить! *** На торжество, посвященное бракосочетанию средней дочери Кассии, дочери Иова, было приглашено ни много ни мало полдеревни. К тому моменту архангелы, не видя смысла дольше оставаться среди людей, да ещё и по долгу службы отбыли на Небеса. Азирафелю же было поручено наблюдать за происходящим, так сказать, в непосредственной плоскости, и на данный момент он не придумал ничего лучше, чем оставить все как есть, поселившись неподалеку от тех людей, кого знал. Здесь было бы уместно вспомнить пословицу "Зло не дремлет": услышав о том, что Небеса оставили на Земле своего представителя, Ад не преминул отправить туда же своего шпиона. Ну, то есть как отправить... Кроли и без того не спешил возвращаться в глубины Преисподней, продолжая наблюдать за судьбой спасённых им детей. А тут подвернулась прекрасная возможность законно обосновать свое времяпровождение на Земле, как он мог ее упустить? Так и вышло, что среди прочих гостей на свадьбе оказались и Азирафель с Кроли. Повсюду громко играла традиционная иудейская музыка. Вино лилось рекой, и Кроли, не стесняясь, облюбовал себе аж целый кувшинчик. Азирафель, наблюдая за этим, лишь приподнял бровь: сам он не так давно, с подачи того же Кроли, познакомился со вкусом человеческого спиртного и разочарован не был, но и особой тяги к винопитию не ощущал. То ли дело разнообразные яства, которых он натаскал себе на тарелку и сейчас с наслаждением поглощал, наблюдая за новобрачными. И за Кроли, разумеется. - Вижу, ты совсем не весел, ангел? - глотнув вина, тот обратил на него свой взор, как и всегда скрытый за темными стеклами. - Разве на свадьбах не полагается веселиться? Азирафель чуть поежился: время близилось к ночи, и солнце медленно пряталось за горизонтом. Он и не заметил, как отставил тарелку в сторону, погрузившись в раздумья. - Я полагал, на свадьбах также принято искренне желать счастья молодожёнам, - осторожно заметил он. Кроли понимающе усмехнулся: - О, так до тебя тоже долетели эти сплетни в начале торжества? Расслабься. Зависть и гордыня - часть людской природы, даже без дьявольского вмешательства они могут легко расцвести в человеческой душе. Особенно когда вокруг них происходит что-то светлое, что они не в состоянии осознать и принять. Не каждую душу вы можете спасти, ангел, не каждая душа этого захочет. Сказано это было пусть и спокойным, почти равнодушным тоном, но прозвучало как-то... Печально, подумалось Азирафелю. "Не каждая душа этого захочет"... А ведь он помнил, каким ангелом был когда-то Кроли, как наслаждался тем, что делал, как любил созданные им звёзды, галактики и туманности - настолько, что даже не представился ему тогда, при той их встрече. И нынешние его слова так причудливо легли на почву тех сомнений и тревог, что родились в сознании Азирафеля в начале торжества, пока до ушей его долетали нелестные комментарии о младшей дочери Кассии. - Думаешь, это порождено именно завистью? - спросил он, возвращаясь к теме и наблюдая за Кроли. - А чем же ещё, - свободная рука Кроли, которой он опирался на колено, поднялась в воздух ладонью вверх в разъясняющем жесте. - Она молода, красива, тот юноша в нее влюблен, готов к ее ногам хоть солнце положить, и не озабочен в первую очередь тем, как превратить ее в заложницу брачных уз... Вот оно. Взгляд Азирафеля моментально стал более цепким и резким, а его поза неуловимо переменилась. Сейчас он был до глубины души возмущен словами Кроли, и возмущение это отразилось во всем его существе. - "Заложницу брачных уз"? Кроли, брак - это священный союз, соединение двух душ на Небесах, основанный на любви и стремлении создать семью, породить новую жизнь... Кроли чуть отклонился назад, разглядывая его в недоверии: - И много ты здесь наблюдал пар, сочетающихся браком исходя из