Рыба ещё эта

Когда это случается в первый раз, Звёздный Экспресс простаивает на технической стоянке где-то между Лофу и Пенаконией. У небольшой космической станции, к которой они причалили, незапоминающееся название и громкая музыка изо всех динамиков — Дань Хэну хочется нырнуть от навязчивых битов обратно в Экспресс, но Март и Келус, пританцовывая, тянут его за собой к многочисленным игровым автоматам. Пахнет острой уличной едой и спиртным, большинство посетителей явно навеселе, и к ним приглядываются с оценивающим любопытством, прикидывая, верно, на сколько кредитов, при желании, получится облапошить. Зная наивность Март и склонность Келуса к сомнительным авантюрам, Дань Хэн подозревает, что сумма может выйти приличная, и только поэтому дожидается очереди за бабл-ти и занимает место неподалёку, наблюдая, как игровой автомат под постыдный звук выдаёт “Упс! Ну, может, в следующий раз, дружище :)” вместо плюшевой игрушки. Да. Тогда он почувствовал, как телефон вибрирует от входящего уведомления. Может, это Химеко или Вельт хотят сказать, что с неполадками в навигационной системе Экспресса покончено и они могут убраться отсюда. Может, Цзин Юань решил прислать редкую весточку ни о чём. Дань Хэн разблокировал экран безо всякой задней мысли и всё окружение резко отошло на задний план: стихла музыка, мерцание разноцветных огней слилось в единый мутный вихрь, в центре которого — он и сковавший его ужас.       От: Блэйд       [Вложение] — А. — Из оцепенения вывел Келус, мягко тронув за плечо. Март тоже заглянула в экран и обеспокоенно нахмурилась. — Это наверняка Кафка или Волк. Они берут его телефон, чтобы написать какую-нибудь глупость. Дань Хэн понимающе хмыкнул, будто это действительно всё объясняло, и надавил негнущимся пальцем на кнопку блокировки, оставляя сообщение непрочитанным. Он натянул маску привычного спокойствия, не уточняя, что ни Кафке, ни Волку ни к чему писать ему всякие глупости. Что в контактах его телефона никогда не было никого под именем Блэйд. Что он не давал своего номера никому из Охотников. — Ты часто переписываешься с ними? — уточнил он вместо этого, пряча телефон обратно. Тот будто сделался в два раза весомее от непрочитанного уведомления, давил неприятной тяжестью и жёг через одежды. Стоило больших усилий избавиться от мыслей о том, чтобы разломать его и выбросить в ближайшую урну. — После наших приключений на Лофу. Ничего серьёзного, да и было это всего пару раз, — отмахнулся Келус. — Они нам не друзья, — вздохнув, напомнил Дань Хэн. — Будь осторожнее. Кажется, ему удалось перевести тему, увести внимание друзей в другое русло и убедить их, что его пальцы не сковывает холодом всякий раз, когда они нащупывают твёрдый прямоугольник телефона в кармане. Весь вечер его не отпускало ощущение чужого взгляда — будто он вновь вернулся во времена до встречи с Экспрессом, когда скитался от планеты к планете, перебивался случайными заработками, чтобы оплатить дарующий чувство сомнительной безопасности ночлег, а наутро вновь пускался в бега. Он порывался открыть злополучное сообщение, но Март и Келус всё никак не хотели оставить наедине, — или же это он не хотел оставаться один? — но ещё больше хотел бы, пожалуй, удалить его, не читая. Удалить вместе с неясно откуда взявшимся в телефоне контактом, сделать вид, будто ничего этого не случалось. Просто ошибка связи. Конечно, позволить себе такую беспечность он не мог. Теперь, в отличие от времён до встречи с Экспрессом, он нёс ответственность не только за себя, но и за людей рядом. Тем страшнее было представлять, что ожидает его в этом вложении. Сделанное исподтишка фото, на котором его друзья беззаботно проводят время на станции, где они вынужденно застряли сегодня? Если это чудовище перешло от угроз непосредственно ему к таким грязным методам… он убьёт его. Эоны свидетели, он отыщет способ. За ужином о сегодняшнем происшествии никто не обмолвился и словом. Чтобы его уход в комнату не выглядел как