Ароматные грёзы

      Запах крепкого кофе, яблочный штрудель и тлеющая книга — эти ароматы навсегда въелись в подсознание Тео с пометкой «Рождество».       Наполненный волшебством праздник, традиционно семейный, но не для Теодора Нотта. Дедушку по отцовской линии унесла драконья оспа, а следом скоропостижно ушла из жизни и бабушка, не выдержав боли разлуки с любимым мужем. Родители мамы пропали без вести за двадцать лет до рождения Нотта-младшего. Ему пришлось рано попрощаться с матерью, сказать откровенно, Тео вовсе её не запомнил, потому как ему не было и трёх лет, когда она в муках скончалась, оставив печать боли на душе и редкую возможность видеть фестралов. Но он ясно помнил каждый Сочельник и отца в домашнем махровом халате с кружечкой кофе.       — Поросыпайся, сынок. Санта приготовил для тебя самый лучший подарок! — говорил он.       И Тео сломя голову бежал в гостиную к высокой ёлке в центре комнаты, украшенной мигающей разноцветными лампочками гирляндой и сотней разного размера шаров. Под пушистыми ветками традиционно стояла коробка в изумрудно-серебристых тонах. Мальчик бережно снимал, слой за слоем, упаковочную бумагу и искренне радовался любой вещице внутри, будь то заколдованная железная дорога, коллекционное издание энциклопедий, метла или портрет, на котором были они с отцом, кормящие уток в саду Нотт-холла.       Тео раз за разом возвращался в тот день, когда впервые вошёл в Большой зал Хогвартса, мысленно проговаривая слова Распределяющей шляпы:       — Амбиции, лебединая верность и превосходная память. Ты, мальчик, один из самых сложных детей, что мне приходилось определять на факультет. Ты недостаточно открыт для Хаффлпаффа, не всегда рационален, как студенты Рейвенкло и малость трусоват для Гриффиндора… Но Слизерин? Готов ли ты идти туда? — Тео закивал. Он мечтал пойти по стопам своего отца, и начать следовало с первого дня в школе. — Хорошо, мой друг, но потом - пеняй на себя, ведь обратного пути не будет. Слизерин!       И почему-то наставления шляпы въелись в память вместе с запахом шарлотки, заботливо испечённой домовиками. Тео старался есть её не чаще одного раза в неделю, потому что был уверен, что так ему не надоест её вкус. Но в рождественскую неделю каждое утро начиналось именно с этого десерта.       А что касалось книги…       От того что случилось в Рождество на седьмом курсе Теодор не сдерживал истеричный смех, когда воспоминание прошлого в кабинете стирало настоящее перед глазами.       Гермиона Грейнджер. Она была едва ли не единственной особой в школе чародейства и волшебства, на кого Нотт обратил своё внимание. В сравнении с первой красавицей змеиного факультета Асторией Гринграсс, миловидной блондинкой с грацией кошки, Грейнджер была нескладная, угловатая и с дерзостью, которой могли позавидовать даже мальчишки-старшекурсники. Девочка с большими грустными глазами и парой выпирающих из-под верхней губы зубов. Хвала Мерлину, она их исправила! Тео часто слышал о ней от Драко, брызжущего слюной при очередном разговоре о Золотом Трио, но ей он почему-то уделял особое внимание. Оно и не удивительно — Гермиона раз за разом опережала Малфоя на занятиях, получая «Превосходно». Но Тео не был завистлив, а потому молча анализировал гриффиндорку, подмечая удобные моменты для возможности получить высокий балл.       С течением времени, в воображаемой таблице Теодора гриффиндорке только прибавлялось плюсов. Из года в год он чаще засматривался на Гермиону, специально занимал место в библиотеке поближе к столу, где она готовила домашние задания в компании пары десятков свитков и внушительной стопки научной литературы. Подсчитывал её дежурства и выходил из гостиной Слизерина после отбоя, чтобы попасться в её маленькие лапки в одном из тёмных коридоров. И одним днём он обнаружил себя на дне омута её шоколадных глаз.       Обещал не допустить этого, но проиграл самому себе — влюбился в девчонку с вороньим гнездом на голове.       Ночью она являлась к нему посланницей Морфея и дарила ласку, о которой Тео не мог и мечтать. Целовала так самозабвенно, будто от этого зависели их жизни. И вытворяла такое, от чего он просыпался с выражением шока на лице и влажными пижамными штанами. Сны сыграли с ним злую шутку, мешая противостоять первобытным желаниям юнца наяву. Теодор стал зависим от них и в приступе ломки, когда третью неделю подряд её не было в ночных видениях, он твёрдо решил:       — Признаюсь ей и будь что будет!       