OOPS

Когда Омджу удавалось поймать правильное настроение, стук клавиш не смолкал ни на секунду. Мысли бежали впереди, а пальцы старались не отставать, а от этого количество слов в левом нижнем углу документе стремительно росло. Работа продвигалась, жизненные перипетии настигали главного героя, и к десятой главе его жизнь была прожита более чем наполовину. К тому моменту он уже с горем пополам добивал последние годы в театре, переживая драму не только на сцене, но и в дружеском коллективе, и дома, и куда бы он ни пошёл.   Джину это не нравилось. Он был ярым противником проблем из ничего, предпочитая игнорировать тот факт, что в жизни частенько так и бывало.   — Давай уберём все неловкие моменты с женой и сконцентрируемся на его проблемах в театре? — его голос звучал очень сосредоточенно в трубке, так что наверняка между фразами он снова пробегался взглядом по тексту.   — Нельзя просто игнорировать этот брак, он, как и театр, огромная часть его жизни, — защищаясь, сказала Омджу.   Юнги, лежащий на диване в обнимку со скомканным пледом, согласно закивал.   Ему больше всего нравилась эта непростая линия с браком по расчёту, который норовил развалиться с первой их встречи. Ему это напоминало о подписании контракта с компанией от безысходности, а не из-за подходящих условий; когда приходилось идти на компромисс, хотя в действительности это была уступка, и уговаривать себя потерпеть ещё немножко, потому что лучше хоть что-то, чем ничего вообще.   — Ты хочешь достичь баланса, я знаю, — Джин говорил спокойно, размеренно, без повышенных тонов, но из-за громкой связи был таким шумным, что Омджу всё хотелось немного понизить громкость. — Но нам бы уже двигаться к его работе в университете и проблемам со студентами там, а не топтаться на одном и том же с семейными отношениями. Мне кажется, все и так поймут, что Юль держится за надуманный идеал семьи, а не за саму семью. Так и оставь.   — В подвешенном состоянии?   — Именно.   Они ведь планировали оставить его одного в финале, — это чётко было прописано в изначальном плане, — а теперь Джин хотел оставить всё как есть до самой его смерти?   — Пускай будет, — вдруг подключился к разговору Юнги, прилично удивляя Джина своим присутствием по ту сторону. — Юль достаточно апатичный в этом плане: не любит принимать решения, связанные с женой, он в основном отстранённый отец, а не вовлечённый, его интересы крутятся исключительно вокруг театра. Соответственно, он может начать игнорировать жизнь за его пределами, позволяя себе плыть по течению до тех пор, пока кого-то из них не «прибьёт к берегу».   — Господин Мин, здравствуйте, — с большим опозданием поздоровался Джин.   — Здравствуйте, редактор Ким.   Омджу покачала головой, тем самым показывая, что не одобряет его болтливость.   Когда он напросился к ней в свой единственный выходной между досъёмками для дорамы и фан-встречей под предлогом «выяснить, как обычно работают писатели, чтобы не облажаться в дальнейшем на интервью», она позволила ему приехать. Но если бы она знала, что его наблюдения за процессом будут заключаться в том, чтобы валяться у неё на диване, заглядывать в её ноутбук без спроса, делать глотки чая из её кружки и участвовать в её разговорах с редактором, она бы двести раз подумала, нужно ли ей это.   Вообще-то, когда он сказал, что хочет приехать, она сразу подумала, что это неспроста, и он хочет проверить, не готова ли она случайно к тому, о чём они вроде как договорились, — к сексу. Юнги намекал на это в переписках каждый день, пусть и в шутку, подтрунивая над Омджу, но иногда спрашивал прямо, выставляя себя несколько нетерпеливым и озабоченным. Это заставляло гадать, почему же он так сильно хотел этого именно с ней, и переживать о том, что последует дальше. Всё-таки, им предстояло работать вместе ещё минимум месяц. Даже минет всё усложнял, так насколько всё усложнил бы полноценный секс?   — Тогда мы договорились не расписывать больше домашние дела? — спросил Джин.   Омджу считала, что ещё несколько сцен в большом пустынном доме не были бы лишними, чтобы лучше раскрыть всех персонажей, но была вынуждена сдаться, ведь это было желание не только Джина, но и заказчика.   Насколько она поняла, как актёр, Юнги много чего читал в жизни, не только сценарии, но даже если нет, его советы обычно не были откровенно тупыми, наоборот, после предварительного прочтения им Джин меньше исправлений слал.   — Договорились, — сказала она. — Тогда я пересмотрю сейчас последнюю главу и подчищу моменты с женой или уберу их полностью.   — Отлично, — Джин оставался всё таким же серьёзным, погруженным в рабочий процесс. — Кидай потом мне и можешь быть свободна, пока я не вычитаю.   