Симптомы любовного сумасшествия

Он ничего не замечал. Не слышал дождь, льющий за окном, как из ведра; не чувствовал, как солёные, горькие слёзы текут по щекам рекой; не думал. Просто делал. Просто слишком много навалилось на хрупкого подростка: неадекватный отец, пропажа в изнанке, истязатель разума в голове, отсутствия нормальных друзей, отличия от других... Он перестал понимать свои эмоции и чувства, перестал здраво оценивать ситуацию, мог заплакать от любой мелочи, за что часто слышал обидные прозвища. Истязатель разума подливал масло в огонь своими неуместными комментариями и криками на Уилла. Порезы, которые он оставлял у себя на руках, больше не помогали. Он погряз в тревоге и тоске, не оставляющей другого выхода. Решался он не долго. Длительные раздумья лишь нагоняли страха. Уилл, как в тумане, зашёл в гараж, служивший кладовой, и, порывшись внутри какого-то ящика, достал толстую, длинную верёвку. На ватных ногах Уилл дошёл до своей комнаты и, присев на кровать, трясущимимя руками принялся завязывать, как умел. Абы как он сделал подобие петли, пододвинул стул к люстре, привязал. Теперь он стоял на табурете, держа петлю и готовясь засунуть туда голову. Он тяжело дышал, глаза опухли от недавних слёз... Дверь резко открылась. На пороге стояла радостная мама Уилла — Джойс. Она явно была чем-то взволнована. Увидев сына, улыбка сползла с её лица, ужас отразился в её глазах, она простояла так пару секунд, а потом резко сорвалась и побежала к сыну. Дальше Уилл помнит все расплывчиво. Она обнимала его, рыдала; старший брат Уилла, Джонатан, вызывал скорую; Уилл теперь тоже рыдал, извинялся. Ему только сейчас пришло в голову, как бы родня отреагировала на его повешенный труп. Скорая приехала довольно быстро. Они позвали Уилла с Джойс и Джонатаном в машину. Джонатан рассказывал Уиллу отстранённые истории, чтобы отвлечь его, а Джойс, обнимая сына, тихо плакала. Наконец, они приехали до старого здания. Там осуждающие взгляды психиатров очень давили на Уилла, ему задавали вопросы про его состояние, причину попытки и т.п. Врач мерзким голосом процедила: — Снимай кофту. Уилл опешил. Такого он точно не ожидал. Психиатр, видя его замешательство, пояснила: — Проверка на самоповреждения, снимай давай, — чуть погодя, она угрожающе добавила — или наши санитары тебе помогут. Уилл лишь тяжело вздохнул и снял кофту. Сразу показались старые и новые порезы на запястьях и плечах. Женщина многозначительно посмотрела на него, а потом записала что-то. Послышалось, как сзади Джойс заплакала снова, упираясь в плечо Джонатана. Совесть кольнула Уилла, и он поспешно залез в рукава. Далее его направили в подростковое отделение, где все повторилось но уже с местным психиатром. Отличие заключалось лишь в том, что тут врач подробно распрашивала мальчика про его состояние, из-за чего он совершил попытку самоубийства и т.д. и т.п. когда эти пытки закончились, Уилл решился спросить: — Сколько я здесь буду? — боязливо спросил он — С таким надолго не задерживаются, полежишь месяц, и выпустим. — Успокоила она его. Уилл с облегчением выдохнул. Ему выдали клетчатую рубашку и штаны из приятной ткани сине-зелёного цвета, белую футболку и такие же носки, на одном из которых красовалась огромная дырка. Наконец, его запустили в комнату, разделенную на две части: мальчики и девочки. Уилл сел на одном из диванов мальчиков, и тут до него дошло: он в психиатрической больнице за попытку самоубийства. Вот чёрт. Теперь он будет наравне с убийцами и шизофрениками, а вдруг что-то случиться, а вдруг... — Приве-ет! Его раздумья прервал рывком подсевший парень. Уилл подпрыгнул на месте, а затем присмотрелся к нему, и не смог оторвать взгляд: чёрные кудри до плеч, выразительные карие глаза, веснушки. Уилл смотрел, и не мог насмотреться, так он был прекрасен... — Меня Майк зовут, Майк Уиллер. Уилл так и сидел, смотря на нового знакомого, не зная, как начать разговор. Да и не смог бы, так как жадно вглядывался в красивое веснушчатое лицо, не в силах прекратить. Майку это, похоже, начало надоедать. Он щёлкнул пальцами прямо перед глазами шатена, который тут же заморгал и отвёл взгляд. — Извини, меня Уилл зовут. Байерс. Он растерянно огляделся. Майк снова подал голос: — Из-за чего ты здесь? Уилл виновато опустил голову, и проговорил: — Я пытался повеситься, но в комнату зашла мама. Потом на скорой сюда отвезли. Майк сочувственно посмотрел на него — И всё же это не выход. Можно поговорить с кем-то, Уилл с раздражением ответил: — Да нет у меня никого! Меня в школе только обзывают, бьют иногда, вот это "поддержка". — Смягчившись, он перевёл тему — А ты из-за чего? Майк криво усмехнулся. Собирался ответить, но на некоторое время задумался... *** Близилась ночь. Майк, одетый в две кофты, чтобы оставить место в рюкзаке для других вещей, собирал всё самое необходимое: паспорт, свидетельство о рождении и ещё