Прошептав себе под нос нехитрый план, чтобы не услышали оставшиеся в школе на Рождество Крэбб и Гойл, Нотт завернулся в мантию и направился на поиски Гермионы.       Он потратил чуть больше получаса, выслеживая её. Его опьяняла эта смелая затея и он практически летал по замку. Грейнджер, кажется, тоже обращала на него внимание и, будто бы специально, оказывалась неподалёку. Она заставила его поверить — это нужно им обоим.       Удача улыбнулась, найти гриффиндорку удалось весьма быстро, но уверенность улетучилась, как только он столкнулся со взглядом Гермионы, направленным прямо на него. Десять минут она провела в Большом зале, и, кажется, дополняла свой конспект пометками, шурша пером по пергаменту. Он подглядывал за ней, старательно прикидываясь заинтересованным салатом в тарелке. И вот она поднялась со скамьи и поспешила в неизвестном Тео направлении, давая ему немного времени для раздумий. Выждав, он отправился следом, удерживая дистанцию, чтобы оставаться незамеченным. Они друг за другом преодолели два этажа и длинный коридор, погруженный во тьму, пугающую, по его мнению многих, но только не его. Темноту он всегда считал своей близкой подругой, выручавшей его ни раз в минуты отчаяния, злости или покоя. Погрузившись слишком глубоко в свои размышления, Теодор и не заметил, как потерял девчонку из виду. И только тихий металлический щелчок послужил подсказкой — Грейнджер вошла в кабинет. Но какой? Нотт остановился, оглядел слева направо четыре двери, пытаясь почувствовать присутствие Гермионы за одной из них. Интуиция повела его в нужном направлении, и он шагнул вперёд. В замочной скважине выбранной им двери показался лучик света. Оглянувшись по сторонам и убедившись в отсутствии свидетелей, он вошёл в кабинет.       В нос ударил запах сырости. От него и пыталась избавиться Гермиона, подметил про себя Тео. Одно из окон было распахнуто, а в камине, который последний раз растапливали очень давно, потрескивали сухие поленья.       — Я видела как ты смотришь на меня, но и подумать не могла, что ты опустишься до слежки.       Тео было шагнул ей навстречу, но суровый взгляд карих глаз остановил его на полпути.       — Я объясню, — он вскинул руки в капитулирующем жесте.       — Обязательно объяснишь, Нотт. Если это какая-то шутка спланированная Малфоем, мне не понадобиться помощь Гарри и Рона, в честной дуэли я превзойду тебя.       Тео опустил взгляд. Для неё он выглядел прихвостнем Драко, способным лишь на какую-то подлость. Заговори он о чувствах и Гермиона посчитает это за провокацию.       — Мне нужно признаться тебе.       — Только не говори, что я нравлюсь тебе, — она подбирала слова, но выходило едва ли так, как она планировала. — Думаешь, я не видела, как ты специально подсаживаешься ближе в библиотеке и на смежных занятиях. И как смотришь на меня за завтраком, а потом шепчешь что-то Забини на ухо, и вы начинаете смеяться.       — Считаешь это всё частью плана?       — Да! Хочешь одурачить меня на потеху всей школы?       Его мало интересовали сплетни малолетних идиотов, завидующих любому, кто мог позволить себе куда больше, чем поцелуи в тесных пыльных закоулках Хогвартса. Да, в его фантазиях он позволял себе вжимать гриффиндорку в стену прямо в холле, истязать её шею поцелуями и заниматься любовью на столе директора. И даже сейчас ему хотелось закончить этот разговор, чтобы получить необходимую взаимность и воплотить мечты в реальность.       — Можешь мне не верить, но я пришёл сказать, что ты давно мне нравишься. Да, я следил за тобой, и это нормально для влюблённого человека. Прости, что напугал тебя этим. Честно, мне даже начало казаться, что это взаимно. Иначе, почему ты вела себя точно так же?       — Ещё чего!       Юная ведьма врала не ему — самой себе. Ей хотелось того же. Румянец на её щеках был тому доказательством.       — Гермиона…       Он ненавидел спорить, но абсурдность сложившейся ситуации только сильнее выбивала его из колеи. Грейнджер сжимала волшебную палочку, и костяшки её пальцев бледнели, как и сам Тео. Не так он себе представлял этот разговор, и лучше бы она просто отказала ему, сослалась на то, что её сердце занято другим, но не готовилась к атаке.       