любви? Наших молодоженов в расчет брать не будем: сам видел, как они счастливы. Но если подумать, ангел? - склонившись ближе к Азирафелю и понизив голос, он страстно зашептал: - Левират зиждется на подчинении, на ограничении свободы, на жёстких правилах - мне все больше кажется, что это придумал сноб вроде Гавриила, не питающий никакой любви к человеку, а в особенности к человеческой женщине. В чем смысл этого практически бесправия, этой регламентации? Когда любой душевный порыв трактуется как грех... В глазах Азирафеля полыхнуло недовольство напополам с... обидой? Сердито покачав головой, да так, что золотые монеты на его парадном тюрбане зазвенели, он встал со скамьи. - Мы не будем такое обсуждать, - отрезал он. - Да что на тебя нашло? - недоумевая, Кроли поднялся на ноги вслед за ним. Если бы Азирафель обернулся, он бы заметил, что тот оставил кувшин с вином на столе - совсем как сам Азирафель совершенно забыл о кушаньях, что так услаждали его рот и чрево. Часть его желала оспорить сказанное Кроли здесь и сейчас, а другая в чем-то... боялась услышать продолжение данного спора. - Азирафель... - Осквернять такими разговорами таинство бракосочетания - поистине демоническое занятие, - твердо произнес он. - И участвовать в нем я не намерен. - Так давай выйдем! - всплеснул руками Кроли. - Давай отойдем, ангел, в хлеву сейчас никого нет. Да и сейчас будет провожание, - он махнул рукой в сторону толпы, обступившей жениха и покрытую с ног до головы ослепительно белой накидкой невесту, - на наше отсутствие точно никто не обратит внимание. В любой другой ситуации Азирафель предпочел бы ответить отказом. Всё-таки он был приглашен на торжество, так же как и Кроли, а уйти ради каких-то личных разногласий было бы равноценным тому поведению гостей, что возмутило его. Но сейчас он был на взводе - и что-то ему подсказывало, что и Кроли недалеко от него ушел. К тому же, на сей раз это не было просто конфликтом мировоззрений. Удручающие, тревожащие мысли копились у Азирафеля вот уже некоторое время. Копились и искали выхода, но в силу ангельского воспитания он терпеливо переваривал их, ожидая, когда все прояснится само. Когда станет понятно, стояло ли за этими красивыми жестами Кроли что-то более важное, более личное, чем просто желание покрасоваться... Поэтому сейчас Азирафель, пару раз оглянувшись на толпу празднующих, пошел вперёд Кроли, через двор к хлеву. Тот не отставал и, когда гомон голосов и шум музыки стал чуть тише, а вокруг не было ни души, встал перед Азирафелем, разводя руки в стороны: - Так что, ангел? Что такого ты находишь в этой пародии на рабство, называемой браком, что оно в твоих глазах священнее любовной связи без него? Объясни, прошу. Под конец фразы черты его лица чуть смягчились, как и интонации. Видимо, его демоническое чутье подсказывало ему, что не все так просто. Или ему тоже было чертовски важно услышать ответ. - Постоянство, Кроли. Брачный союз означает для мужа и жены возможность быть вместе не только на Земле, но и в посмертии. Муж демонстрирует таким образом, что он выбрал ее не для утех, не в качестве временного развлечения, что он доверяет ей настолько, чтобы разделить с ней вечность собственной души. В браке муж и жена готовы заботиться друг о друге, защищать, быть надеждой и опорой во всем. И это скреплено обетами. Разве связь, порождённая блудом и страстью, может дать что-то такое? - Постоянство, значит... А что ты скажешь на разводы? - парировал Кроли, отклонившись назад - так он делал всегда, когда у него было что ответить на какой-нибудь особенно нелепый комментарий. - На многоженство и супружескую неверность? Да, бесспорно, все это является грехом, но, как видишь, брак от него не уберегает, а наоборот - порождает ещё более опасные формы греха. И так "любимого" тобой "блуда". Азирафель покачал головой, отворачиваясь. В словах Кроли было немало правды, какой бы печальной и горькой она ни была. Человеческая природа так или иначе вынуждала его выбирать между грехом и святостью, чистотой и блудом, и не всегда выбор был в пользу добра. Да и лёгкий налет обиды, что он ощутил сейчас внутри себя ещё сильнее, совершенно не был связан с судьбой смертных и их душ. Ведь он так и не получил ответа на свой вопрос. "Кроли, мне это не нравится", - хотелось сказать ему. Объяснить, что, несмотря на столько веков существования друг с другом, на то, какое неизгладимое впечатление производил Кроли на него - и как демон, и в бытность ангелом, - ему неприятно быть для того лишь развлечением. Но ни что-то сказать, ни даже развернуться ему не дали. Цепко, но все же достаточно мягко ухватив его за локоть, Кроли притянул его к себе резким движением. Между их носами оказалось совершенно неприличное расстояние, сказали бы ангелы или люди, увидь их сейчас. Азирафель поднял на него глаза. С такого близкого расстояния никакие очки не могли скрыть янтарных глаз, горящих страстью и тоской. И тогда Кроули зашептал ему: - Будь мы с тобой людьми, ангел, я бы отдал твоему отцу весь имевшийся у меня скот, чтобы показать, что я способен тебя содержать. Я бы заказал для тебя самые дорогие ткани и нити, чтобы все в округе увидели: нет никого прекраснее и чище тебя. Я сразился бы со всеми учёными мужами, которых подобрали бы для меня твои родичи, чтобы ты знал: я достоин тебя и твоего уважения. Но ни одного мгновения нашей супружеской жизни я не принудил бы тебя к чему-либо. Если бы ты пожелал меня, тебе было бы достаточно зажечь свечу, но до того момента я бы терпеливо ждал - и уж точно не стал бы унижать тебя прилюдным подтверждением брака. И, разумеется, никакой холодностью и сдержанностью я бы и не вздумал тебя воспитывать. Ты достоин того, чтобы тебя любить и нежить, осыпать самыми лучшими драгоценностями и самыми изысканными ласками, ангел, до самого скончания времён, пока бы моим звёздам не суждено было погаснуть. И, Сатана свидетель, иногда мне так жаль, что это не может сбыться... Хотя бы потому, что эти условности, созданные грешными душами для жизни в страхе перед Ней, тебе ближе моей любви. Сказал - и растворился во тьме. Только что его губы были так близко, что Азирафелю на мгновение стало даже страшно: что будет дальше, как далеко зайдет обезумевший демон? И вот, спустя несколько мгновений Кроли уже не было рядом. А Азирафель, подняв взгляд к усыпанному звёздами ночному небу, вдруг понял, что все это время не дышал. "О Всевышняя, что же мы делаем"... *** Азирафель не видел Кроли вот уже почти год с того случая. И странным было даже не это. За столько столетий постоянных пересечений "по работе" они оба привыкли, что могут видеться раз в несколько десятилетий, а то и веков. Сосуществование в Иудее в годы жизни Иова, а позднее - и его детей выбивалось из общего паттерна, что, возможно, и стало причиной тому, что они столь быстро привыкли к этому. Люди как-то придумали интересную фразу, назвав ее "афоризмом": к хорошему быстро привыкаешь. В этом-то и заключалась главная странность. Общество Кроли, демона, пусть и бывшего когда-то великолепным ангелом Господства, стало для Азирафеля чем-то хорошим, к чему он так быстро, так опрометчиво привык. Настолько, что, лишившись этого общества на ничтожно короткий срок в несколько месяцев, ощутил его острую нехватку. С тем, как работает Преисподняя, Азирафель знаком не был. У него имелись подозрения относительно того, насколько добросовестно Ад следит за своими демонами на Земле - вероятно, примерно так же, как и Небеса во главе с Гавриилом. А учитывая изворотливую и находчивую натуру Кроли, вероятность того, что