Киберкраш(и)

      На экране все было розовым. Буквально все. Очень. Розовым. Складывалось даже ощущение, что Эва не хочет, чтобы её было видно на камере, поэтому пытается слиться с окружающим пространством.       – Помните: одни движения приносят дискомфорт, другие – приятные ощущения, но всегда нужно избегать боли! Это не мои слова, а экспертов в этом деле! Так что им можно и нужно верить, – наставляет зрителей Эва, вытянувшись в позе дерева, сложив ладони над головой и касаясь носком согнутой ноги колена другой.        Обычно у неё уходит не так много времени на то, чтобы смонтировать новое видео – день-два, изредка три, если много материала, и приходится отбирать только самое лучшее: или же наоборот, очень мало, иногда приходится что-то доснимать. Но это видео вышло спустя целую неделю после съёмок. Учитывая обстоятельства и то, какое заявление сделал Сукуна, фанаты словно с цепи сорвались и всячески шеймили летсплейщика.       – Может, нам тоже йогой заняться? – предлагает Сатору.       – Ты у меня разрешения спрашиваешь? – бурчит в ответ Сукуна. – Занимайся своими гейскими штучками сам, мне плевать так-то.       – Идиот, я стараюсь хоть что-то предложить. А вообще ты спец по мольбам о прощении Эвы. Король Фемок.       – Захлопнись, а.       Захлопываются оба, когда Эвона доходит до асаны “собака мордой вниз”. Впечатляет.       Сатору утолил свою жажду мести неделю назад, неплохо разукрасив лицо Сукуне. Он сам все ещё был в шоке от того, что сделал, но… будто бы уже свыкся с этой мыслью. Это уже случилось, сделанного не воротишь.       Честь подраться с ним выпала только Годзё. Поклонники Эвы не были готовы ни простить Короля, ни забыть о содеянном грехе. Философский подход был им чужд. Если бы они знали о случившейся дуэли… даже этого было бы им мало. Сукуне желали сдохнуть в мучениях.       Рёмэну, в принципе, было все равно, что там пишут эти виртуальные феминистки. Но волна гнева перекинулась и на часть его фанатов, которые тоже оказались недовольны его поступком. В общем, репутация и судьба Короля Проклятий были под угрозой. Он мог отправиться в небытие, закэнселенным после слитого по пьяни нюдса.       Эвона игнорировала всех. Она ответила только Сёко и Утахимэ, которые были вообще не при чем, но в связи с тем, что они довольно близко общались с Годзё, блогерке пришлось воздержаться и от общения с ними тоже. “Хочу отстраниться на время, мне надо переварить произошедшее. Спасибо за поддержку, крепко вас обнимаю 💖” – так она им написала. Девушкам пришлось эту информацию лишь распространить далее, потому как Эва не отвечала ни Сатору, ни Сукуне, ни даже Сугуру. Она просто оставляла чаты непрочитанными, и в общей сложности там накопилось более сотни сообщений, включая те, которые она так и не обработала в день драки.       Прошло чуть больше недели, Эвона вернулась из “женского лагеря”, и в один из обычных своих дней встретила Нанами по дороге из комбини. Она купила себе рамэн быстрого приготовления и ещё какую-то гадость. Хотелось лежать на диване и есть вредное.       Кэнто сдержанно её поприветствовал. Эва поздоровалась и почувствовала неловкость. Знает ли он о произошедшем? Наверняка…       – Сочувствую тебе по поводу случившегося, – говорит ей мужчина. – Я бы тоже после такого не хотел их долго видеть.        – А я что говорю! – воодушевленно соглашается блогерка. – Слава богу, что ты тоже так думаешь. – С её точки зрения в адекватности Нанами сомневаться не приходилось.       – Если вдруг захочешь поговорить об этом… – он говорит это скорее из вежливости, но Эва хочет узнать его получше. Ей кажется, что Кэнто довольно интересный и симпатичный человек. А ещё он совершенно ничего не знает о геймерской тусовке. Это делает его в данный момент очень привлекательным в её глазах.       – Может, выпьем что-нибудь прохладительное?       Они направляются к автомату с напитками, который расположен во дворе их дома. Кэнто покупает ей теплую банку с соком – условно заботится, чтобы не застудила горло, себе же берет холодный капучино.       Они садятся на качели на детской площадке во дворе. Медленно тянут свои напитки.       Эва не знает, с чего начать. Почему-то именно Кэнто – приятелю провинившегося по всем фронтам Годзё – хочется излить душу. Она уже полторы недели держит все в себе. Даже в женском лагере она не распространялась о произошедшем и вообще постаралась избавиться от мыслей об этом. Теперь она пришла в себя и готова к разговору.       Нанами к разговорам был не готов. Но его никто не спрашивал, а в том, что он сам начал диалог и вообще оказался здесь, серьёзный взрослый в костюме на качелях детской площадки, виноват только он сам. Вот же…       – Знаешь, кажется, я так давно не общалась с обычными… я имею в виду не публичными людьми. Вообще не публичными. Даже завидую тебе сейчас немного.        Кэнто молчит, но внимательно слушает. Она ещё явно не закончила мысль. А ещё они как-то резко перешли на “ты”.       – К тому, что когда-нибудь может случиться что-то подобное я была морально готова, в конце концов, в век интернета живём. И все правила по выкладыванию фото я соблюла. Почти все. Даже уже не удивлена тому, что сливщиком оказался Сукуна. Но все то, что происходило дальше… странно и непонятно. Не знаю, как себя вести. Они ещё и подрались зачем-то.        – Годзё решил так защитить твою честь, – объяснил поступок товарища Нанами, – и, думаю, выпустить пар на Сукуне после двух поражений.       – Но насилие же это не выход! – воскликнула Эва.       О том, что она сама влепила пощечину Сатору – говорить не стала. Очень за это стыдно. Боится, что не удержится и попросит прощения. Хотя извиняться в общем-то не за что. Годзё в конце концов запер их в своей квартире!       – Да не при тебе будет сказано, – негромко начинает Нанами, – но мировосприятие мужчин несколько иное. Можешь назвать это патриархальными пережитками прошлого, но для кого-то это джентльменство. Где-то вообще на пистолетах за подобное стрелялись…       Эва демонстративно тяжело вздыхает. Она это все понимает, но вовсе не означает, что принимает.       – А как бы ты поступил на их месте? – спросила она, с интересом глядя на своего визави.       – Я бы на их месте не оказался, – отрезал Кэнто. А после добавляет уже мягче. – Обоим можно посочувствовать, но главный человек, которому надо сопереживать, это, разумеется, ты. Ты не заслужила того, что с тобой произошло. А ещё ты очень добрая, чувствительная и сопереживающая. И я искренне надеюсь, что ты эту ситуацию преодолеешь. Мне самому трудно находиться с Сатору рядом дольше трех часов. Я понимаю, что тебе нужно время. Может быть, потом ты даже вернешься в нашу компанию. С тобой было весело, – улыбается мужчина, глядя ей прямо в глаза. – Да и общая степень адекватности в компании повысилась благодаря тебе. Ты можешь гордиться собой.       Эвона не может сдержать теплой улыбки. Она протягивает руку и накрывает своей ладонью руку мужчины – жест благодарности. Пара секунд и руку убирает. Затем девушка смотрит на небо, вздыхает полной грудью свежий вечерний воздух. Иногда для того, чтобы стало хорошо, достаточно просто поговорить.       Возможно, уже скоро Эва и правда сможет найти в себе силы на то, чтобы поговорить и встретиться со всеми. Удивительно чуткий Кэнто точно повлияет на скорость процесса её восстановления в лучшую сторону.