побег, Дань Хэн высидел лишние десять минут, слушая болтовню Март и прогнозы Химеко по их отлёту, и лишь после поднялся, сославшись на усталость. Наконец оказавшись в тишине родного архива, в уютном полумраке, разгоняемом мерцанием мониторов, он с решимостью обречённого потянулся за телефоном. Это была фотография. С экрана, дружелюбно виляя смазанным хвостом, с надеждой на подачку глядела большая лохматая собака. Ожидая подвоха, Дань Хэн напряжённо вглядывался в детали, выискивая скрытый смысл — выстланная ржавыми стальными листами дорога, пыхтящие дымом из труб заводы вдалеке, газовые лампы на фонарных столбах. Ему точно не было знакомо это место, по крайней мере в этой жизни. Может быть, в той, от которой он хотел бы отречься? И что это значит? Его там ждут? Хотят о чём-то напомнить? Собака ещё эта… Дань Хэн устало потёр переносицу. Спокойнее ему не стало, но когда на следующий день Экспресс причалил к следующей точке назначения, когда всю последующую неделю об Охотниках в целом и о Блэйде конкретно не было ничего слышно, у него почти получилось убедить себя в том, что это фото было просто случайностью. Он не сменил телефон, не удалил и не заблокировал номер. Изучил скудную информацию об аккаунте: имя, аватар, полное отсутствие чего-то о себе и даже статуса, — и просто оставил сообщение без ответа. Признаться, он ждал следующего, испытывая облегчение напополам с разочарованием каждый раз, когда очередное уведомление приходило от совершенно других людей. Вскоре “Блэйд” ухнул вниз под гнётом других активных чатов, и со временем Дань Хэн перестал машинально пролистывать их всё более удлиняющийся список до него. Он почти думать забыл об этом происшествии, когда это случилось снова. Экспресс находился в пути, тихо гудели его механизмы, за толщей стены в ледяном космическом вакууме проплывали мимо мириады звёздных скоплений. В главном вагоне Пом-Пом затеяла генеральную уборку, Март вздумала обновить интерьер и мешалась, делая замеры, но в его обитель не проникали звуки сторонней суеты. Уютно зарывшись в одеяла, Дань Хэн читал. Осторожно отставив чашку чая на блюдечко, он вслепую нащупал пиликнувший телефон, бездумно разблокировал его и почувствовал, как сердце упало куда-то сквозь прошивку Экспресса в космический мрак.       От: Блэйд       [Вложение] На этот раз — пустыня. Неровные скалы тянутся до самого горизонта, в рыхлой породе чернеют воронки от взрывов, под остовами сгоревшего вездехода — бурые кляксы. Ветер и песок не до конца замели следы недавнего сражения, под ногами змеятся грязные траншеи от тел, которые волокли куда-то в сторону, и более глубокие, вероятно, оставленные большим грузом, а над всем этим занимается закат. Оранжевое светило золотит облака, неторопливо опускаясь в фиолетовую дымку, звёзды, крупные, с ноготь размером, сияют жемчужным блеском. Это одновременно омерзительно и прекрасно. Блэйд до сих пор призывно висит в сети, будто дожидаясь ответа. Дань Хэн нерешительно заносит палец, но в голове пусто: что тут написать? Спросить, что это значит? Он снова не узнаёт местность. Похоже на Талию, пребывающее в состоянии вечной войны Королевство бандитизма. Стычки там дело настолько привычное, что едва ли наутро Дань Хэн отыщет новость об украденном грузе, множестве жертв и объявившихся Охотниках. Он уверен, что никогда не бывал в Талии даже в прошлой жизни. Блэйд всё ещё в сети. Накинув одеяло на лицо, Дань Хэн пытается отрешиться от происходящего, но отчего-то перед глазами явственно встаёт абсурдная картина: дневной жар сменяется холодом пустынной ночи, ветер разносит гарь по округе, забивает глаза песком. Неясные тени суетятся, погружая захваченный груз в вездеходы, избавляясь от тел. Блэйд смотрит в небо, игнорируя мятущиеся волосы. Звёзды мертвы и безразличны, но недостижимо красивы. Грязь под ногами ближе, липнет к ботинкам, как столь ненавистная Блэйду жизнь. Он почему-то думает о нём. Или не думает, чёрт его знает, но достаёт телефон, фокусирует