кое-какие документы; зубная щётка с пастой; расчёска; дезодорант; кусок мыла; одна сменная бордовая футболка; свободные, лёгкие клетчатые брюки (сам он был, помимо синей и тёмно-зелёной толстовки, в серой футболке и чёрных джинсах); две пары носков и трусов; две пачки печенья и сотня долларов, сворованных у отца десятью минутами ранее. После этой ссоры он сначала просто пару минут стоял, смотря в одну точку, и держался за горящую щёку, а потом быстро принялся собираться. С самого детства родителям не нравился каждый его шаг. К тому же, так уж ему не повезло, но он постоянно встревал в передряги, драки и конфликты, и имел шикарную способность появляться не в том месте, не в то время. Так и получалось, что почти каждый день он получал порцию крика, ругательств, битой посуды об его голову, и тому подобное. Он был такой по натуре, что тут же спешил ответить, от чего конфликт разрастался до размеров кита. В этот же раз, отец перешёл все границы: кричал Майку, что он – худшее, что случалось в его жизни, и лучше бы он не рождался. Более того, он выкинул плакаты и львиную долю вещей с его стола. Майк больше не хотел терпеть. Конечно, он и раньше сбегал, но он возвращался. Как бы он ненавидел своих родителей, но уж очень был к ним привязан. Сейчас же он не был намерен так просто сдаваться. Вещи были собраны, и он, на ходу послав отца, выбежал из дома, несясь, куда глаза глядят. ...Поймали его во время посадки на поезд до другого города. Он вырывался, матерился, но это ничего не дало. Его скрутили и посадили в полицейскую машину. Потом он сидел в участке, приехали родители, о чём-то беседовали. В конце концов его направили в психиатрическую больницу. *** — ...Побеги из дома. — ответил Майк, после паузы. Уилл опешил: — Стой, за ТАКОЕ отправляют в ПСИХУШКУ?! — Побеги из дома, как считал Уилл, вызваны неблагоприятной обстановкой. Почему же именно ребёнок должен страдать, находясь здесь? — Я сам в шоке был, но ничего не поделаешь, приходится книжки читать, да общаться с кем-то, ничем особо не займёшься. Ну, разве что ещё поспать... Уилл огляделся вокруг: это была комната, разделённая на две части. В первой девочки разговаривали, пели песенки или читали книги, а во второй мальчики играли в шахматы, лежали на полу и смотрели телевизор, который располагался на стене так, чтобы его могли увидеть обе стороны. По нему шёл какой-то музыкальный канал, играла попсовая песня. — А в палату можно пойти? — поинтересовался Уилл. — Не-а, только если заболеешь, или притворишься.— ответил ему брюнет. Уилл горестно простонал. Целый месяц сидеть без нормальной связи и, считай, в одной комнате! Столько переживаний было в его голове, но не успел он их озвучить, так как послышался крик: — На ужин строимся! "Чем-то напоминает лагерь" — попытался успокоить себя Уилл. Пациенты встали по парам. Майк ускакал и встал с каким-то мальчиком, видно, его знакомым, а Уиллу пришлось встать рядом с низким пухленьким пареньком лет семнадцати, который явно был одиночкой. Они строем спустились до столовой на первом этаже. На окнах там стояли решётки, что внушало тоску. Уиллу повезло, его усадили как раз за тот стол, где сидел его веснушчатый товарищ. В железной тарелке лежали переваренные макароны и отвратительного вида рыбная котлета. Уилл взял её кусочек в рот, как вдруг услышал голос Майка: — Кста-ати, я не рассказывал, как поцан на весь холл блеванул этими котлетами? Уилл тут же подавился, и пережёванная котлета упала обратно в тарелку под хохот Майка. Уилл грозно посмотрел на него, но ничего не сказал. Майк решил поведать ему о том, как происходит связь с родителями. — Вечером, с семи до восьми, твоя родня звонит на общий телефон, называет твою фамилию, и говорит с тобой пять минут. Только вот дозвониться очень сложно, всем же хотят позвонить. Пока разговариваешь, можешь попросить передачку, там почти всё можно, кроме чипсов, домашней еды... Так, под разговоры, они дошли до холла, посидели пол часа, и начались звонки... Сначала позвонили нескольким людям, которых Уилл не знал, но потом, неожиданно, но желанно, санитарка крикнула: — Байерс! К телефону. Он за пару шагов преодолел расстояние до телефона, и смог наконец услышать голос матери. — Уилл, милый! Я так рада, что дозвонилась. Как ты, солнышко? Обрадованный Уилл начал рассказывать всё-всё, а Джойс слушала. Пять минут прошли, и он, положив трубку, с улыбкой пошёл к Майку. *** Пошёл десятый час, и в сопровождении крика "отбой!" Подростки направились по палатам. К Уиллу подлетела молоденькая санитарка, и показала, где он будет спать. Его отвели в палату номер девять, в ней стояло три кровати. Как позже понял Уилл, на кровати, близкой к окну, спал Майк, на соседней тот самый парень, с которым брюнет шёл до ужина, а на третьей сам Уилл. У него не было никаких больше сил, и он, только положив голову на подушку, тут же отрубился, не видя снов...