***

      Первым делом она решает заглянуть, что творится у Сукуны. И ужасается.        У него никогда не было комфортного коммьюнити, но то, что творилось сейчас было просто кошмаром наяву. На него набросились разом за все грехи: за проступок, за благотворительность, за предательство собственных принципов и за все то, чего он даже не делал – просто попал под горячую руку.       Внешне он переживал это спокойно, но выходить в сеть стал гораздо реже, чем раньше.       Пролистывая комментарии под его последними постами и видео, Эвона забыла о том, что он сделал. Никто не заслуживает такого к себе отношения. Такой злости в свою сторону. Тем более после того, как он раскаялся в содеянном и постарался загладить вину. Пересмотрел свои взгляды.        Эва делает то, что должна.       Она устанавливает камеру и включает запись. Поначалу она не знает, что сказать, и то, что она на видео не играет, должно повлиять на публику лучше всего.       – У меня нет слов, – негромко начинает говорить блогерка, после чего делает драматическую паузу. – Я буквально лишилась дара речи. Мне чрезвычайно больно. И так, как все мы люди, то должны мы – извините! – друг друга прощать. Я заметила, что вы предали остракизму Сукуну Рёмэна, Короля Проклятий, и я… не нахожу слов, насколько это бесчеловечный и злой поступок. Что же вы, не люди? – эмоционально восклицает она, глядя в камеру. – Вы что же, никогда не совершали того, за что впоследствии себя винили, из-за чего не могли спать и есть? Мы все с вами – люди. А то, как вы обращаетесь с Сукуной, с какой ненавистью пишите ему комментарии… Это бесчеловечно. Это дикарство. – Она переводит дыхание. – Да, Сукуна поступил плохо. Да, я чрезвычайно рассердилась на него, и гнев – совершенно нормальная человеческая реакция. И вы тоже вправе были гневаться. Но в рамках разумного. Сукуна признал свою вину. Сукуна проделал огромную работу над ошибками. Сукуна предстал перед огромной виртуальной аудиторией и обнажил перед нами свою призрачную душу, рассказав, что думает о случившемся. Это дорогого стоит, и это только первый шаг. А вы своим поведением готовы уничтожить малейшие ростки человечности. Вам должно быть стыдно, – выплевывает она эмоционально, после чего дышит на четыре счета, демонстрируя искреннюю степень впечатлительности. – Скажу, как на духу, – снова негромко говорит она, – я простила Сукуну. И я готова сделать немало для того, чтобы помочь ему реабилитироваться в глазах виртуального сообщества. Так что если вы продолжите кэнселлить его, то кэнселлите и меня вместе с ним.       На этом короткое эмоциональное видео завершается. Эвона даже не стала его монтировать – она показала себя настоящую, и только это сейчас важно.       Сукуна смотрит видео до конца, после чего берет телефон в руки и нажимает кнопку звонка.       – Тебе было не обязательно так подставляться из-за меня, – сразу переходит к делу Двуликий. Он старался произнести это максимально равнодушно, но получилось… тепло.       – Обязательно, – не согласилась Эва. – Ты этого не заслужил. Не такой уж большой грех ты совершил. Но то, чтобы тебе писали… это же кошмар! Тяжело пришлось, наверное..?       – Да не, нормально. Но… спасибо, Эва. И, – он ещё раз задумывается, прежде чем задать вопрос, – ты меня правда простила?       – Правда простила, – кивает она, – я уже устала обижаться. Но впредь буду с тобой осторожнее, конечно.        – Ха, – улыбается Сукуна. Наконец-то хоть одна хорошая новость за последнее время, – ну хорошо. Но больше никаких нюдсов?       – Больше никаких нюдсов.       – Жаль, – выдыхает он.       – Давай вместе выйдем в стрим? – проигнорировала она его расстройство.       – Чего?       – Это же гениальная мысль! Выйдем с тобой в совместный стрим, поболтаем про феминизм!       – Ты с ума сошла.       – Это ты сойдешь с ума, если не согласишься. Нам нужно тебя как-то вернуть в киберпространство.       – С помощью феминизма? – недоумевает он.       – Именно, – подтверждает Эва, – это твой единственный шанс.       – Да я вообще-то и уйти из геймерства могу, – протянул Король.       – Нет, не можешь, – отрезала она.       – Не могу, – согласился он, – где и когда?