камеру, находит в списке их позабытый чат и отправляет это фото. И чего-то ждёт, глядя на его онлайн. Так и застыл нелепым истуканом с телефоном в руке. Дань Хэн выходит из сети и тщетно пытается вновь сконцентрироваться на книге. Это происходит ещё несколько раз. Следующему фото Дань Хэн даже не удивляется, рассматривает искусной работы меч со срубленным наискось лезвием, и отстранённо пытается угадать, что сейчас творится в чужой голове. Представляет ли Блэйд, как загонит этот обрубок по самую рукоять в его сердце? Потом был город: оживлённая улица, гирлянды разноцветных фонариков взмывают к небу. Потом — цветы чёрного ликориса. Потом — увязший в земле труп животного, обглоданный погребальными червями до костей. Дань Хэн перестал искать во всём происходящем смысл, хотя по привычке пытался угадать местность, в которой была сделана фотография. Он всё ещё не написал ни единого слова в ответ, не рассказал друзьям об этой странной однобокой беседе. Кто знает: может, Блэйд решил вдруг поделиться с ним своим сомнительным чувством прекрасного. Может, из первых букв названий каждой планеты, с которых были отправлены фото, Дань Хэн мог бы сложить что-то похожее на слово “СДОХНИ”. Может, это действительно были Кафка или Волк. Но Охотники пока никак не давали о себе знать, а Дань Хэн не чувствовал на себе пылающий яростью хищный взгляд из толпы. Он решил ничего с этим не делать, пока не произойдёт что-то, проливающее свет на ситуацию. Очередная фотография казалась безобидной на первый взгляд, но посеяла в сердце зерно смутного беспокойства. На сей раз это точно было что-то из прошлой жизни: чёрная гладь озера, громаднейших размеров пузатая луна с рытвинами краторов, необъятный ствол ивы, чьи ветви скорбно клонились к воде. Дань Хэн пытался выбросить это из головы, но растревоженная память ныла, и мысли его раз за разом возвращались к попыткам извлечь занозу. Он перерыл все архивы, пытаясь выяснить, что это за место, и уклончиво описал пейзаж с фото членам Экспресса, наврав, что очарован красивым рисунком из старой книги. Он изучил все маршруты, пролегающие через эту планету, и когда всему экипажу общей рассылкой пришло приглашение на фестиваль в Белобоге, уже знал, что под любым предлогом направится вовсе не туда. Если кто из друзей и заподозрил в его поведении нездоровую одержимость, то виду не подал. И вот он здесь: ялик, выпустив единственного своего пассажира, бесшумно закрыл двери и взмыл обратно. Вся поверхность планеты была покрыта океаном, а на единственном материке возвышался многоступенчатый храм из белого мрамора. Дань Хэн замер у подножья уходящей, казалось, в самое небо лестницы, вдохнул сладковатый аромат цветущей вишни. Чуть поодаль группа молодых монахов собирала спелые плоды в плетёные корзинки, седовласый старец ловко размахивал деревянным мечом под наблюдением учеников. На Дань Хэна никто не обращал внимания, лишь некоторые заметившие гостя доброжелательно кивнули в знак приветствия, прежде чем вернуться к своим занятиям. От места, так или иначе связанного с Блэйдом, в последнюю очередь ожидаешь такого умиротворения. Он прислушивался к себе, неторопливо преодолевая ступеньку за ступенькой, но ничто здесь не находило отклика в затёртой памяти, и чувство, будто он стоит на пороге долгожданной разгадки, приближается к причине этого затянувшегося блефа, всё больше горчило разочарованием. На расспросы о высоком темноволосом мужчине местные пожимали плечами: сыскать душевного успокоения в стенах храма ежедневно прилетает множество людей, сложно всех упомнить. В ответ на просьбу подсказать дорогу к озеру с ивами тоже мало чем смогли помочь: озёра на планете, заполонённой водой, не были чем-то примечательным, и ивы росли почти у каждого из них. Дань Хэн арендовал небольшую комнату на день — тонкие раздвижные двери, упругий татами для сна почти во всё узкое помещение, — и отправился исследовать местность самостоятельно. К вечеру затея, что совсем недавно наполняла