Юнги попрощался самым первым, сразу после завершения звонка перекатываясь на спину, убирая руки под голову и закрывая глаза. Пусть он ничего сегодня не делал, весь вечер чувствовал себя сонным и уставшим, а ритмичный стук клавиш в совмещении с заполняющим ноздри запахом спелой дыни на вдохах убаюкивал его ничуть не хуже голоса Омджу.   Он в который раз убеждался, что ему нравились именно такие омеги: спокойные, тихие, занятые своим делом и как будто игнорирующие его существование.   Гу Сэин обычно была такой. Возможно поэтому он боролся с глупым влечением к ней на первых совместных проектах? До тех пор, пока не понял, что она игнорирует его не «как будто», а по-настоящему. И что она ещё та альфоненавистница. И что только истинный, вроде её Чонгука, может угодить в её приоритеты и добраться до неё настоящей — немного шумной хохотуньи, всё ещё очень осмотрительной и мнительной, но куда более искренней и милой, чем она представлялась другим.   — Вот зачем?! — на грани крика и шёпота спросила Омджу, оборачиваясь и ладонью легонько шлёпая Юнги по плечу. Это моментально выдернуло его из полудрёма и заставило приподнять голову.   — Что «зачем»?   — Зачем ты дал ему знать, что со мной?   Её укоризненный взгляд выглядел скорее смешно, чем устрашающе, поэтому Юнги пожал плечами.   — Не знаю, — ответил он. — А это проблема? Нам что, запрещено работать вместе?   — Нет, но…   — Тогда так ему и скажешь, если он спросит. В конце концов, мы правда просто работаем вместо того, чтобы заниматься чем-то интересным, — его голова вновь рухнула на подушку, и он заёрзал на диване, устраиваясь поудобнее.   Он вёл себя чересчур спокойно как для того, кто первым полез к ней целоваться и предложил переспать. Он что, частенько подобное проворачивал?   Омджу невольно прищурила глаза, выворачивая шею, чтобы вновь упереться в него взглядом, теперь подозрительным.   — Подожди-ка, — протянула она, — я тут только что поняла…   — М? — вопросительно промычал он, ленясь лишний раз размыкать губы.   — Ты сказал, что перепутал меня с другой омегой, — напомнила она. — Восемнадцатилетней.   — Ага.   — То есть ты потащил меня в тёмное место в надежде на что-то, будучи уверенным, что я ещё ребёнок и дочка богача? — она ахнула так, словно разгадала тайну века, а Юнги лишь лениво приоткрыл глаза, поглядывая на неё с искренним недоумением.   — Восемнадцатилетние уже не дети, — констатировал он.   — Ты ещё более бессовестный, чем я думала, — заключила она.   Почему-то её шутливая настороженность и обида вызывали у Юнги улыбку.   — Будь уверена, я ещё бессовестнее, чем ты думаешь сейчас, — предупредил он.   В доказательство своих слов он убрал левую руку из-под головы, опираясь ладонью на плечо Омджу, пока тянулся к ней. Она даже глаза закрыть не успела, как он её поцеловал, обхватывая её нижнюю губу и оттягивая её в нежном прикусывании. Но на этом всё — подразнил её и вернулся в лежачее положение, частично удовлётворённый, но больше самодовольный.   Если он добивался её ступора и этих странных ощущений в животе, у него всё получилось.   — Так, ладно, — настраивая саму себя, заговорила Омджу, — мне нужно отредактировать главу…   Юнги не был против. Он уже наслаждался приятной тишиной гостиной, нарушаемой лишь слегка ускорившимся дыханием Омджу. Ему нравилось знать, что кто-то, кто ему симпатичен, находился рядом.   Приказывая себе не сжимать губы в попытке почувствовать на них его вкус, Омджу осторожно потёрла глаза, боясь заработать дискомфорт из-за линз, и начала перечитывать главу с самого начала. Она беззвучно шевелила губами, благодаря этому подмечая какую-то часть опечаток (вряд ли большую, потому что и после десятого перечитывания у редакторов и корректоров получалось отыскать пропущенные ошибки), но всё боялась, что Юнги рано или поздно прервёт её и прикажет читать и для него.   Когда попадались упоминания Кеми, тридцатидвухлетней жены Юля, Омджу перечитывала их дважды, проверяя, можно ли их выкинуть из текста, а тогда по возможности убирала лишнее, выделяя пару слов, строку или несколько строк и стирая их одним прикосновением к клавише «Backspace».   Такое случалось не редко, но и не часто, — буквально пару раз за главу, — но Юнги с нетерпением ждал этого щёлканья клавишей. Он внимательно вслушивался, стараясь угадать момент, отсчитывая секунды до него, и поэтому выдохнул с досадой, когда вибрация мобильного отвлекла Омджу.   У редактора Кима появились ещё претензии?   Видимо, нет, потому что будь это звонок от него, Омджу приняла бы его прямо здесь и включила бы громкую связь, а так вскочила с пола, прижимая мобильный к уху и переходя на особенно ласковый голос.   — Да, Чимин?   Юнги очень старался понять, почему это происходило с ней, почему она становилась подчёркнуто милой, когда на горизонте объявлялся этот хрен. Он-то всегда был вовремя, всегда в настроение.   — Я ещё вычитываю, но говори, что ты хотел, — голос Омджу звучал отдалённо из кухни, и чтобы слышать лучше, Юнги заставил себя встать с дивана.   Он просеменил до приоткрытой двери кухни, подпирая плечом косяк и складывая руки на груди.   Омджу его не видела — стояла к нему спиной, во время разговора выливая остатки чересчур крепкого чая в раковину, а использованный мокрый пакетик с заваркой выбрасывая в урну.   — Серьёзно? — она внезапно хохотнула. — Это тебя карма настигла… Что? Нет, я не могу приехать…   Чимин что-то долго и неразборчиво говорил в трубке, а Омджу терпеливо ждала, пока он закончит, чтобы ответить:   — Нет, прости. Если закончишь не слишком поздно, сможем где-нибудь поужинать вместе.   Она ненадолго замолчала, слушая его возражения и предложения.   — Говорю же, что не могу. Я сейчас не одна… С кем? — она явно ждала этого вопроса, потому что не прекращала надеяться на те крохи ревности, которые можно было вытрясти из Чимина. — Мин Юнги заехал ненадолго...   То, что она не стала избегать ответа и была честна, должно было немного порадовать вышеупомянутого, но он-то знал, что она использует его имя нарочно. Ему давно нужно было привыкнуть к такому. Все только и делали, что использовали его имя: директор Ан, Хеми, режиссёры проектов и бренды…   — По работе. Мы с ним чита-… — Омджу издала странный звук, похожий на кряканье, когда грудь Юнги плотно прижалась к её спине, а его руки бесстыже скользнули под свободную пижамную рубашку.   В считанные секунды его пальцы забрались ещё дальше — под спортивный топ на широких лямках — и стали сжимать быстро твердеющие соски. Он придавливал их слегка шероховатыми подушечками и задевал частыми прикосновениями с сухим стремительным трением.   Омджу рефлекторно сжала бёдра, не понимая, как его прикосновения к груди могут отдаваться возбуждением там. Наверное дело было в эффекте неожиданности. Он подловил её, а его губы — мочку её уха.   — Читаете? — находясь так близко, Юнги мог слышать, что говорил Чимин. — Он теперь за таким домой к тебе ходит? По-моему, он так пристаёт.   Омджу тоже так думала.   Кончик языка, теребящий мочку, и дорожка из влажных поцелуев на её шее не оставляли никаких сомнений.   Юнги отлично знал, что делает, реагируя на малейшие изменения в её сладком запахе и легонечко выкручивая соски.   — Ага, — едва дыша, промямлила Омджу, — тогда потом позвони…   Она убрала телефон от уха, вслепую тыча пальцем по тёмному экрану в попытке сбросить вызов.   — Что ты делаешь, м? — со стоном спросила она, стискивая мобильный в ладони и им же упираясь в высокую столешницу.   — Подталкиваю тебя, — с горячим выдохом проговорил Юнги ей на ухо.   — К чему?   По тому, как горело в пижамных штанах, она могла с уверенностью сказать, что к оргазму.   Было ли дело в каких-то особенных руках Юнги или в густом терпком запахе альфы, но это отличалось от того, что она обычно ощущала при подобных ласках. Конечно, ей и раньше было хорошо. Ей очень нравилось, когда Чимин лизал соски, а ему нравилось, когда она делала то же самое для него…   — К кому, — исправил её Юнги.   — К кому?   — К себе.   Это было смешно, настолько, что Омджу не сдержалась и усмехнулась.   — О каких подталкиваниях речь, когда ты буквально прилип ко мне?   Он обдал её влажную от поцелуев шею тёплым выдохом, а затем заставил её взвизгнуть, сместив правую руку ей на талию и приложив совсем немного усилий, чтобы оторвать её от блестящей в свете ярко-жёлтой лампочки плитки.   — Что ты?.. — она засмеялась, так как от его пальцев под рёбрами ей стало щекотно, и неожиданно для самой себя выпустила телефон из рук, оставляя его на столешнице, от которой отдалялась с каждым последующим шагом Юнги.   Он её нёс, а она болталась в его руках как тряпичная кукла.   Её ещё никто на руках не носил, даже таким странным образом.   За те пару секунд, что они шли до дивана, она успела себе нафантазировать всякое, но Юнги, как какой-то пещерный человек, в итоге уронил её на подушки, а сам остался в стороне, с непонятным для неё любопытством поглядывая на неё сверху вниз.   Несколько секунд они играли в гляделки, и взгляды Омджу были куда многозначительнее его взглядов.   — Ну? — не выдержав, всё-таки спросила она, и в её понимании этот вопрос также являлся призывом к действию.   Она ещё не чувствовала себя уверенной на все сто, но он ведь завёл её, а в такие моменты естественно было терять голову и рисковать.   — Ну? — переспросил Юнги глумливо. — Ждёшь продолжения, госпожа Сон?   Когда он так её называл, это подкидывало в её голову разного рода воспоминания — от нервозного возбуждения в гардеробной клуба до дрожащей ярости в пиццерии. И Омджу определённо была не против создать парочку новых. Перекривляв его, она ответила:   — Жду, господин Мин.