Он медленно сделал ещё один короткий шаг ей навстречу.       Гермиона, переполненная негодованием и злостью, пустила в него проклятие. Умелый маг играючи отразил атаку, точно летящую ему в солнечное сплетение, и красный луч отрикошетил в стопку книг, одиноко составленную на полу у стены. Запах горелой бумаги пропитал помещение в считанные мгновения, должно быть они оба потом постараются над восстановлением ценных магических фолиантов, но пока от настроя гриффиндорки грозились рухнуть стены многовекового замка. Она атаковала ещё раз, намерено или нет, но мимо, а вот пресловутый Экспелиармус, выпущенный Ноттом, попал в цель. Он чуть приподнялся на носках и поймал её палочку, закончив нечестную дуэль.       — Может хватит?       — Уходи, Нотт, предупреждаю в последний раз. И верни мне палочку немедленно!       — Нет, — твёрдо ответил он, сбивая спесь с Грейнджер.       Гермиона бросилась на него, намереваясь отобрать волшебное древко.       — Ты сумасшедший!       — Я? Это ты пытаешься меня покалечить без причины! Я пришёл впервые в жизни признаться девчонке в чувствах, и за это получил… — он запустил пальцы в кудрявую макушку, отскакивая от Гермионы, пытавшейся ухватить его за рукав мантии. — Хоть раз я был замечен в сговоре с Малфоем или дразнил тебя?       Гермиона прекратила попытки отобрать палочку, задумалась и отрицательно покачала головой.       — Может, я сделал тебе что-то плохое или как-то обидел?       — Нет.       — Тогда зачем всё это? — Тео развёл руками. — Ты книги подожгла! Гермиона, которую я знаю, всегда бережно относится к ним, и даже лишний раз магию не использует, возвращая их на полку.       — Я защищалась!       — От чего? Я просто стоял здесь и даже пальцем тебя не тронул, истеричка.       Гермиона потерянно опустила взгляд в пол. Нотт был прав по всем пунктам, она повела себя по меньшей мере странно. Впервые в жизни сама напала на человека, хотя всегда была противницей насилия, предпочитая ему конструктивный диалог. Она обхватила плечи и отвернулась к окну, подставляя лицо залетающим в кабинет снежинкам. Тео больше не предпринимал попыток сблизится с ней, он наблюдал за гриффиндоркой со стороны и думал:       «Может быть некоторые девочки именно так ведут себя, когда их чувства застают врасплох? Может я оказался прав, и Гермиона действительно испытывает ко мне что-то? А весь кавардак лишь защитная реакция?»       Она неожиданно рассмеялась, спрятав лицо за ладонями.       — Я поступила глупо, извини.       — Да, всё нормально.       Гермиона развернулась и сделала шаг навстречу Теодору. На её лице отразилась неуверенность, наверняка в мыслях она успела отругать себя, но даже не подумала остановиться. И, когда дистанция между ними сократилась до расстояния вытянутой руки, Тео услышал тихий шелест над головой. Он поднял взгляд, и его губы растянулись в улыбке.       — Омела…       Гермиона повторила его действия, поднимая лицо, и залилась пунцовым румянцем, осознав, в каком положении они оказались. Он нравился ей, не как милый Рональд, душащий её своей заботой, а по-особенному. Только он вызывал в ней нечто пугающее, но раз за разом заставляющее обращать на него внимание, и именно ему удалось взбудоражить чувства, которые Трелони не удалось разглядеть в ней на третьем курсе. Гермиона впервые поверила в то, что она не «сухая» точно страницы любимых книг, а скорее похожа на дрова в камине, которые с такой лёгкостью охватил огонь.       — Обычно она появляется над влюблёнными, — зачем-то объяснила девушка.       — Выходит я не соврал.       — Но это не значит, что мы поцелуемся.       Тео усмехнулся, предвкушая то, что неизбежно.       Их склока ровно в ту же секунду переросла в игру, многообещающую и задорную.       Не проронив ни слова, он покинул кабинет, забрав её оружие с собой. Грейнджер догонит его, в этом он не сомневался, но высокий рост и изворотливость помогут ему обхитрить девчонку, и, когда она сдастся, он предложит ей скромную плату за возвращение палочки — поцелуй или согласие стать его девушкой. А может духи Рождества соблаговолят подарить ему оба варианта.       — Нотт!       Крик утонул во тьме коридора, а Гермиона всё ещё стояла перед открытой дверью класса и выбором, который способен круто изменить её жизнь.