решимостью, начала казаться бесконечно глупой. Что он пытается отыскать? Воспоминания о прошлой жизни, с которой не хотел иметь ничего общего? Самого Блэйда? Не загнал ли он себя в ловушку, так беспечно явившись сюда по его наводке? Не хотелось бы омрачать спокойствие этого места кровопролитием, но если Блэйд действительно изводил его сообщениями для этого — рука Дань Хэна не дрогнет, перехватывая копьё. Искомый берег оказался совершенно безлюден. Здесь было тихо; на всей территории храма едва ли кто-то осмеливался говорить громко, но уединения этого места людские голоса не разрывали даже отдалённо, лишь венценосные журавли, попрятав клювы под крылья, изредка недовольно роптали на лёгкий ветер. Это точно было оно. То самое место — Дань Хэну не обязательно было смотреть на фото, чтобы узнать его, и вовсе не потому что он замозолил его взглядом, изучая каждую мелочь. Просто что-то потянуло сюда за истончившуюся нить, ведущую от сердца, и он… застыл, не понимая и отчего-то вдруг страшась понять. Память вскрывалась постепенно, урывками, будто он проходился взглядом по давно прочитанной книге и с каждой строчкой вспоминал содержание следующего предложения, но не всего абзаца сразу. Он вспоминал — мягкую траву, стелющуюся к ногам, выверенные шаги. Он вспоминал, как они сражались, кружились, словно в танце, наперёд предугадывая движения друг друга и безупречно парируя умелые выпады, и оба, несомненно, получали от схватки огромное удовольствие. Как Инсин слукавил, вместо очередной подсечки вдруг невесомо оглаживая свой наруч, и как такой же на его собственной руке отозвался приятной дрожью, вырывая из ритма сражений на краткое мгновение, достаточное, чтобы копьё выбили из хватки следующей же атакой. Как после они долго спорили о чём-то, распивая один кубок на двоих, а потом над озёрной гладью взошла луна, настолько огромная, что казалось, будто она сейчас рухнет им на головы. И они притихли, подавленные её величием, очарованные им, и близостью друг друга, и той лёгкостью, с которой вдруг эта луна примирила их, казалось, неразрешимые разногласия. Он вспомнил, как Инсин, полный жизни и силы, посеребренный лунным светом, с хмельной улыбкой, показался ему тогда непреодолимо притягательным, как он не нашёл в себе силы, чтобы воспротивиться желанию податься вперёд, отчего-то зная, что ему потянутся навстречу, и… Дань Хэн отшатнулся обратно на тропу от прокажённого воспоминаниями берега. “Это не воспоминания”, — упрямо оспорил он. Такие воспоминания попросту невозможны. Зачем Блэйду напоминать ему об этом? Зачем Блэйду самому об этом помнить? Фотографии в их чате теперь казались одной большой насмешкой, кусочками приманки, ведущей в мышеловку. Какой во всё это вкладывался смысл? “Ты не сбежишь от своего прошлого”? “Ты — это всё ещё ты”? Всю обратную дорогу до своей комнаты Дань Хэн не сводил взгляда с телефона, но едва ли их подобие переписки могло дать ответ хоть на один из атакующих его вопросов, даже решись он их озвучить. Искусная чайная композиция не помогла избавиться от кома в горле. В груди тоскливо тянуло ощущением невосполнимой потери, скорбно ныло по тому, что с ним даже никогда не случалось. По чужим воспоминаниям, беззаботным дням принадлежащей не ему юности.       От: Дань Хэн       Не пиши мне больше. Ответ спустя почти месяц с последнего полученного сообщения выдавал его с головой. После было бы логично заблокировать наконец контакт, — по-хорошему, это стоило сделать ещё в тот злополучный вечер на станции с незапоминающимся названием. Стоило бы также убраться отсюда в ту же секунду, не оставляя даже призрачных шансов на возможную встречу после намёка на его текущее местоположение. Дань Хэн не делает ничего из того, что стоило бы сделать. Он допивает остывший чай и медитирует в стену, позволяя мыслям блуждать где-то между горьким вином с чужих губ и следующей точкой назначения Экспресса, когда телефон пищит от нового уведомления, возвращая всё внимание на себя.