Глаза цвета черного чая

*Вечер того же дня.* Ник… Брат… Я прошу тебя… Скажи мне, что тебя так терзает, что ты закрываешься от меня. Что причиняет тебе сильную душевную боль, что ты пытаешься скрыть за всей агрессией. Ты же можешь мне доверится, я рядом, всегда… Ты же знаешь, я тебя не брошу. Пока тот говорил, Никита мотал головой, а по щекам скатилась слеза, а затем вторая, третья… Он сорвался… Не смог больше держать боль в себе. Так устал держать все в себе, показывая всем, что с ним все в порядке, что не нужно волноваться за него. Эта боль переходящая в пустоту, выгорание… Да… Он выгорал, прекращая испытывать эмоции, а так этого хотелось. С каждым годом все ухудшалось, чувства потухали. Он так привык все держать в себе, что это стало часть его, выдавали лишь глаза, в которых была вселенская печаль. Цой, услышав всхлип, прижал своего братика к себе, поглаживая его по голове, спине. Молчал, ничего не говоря, давая ему выплакаться, выпустить всю тяжесть, все, что скопилось у него за столь долгое время. Никита же прижался к своему другу, как за спасительный круг. Он ощущал, как тонул в своей боли, пустоте, которая росла в его душе. — Как же я устал… Цой обхватил его голову своими руками и заставил того посмотреть ему в глаза. Вытерев дорожки слез, он стал его успокаивать — Брат, я понимаю, что ты привык держать все в себе, не ожидать помощи от других, а делать все сам. Но ты себя загоняешь в тупик. Я понимаю, что ты хочешь уберечь меня, ты во многом меня защищаешь, и я благодарен тебе, но я хочу помочь тебе разобраться в твоей болью. Я понимаю, что ты привык быть опорой, но сейчас опора нужна тебе, так позволь мне снова стать тебе опорой. С детства Цой был для него всем брат, друг, соратник. Всем. Он был ему опорой и защитой, Олег знал, что всегда может подбежать к нему по различным вопросам, будь то проблемы с родителями или обычные детские проблемы. И пока Цой был рядом, у него было счастливое детство Подняв голову, Никита начал рассказ: — Ты всегда был рядом со мной, ты был для меня целым миром. Моей опорой и защитой, друг, брат. Я не знаю, как ты отреагируешь на мой рассказ, поверишь ли ты в это… — на секунду он опустил голову, но Цой ее поднял. Погладив по волосам он сказал: — Никит, я твой лучший друг, ты мне как брат. Я всегда на твоей стороне, не смотря на все мои закидоны. — Ты ведь знаешь, что у меня с родителями отношения не очень. А если быть точнее, то они на нуле, — начал Никита, но Цой его перебил. — Да, помню. Никит, я уверен, что они любят тебя, просто не показывают этого, воспитывая из тебя мужчину… — начал Цой, но заметив взгляд Олега, замолчал. — Толь, не перебивай, пожалуйста, мне трудно дается тебе это рассказывать, — сказал Никита, на что Цой кивнул. Вздохнув, Никита продолжил, — В общем-то ничего и не предвещало каких-то изменений, но в скором времени, примерно месяц спустя начали звонить первые звоночки. Мама начала возмущаться по мелочам, причем буквально. Она и раньше это делала, но это все участилось в разы. Я не обращал внимание на это, в конце концов, я привык к подобному отношению, но… — Никита не мог больше выносить взгляд друга в свои глаза, внутренняя боль подступала к горлу, но он нашел в себе силы продолжить, — С каждым разом простые упреки все усугублялись и в конце концов, почти каждый день я выслушивал в разных интерпретациях, что я не благодарный сын, которого вообще не должно было быть. А потом присоединился отец, который вымещал всю свою злость на неудавшийся день и на мою ненормальность на мне. Сначала это были просто рукоприкладство, но потом он решил, что пряжка ремня самое то. Ты спрашивал меня, откуда эти шрамы на спине и местами на грудной клетке. Я все отшучивался, что это просто я в драки лез. Что ж… Теперь ты знаешь правду… Я тогда стал реже появляться дома, чтобы меньше влетало. На этом Никита и завершил свой рассказ. Сказав последние слова, Никита опустил голову и обнял себя руками, ожидая приговора. А Толя стоит в шоке и не может пошевелится. Не мог поверить, что родители так обошлись с его другом. Ведь… Никита же их сын… Да, он вспыльчивый, своенравный, но он же их дитя, о котором они должны были заботится. Помогать… Да, он и впрямь знал, что у Никита плохие отношения с родителями, натянутые, но он и подумать не мог, что они опустятся до такого. Так хотелось, чтобы это было шуткой, красивой ложью, что это был всего лишь сон, но нет… К сожалению, это была самая настоящая правда… Никита не мог ему врать, не в его принципах лгать без оснований, да и они оба всегда читали друг друга как книгу, так что понимали, когда лгут друг другу. Он смотрел на своего друга, который уже стал как брат, и видел не взрослого мужчину, а ребенка, подростка, который страдал всю свою подростковую жизнь. Отойдя от друга, он взял графин и налил в кружку воды, после чего выпил ее залпом, облокотившись об кухонную стенку руками. Но простоял он так не долго, поскольку услышал, что Никита пытается уйти отсюда. Закончив свой рассказ Никита погрузился в себя и не выходил от туда, пока не почувствовал, что Толя отошел от него. Этого он и боялся, что Цой не поверит ему, оставит его. Больше всего он боялся потерять друга, ведь не смотря на все колкости, которые они утраивают друг для друга, Никита все равно очень любил друга, тот был для него светом, опорой, а теперь… Из-за того, что он не сдержался, потеряет его… «Боже… На что я рассчитывал? Что Цой поверит мне… Никита, как был наивен, таким и остался…» — горько подумал Никита, начиная подниматься. Он хотел уйти, уйти, чтобы не видеть разочарование в глазах друга. Но только встав со стула, он оказался в крепких объятиях. Цой не дал Никите сделать и шагу, чтобы тот не сбежал в восвояси. Почувствовав крепкую хватку, Никита обнял Толю и уткнулся ему в плечо. Толя лишь крепче прижал к себе друга, почувствовав, что его плечи содрогаются, а сам Никита всхлипывает, прижимаясь к другу.