он стал предметом недовольства начальства, была не столь велика. И все же Азирафель беспокоился. Люди, окружающие его, будто и не обратили внимание на исчезнувшего куда-то обувщика Марра из Савхеи. Так, словно его никогда и не существовало. Или их намеренно заставили забыть. Чутье подсказывало Азирафелю, что в таких случаях искать надо там, где отрицание становилось наиболее сильным, наиболее очевидным. Разумеется, избегая ситуаций, в которых его странным поведением заинтересовались бы другие ангелы, время от времени спускающиеся на Землю. Ему хватило насмешек Гавриила и скепсиса Сандальфона, когда те обнаружили, что он вот уже несколько десятилетий не снимая носит одни и те же сандалии, а ткань с вплетенными в нее золотыми то завязывает на голове в тюрбан, то обматывает вокруг кушака, опоясывающего массивную фигуру. А Азирафель упрямо хранил все подарки Кроли, в какое бы малопригодное состояние они ни приходили. Цветы с яблони из сада Иова, где Кроли впервые угостил его новогодними сладостями. Глиняный кувшин из-под крепкого, терпкого на вкус человеческого вина. Подвеска с камнями - воспоминание о том дне, когда они гуляли вдоль реки Хермон и случайно забрели в поселение филистимлян; если бы не красноречие Кроли, перед Гавриилом пришлось бы долго объясняться за потерю физического тела. И порой, не решаясь зайти в своих поисках и расспросах чуть дальше, Азирафель смотрел на них, вспоминая, складируя в памяти каждый миг, каждую встречу. Размышляя. Осознавая. Доверяя. Всеми этими подарками Кроли и в самом деле демонстрировал ему свои чувства. Не красовался, не искушал (как бы порой Азирафель не думал об обратном, ведь оставаться беспристрастным и непоколебимым было решительно невозможно), не стремился таким образом позабавиться, поразвлечься за счёт ангела. Пусть Кроли и не признавал многих человеческих обычаев, но он вносил во всё свою собственную трактовку, свое личное истолкование. Думать об этом заставляло сердце Азирафеля наполняться радостью пополам с печалью. Ведь если все так, если Кроли был с ним искренен и серьёзен, то почему он сейчас не был рядом? Что заставило его уйти на столь долгое время? Знал ли он, что в сердце Азирафеля тоже теплилась надежда на любовь, на этот священный, божественный свет внутри демонической души? Мог ли... Не понять, не заметить? Не имея ответов на все эти вопросы, Азирафель размышлял. Не приходя ни к какому решению, все так же аккуратно проводил свое расследование. И так продолжалось ещё несколько месяцев, пока ноги не привели его к дому Емимии, дочери Иова и дважды разведенной жены в годах. *** - Ох, Азирафель, проходите, - набросив платок на тронутые сединой волосы, Емимия впустила его без лишних вопросов, а потом крепко-крепко закрыла за ним дверь. - Долго Вас не было, но не переживайте, ему уже лучше. "Ему уже лучше"? "Долго не было"? Кроли что, был ранен? Попал в беду? Как давно? Насколько он, Азирафель, опоздал? Все эти вопросы пчелиным роем закружились в его мыслях, пока он шел вслед за хозяйкой в дальнюю комнату. Прежде, чем он успел вставить хоть слово, Емимия с удивительной для ее роста и лет силой толкнула его вперёд, а потом закрыла за ним дверь со словами: - Не буду мешать. И сразу же вслед за этой репликой раздалось высокое, чуть хриплое: - Ангел?.. Азирафель обернулся. Возглас удивлённой радости, что чуть было не сорвался с его губ, застыл и растворился где-то в горле, и тенью его оказался лишь потрясенный выдох: - Кроли? Что... Как?.. Чуть влажные от пота волосы были стянуты сверху в небрежный хвост. Все необыкновенно прекрасное лицо Кроули покрывали мелкие, похожие на укусы красные точки - нетрудно было догадаться, что не так давно они болезненно зудели и кровоточили. Открытые до запястий руки тоже были в укусах - и Азирафель мог поспорить, что под длинной туникой из простого, грубого сукна скрывается не меньше печальных следов. Судя по тому, что Кроли сидел, а не лежал на кровати, ему и впрямь было легче, но ситуацию это не делало яснее. Ведь демону нипочём укусы насекомых! Но Кроли, видимо, сразу же понял причину его замешательства. - Вельзевул, - только и сказал он, чуть пожав плечами. - Я не могу пока применить чудо, чтобы быстро исцелить себя, поэтому приходится ждать, пока следы пройдут сами. Оно не столь ужасно, как выглядит, ангел, я в общем-то в порядке... - В порядке? В ПОРЯДКЕ?! Да ты... - не найдя слов, Азирафель в порыве чувств поспешил к нему и, присев на кровать, сжал его руку в своих, пропуская через них чудесную силу исцеления. Язвы поддавались с трудом, и от концентрации на лбу Азирафеля выступили капельки пота, но демоническое наказание понемногу, постепенно ослабляло свои путы, покидая тело Кроли, пока он не ощутил, как благодать начинает жечь. - Азирафель, - прошептал он, жмурясь, но не пытаясь высвободиться, - остановись, ты обжигаешь меня... Тотчас Азирафель убрал руки, обрывая поток чудотворной ангельской силы. Тревога, злость, радость и обида куда-то испарились, оставив место бережной нежности, приправленной беспокойством. Он смотрел на то, как Кроли переводит дыхание, а потом тот сам взял его за руку своей - абсолютно чистой, без единого признака насланной Вельзевулом кары. Приподняв бровь на своем все таком же красивом, но явно усталом лице, он смотрел на Азирафеля с ожиданием: знал, как тому хочется расспросить. А Азирафель чуть помедлил, глядя в янтарные глаза, сейчас не скрытые темными стеклами. Емимии доверяли они оба, и прятаться, делать вид, что они смертные, здесь было совершенно необязательно. - За что Вельзевул прогневался на тебя? - Прогневалась, - поправил его Кроли. - Я тебе не рассказывал? Странно, я вроде собирался... В общем. После того как культ Баал-Зебуба был прикрыт, начальство решило, эмн, кардинально сменить облик. Чтобы уже ничто не напоминало об этой, эмн, неприятности. - Надо же... - пробормотал Азирафель, переваривая новости. О Вельзевуле (хотя, пожалуй, теперь будет правильнее говорить "о Вельзевул") он слышал не так много, но новости о столь популярном языческом культе в Раю разошлись быстро, и он помнил, как разгневан был Гавриил, когда доклады достигли его святейших ушей. Кажется, как раз тогда архангел и вмешался в происходящее, уверив всех, что действует согласно Божественному Замыслу. Но сейчас, услышав о смене тела и облика, Азирафель подумал, что, возможно, за этим крылось что-то ещё... - Кроли, - он слегка прищурился, вновь поднимая взгляд на того, - не увиливай, прошу. Тот досадливо встряхнул головой, а потом отвёл взгляд: - Ей доложили. О нашем с тобой... Том разговоре, ангел. Тревога когтистыми лапами сжала сердце Азирафеля. За всем происходящим на Земле, за своими раздумьями, переживаниями, делами и отчётами он внезапно осознал то, чему никогда не придавал значения. Небеса и Ад, извечные враги, которым предстояло схлестнуться в ожесточенной битве на полное уничтожение в Конце Времён, наверняка не одобрили бы сближение - а уж тем более и любовь - ангела с демоном. Гавриил был извечно занят и никогда не вникал в суть переживаний и мыслей; Господь свидетель, Азирафель был уверен, что тот до сих пор не имеет ни малейшего понятия, кто скрывался под личиной сначала Вилдада, а потом и Марра из Савхеи. Но Вельзевул оказалась куда внимательнее, и это говорило об опасности. Они оба, а в первую очередь Кроли, были в опасности. Словно почувствовав его беспокойство, Кроли мягко похлопал его по тыльной стороне руки: - Не все так катастрофично, поверь, она даже не была зла, на самом деле. В ее понимании это повод для смеха, повод