Горизонты

Листья облетали с гнущихся под ветром деревьев, заканчивая свой полет прямо в озёрной ряби, а потом, притворяясь корабликами, плыли куда-то. Но у них, в отличие от кораблей, не было ни вёсел, ни парусов, поэтому плавание их было недолгим. Это происходило не впервые и было неизбежно. На маленьком старом полуразвалившемся причале сидел Бессмертный. Он смотрел на высившиеся на горизонте небоскрёбы. Он помнил те славные времена, когда это было вовсе не заболоченное озерцо посреди неухоженного парка, а часть настоящей полноводной реки, которая несла свои волны на северо-запад, протекая, в числе прочего, и мимо располагавшейся тогда в лесу, недалеко отсюда, деревушки. По реке ходили парусные корабли и вёсельные лодки. По озеру плавали только облетевшие, потихоньку гниющие листья. Тогда они сидели на причале вдвоем, свесив босые и почти до черноты загорелые ноги в воду – Бессмертный и Человек. Вокруг цвело лето. Потом они спускали на воду законопаченную лодку, клали в неё свои мешки с вещами и провизией, и отправлялись сначала по самой реке недалеко от берега, потом по ее притоку. Там, на берегу притока, в глубине леса, они жили по нескольку дней. Порой с ними была Сойка – но только тогда, когда ее отпускала матушка. Потом они возвращались. Иногда Человек приносил гитару. Бессмертный, Человек, Сойка и другие юноши и девушки разводили костер в бухте, недалеко от причала, усаживались вокруг него и Человек играл романсы собственного сочинения. Было темно и оттого не видно, как он краснел, исполняя свои песни. Впрочем, эту красноту все равно можно было списать на отблески огня. Некоторые песни были про любовь. Бессмертный думал, что они про дружбу. Сойка думала, что они про нее. Человек думал о том, как бы не перепутать аккорды. Одна песня была про горизонты. Человек играл ее всего два раза – один, когда они с Бессмертным репетировали ее, а другой – тогда, когда пели у костра. Это было в последнее лето. Август клонился к середине, листья начинали желтеть. Человек играл на гитаре и пел, Бессмертный просто пел, Сойка сидела между ними и иногда подпевала. Вокруг огня сидели знакомые и незнакомые. Они слушали. По реке шел настоящий фрегат под темно-синими парусами, на которых белели звезды. Было почти совсем темно, звезды на парусах сливались с настоящими. На горизонте догорал закат. По щекам Бессмертного катились слезы – наверное, потому что он слишком долго смотрел на огонь костра, заката и синих парусов. Бессмертный и Человек не были братьями, но были очень похожи и жили в одном доме. У Сойки вились и были очень длинными волосы. Человек носил на голове свёрнутую тряпочку, чтобы волосы, будучи не особенно длинными, но и не совсем короткими, не лезли в лицо. Бессмертный плохо видел и носил очки. В сентябре Сойка и Человек ушли на юг. Бессмертный никогда не обижался на них за это. Он знал, что они ушли к горизонтам, знал и то, что достигнуть их нельзя. Ему был ближе лес. Дом, в котором жили Человек и Бессмертный, опустел. Однажды вернувшись, Бессмертный узнал, что их дом сгорел. В доме, в котором жила Сойка, оставалась её матушка. Когда Бессмертный вернулся, она была похоронена во дворе этого дома. Теперь снова был сентябрь. Дул юго-западный ветер. Бессмертный сидел на причале, закутавшись в немыслимо большую черную толстовку. На горизонте высились многоэтажки и светился поздний бледно-розовый и немного оранжевый рассвет. У Бессмертного мёрзли щиколотки, потому что джинсы были короткие. За его спиной по лестнице спускались юноша и девушка. У девушки были короткие, выше середины шеи, вьющиеся и немного растрёпанные волосы, а волосы юноши были, напротив, длинными. Чтобы они не лезли в лицо, на голове у него была свернутая в полосочку белая бандана. Юноша вышел на причал и встал за спиной Бессмертного. - Знаешь, Бессмертный, любых горизонтов можно достичь.