Не плачь, змеёныш

Это было ночью. 3 час наверное. На дворе была темная-темень где единственным источником света были закрытые облаками звезды и луна. Игуро не спал всю ночь, в спешке повторяя материал перед важным тестом и заснул максимум полчаса назад. Вот как плохой сон сказывается на здоровье. Паренёк вскакивает в холодном поту, кровать немного скрипит. Обанай спал на верхнем ярусе двухэтажной кровати в их комнате. Санеми проснулся только после того, как черноволосый начал спускаться с кровати, от того она хрипела и кряхтела настолько, что послышался стук по стене от соседа. Мол «потише слезай уёбок». Старший Шиназугава оглядел другого с непониманием в и так сонных глазах. — Чего не спишь? — тот спросил, протерев свои темно-карие глаза, хотя они казались практически черными. Он легко повернул голову, белые волосы на которой были как всегда взъерошенными. — Да так, нич- Стоило «змеенышу» что-нибудь сказать как разбушевались серые тучи. Начался ливень и загремел гром. Тот как-бы испугался, небольшая слезинка скатилась с глаз гетерохромика. Санеми знал что его партнер боится грозы, но не до такой степени что плачет при одном лишь звуке грома. — Кошмар? — спросил белобрысый, усаживаясь на кровать и разводя длинные руки в стороны, скорее всего ожидая чего-то. Например: Ревущего Обаная в одной лишь пижаме. Ожидания оправдались. Наш плачущий мальчик подошел и обнял другого в ответ, сев на чужой ярус кровати и кладя голову на чужое плечо. — Не плачь, все хорошо, это просто молния. — За окном всё ещё бушевала гроза, яркие электрические линии простирались по небу, словно реки на картах, гром напоминал рычание дикого зверя на охоте, который не ел несколько дней и вполне может сожрать тебя. «Ветерок» легко погладил чужую спину, пытаясь успокоить. Это был словно ласковый теплый летний ветерок, который пару часов назад срывал деревья и ломал машины под порывом злости. — Не плачь. — Санеми отстранился, смотря на заплаканное чужое лицо, он нежно оттянул медицинскую маску на сухом лице, открывая вид на продолжение рта, которое идёт до ушей. Это шрам, оставленный Игуро тем, кого вспоминать он отказывается. Тот снова обнял Обаная, поглаживая уже по голове. — Игуро, змееныш ты мой. — У самого Санеми шрамов было гораздо больше: на ногах, руках, торсе, но один выделяется больше всех остальных: глубокая царапина прямо на лице. Память о том, как он её получил уже давно пропала, и это к лучшему. Прошлое иногда надо просто отпустить. Гроза все ещё бесилась, все так же рыча во весь голос и срываясь на звезды и облака своими длинными, яркими руками-молниями. «Змееныш» скрутился в калачик и просто, дрожа снова захныкал. Шиназугава обнял своего возлюбленного, он медленно лёг на кровать, утаскивая за собой другого. На всеобщее удивление Игуро начал успокаиваться, но все так же подрагивал, в этот раз от холода. Через пару секунд почувствовалось одеяло, укрывающее довольно тонкое тело. И чьи-то теплые руки. — Тепло? — Санеми слабо улыбнулся, чмокая другого в лоб. — Мгм. — А чего ты так готовился, у тебя же завтра пар вообще нет — белобрысый ответил после минуты молчания — Ой … — Дебил ты тупой — Я тебя тоже люблю — Обанай уже окончательно успокоился, превратившись из маленького беззащитного котёнка в свой обычный манер- хитрая лиса. Тот ухмыльнулся, и прижался к чужой груди. Санеми провел по чужой щеке указательным пальцем, если подробно по контуру царапины. Может быть, он когда- нибудь расскажет как его получил. Точно не сегодня