меня унизить - как же, демон и влюбился в ангела! - в его голосе зазвучала горечь и печаль. - Ее больше разозлил тот факт, что я надеялся скрыть это от Ада... Он замолчал, болезненно скривившись. Азирафель не торопил его, терпеливо дожидаясь продолжения. Ангельская суть трепетала в стремлении обнять, прижаться губами, облегчить страдания возлюбленного. Да, именно так. Кроли, его возлюбленный демон. - И она решила меня проучить, - продолжил тот непринуждённым тоном, чуть прикрыв глаза. - Если ты видел других демонов, то они не отличаются приятной внешностью. В Аду я тот ещё красавчик, ангел. Частично суть наказания была в том, что без смазливого личика ты, мой ангел, вряд ли будешь от меня в восторге. - И ты поэтому решил спрятаться от меня? - недоверчиво сощурился Азирафель, не скрывая упрека в голосе. - Кроли... - Я не прятался. Это тоже план Вельзевул. Ты... Эмн, ты не должен был меня отыскать, только если бы приложил достаточно усилий, если бы действительно озаботился тем, чтобы меня найти. Она считает, что для этого ты должен был бы, нгк, "любить меня по меньшей мере так же сильно, как и я тебя". Видимо, демоны мало что смыслят в любви... Формулировка, которую использовал Кроли, Азирафелю не понравилась. Равно как и интонации, прозвучавшие в его словах. Кроли будто обессилел от постоянного ожидания, будто потерял всякую надежду на взаимность - если она ещё осталась в нем после их последнего разговора. Это задевало. Это ранило. Это ранило тем сильнее, что Азирафель не мог не понимать: в этой безнадёжности была и доля его вины. И тогда он заговорил, не глядя в лицо Кроли: - Если бы мы оба были людьми, я выносил бы тебе хлеба и молока каждый день, когда ты проезжал бы мимо моего дома. Я бы ждал тебя ночью на берегу Хермона, там, где встречаются молодые влюбленные, предаваясь страсти. Я бы сплел для нас два венка, чтобы мы могли обручиться по языческому обряду - только ты и я, перед лицом звёзд, что создал ты, под сенью яблонь, там, где над нами не властны никакие законы, кроме любви. Я бы отправился с тобой в самый далёкий путь, я проколол бы ухо, чтобы все знали о том, что я принадлежу тебе, и даже в тех краях, где наш союз подвергался бы осуждению, меня не отобрали бы у тебя, потому что это было бы посягательством на твою собственность. И ни единого дня, ни единой минуты я бы не сетовал на то, что ты любишь меня недостаточно сильно или недостаточно заботишься обо мне. И никогда не позволил бы тебе подумать подобное обо мне и моей любви. Щеки и уши Азирафеля пылали, когда он произносил особенно откровенные фразы в своем монологе. Видит Бог, ангелу такие вещи едва ли следовало не то что говорить, но даже думать! И все же стремление донести, открыть Кроли всю силу его чувств, его любви возобладали над ангельской застенчивостью - да так, что под конец он смог поднять глаза на Кроли, что не сводил с него пристального взгляда. А посмотреть было на что. Красноречивый и находчивый демон будто вмиг потерял дар речи. Янтарная радужка затопила почти все глазное яблоко, а вертикальные зрачки расширились. Губы Кроли приоткрылись, будто он хотел что-то сказать, но не смог найти в себе достаточно уместных, достаточно сильных слов. А потом края рта поднялись выше - в ошеломленной, но счастливой улыбке, и от ее сияния в груди Азирафеля стало больно. - Но я не хочу подвергать тебя опасности снова, Кроли. Не Ад, так Небеса... Может произойти что угодно... - О, Азирафель, - прошептал Кроли, а потом поднес его руку к губам. - Мне достаточно знать о том, что мои чувства взаимны, что ты был бы счастлив быть со мной. А все остальное... Мы что-нибудь придумаем. И Азирафель, глядя ему прямо в глаза, не смог не довериться. В конце концов, что мешало им создать свою собственную концепцию любви?