Не(мое) прикрытие

Дамиано резко поднимается и, отталкивая от себя Торкио, отправляется на улицу. Там уже темно и прохладно. Он садится прямо на ступеньки и дрожащими пальцами достаёт сигарету. Нужно забыться. Сейчас он ещё ближе к истерике. Как же Давид всех ненавидит. Он закуривает, надеясь, что мысли о предательстве прекратят терроризировать его голову. Он ничего не хочет больше. Ему просто плохо. И он готов разрыдаться, потому что всё, что с ним происходит, несправедливо. Почему он просто не может быть счастлив? Сейчас ему даже плевать на то, что он сорвался на Итана. Какого тот теперь будет о нём мнения? А впрочем, похуй. Ему плевать на всё кроме сильной боли в груди. Он слышит шаги и чувствует, как кто-то опускается на ступеньки рядом. Давид ощущает, как у него забирают из рук сигарету и делают несколько затяжек. Он оглядывается и сталкивается с чужими глазами. Те будто выражают поддержку и разрешают выговориться. Дамиано отворачивается, стараясь успокоиться, потому что может ляпнуть слишком много лишнего. — Это нечестно, — начинает он, — Я разочарован в людях и в отношениях. Я ведь правда любил человека, а она просто врала и была с кем-то другим. А я даже не могу набраться смелости, чтобы сказать, что я всё знаю. Ещё и с друзьями поссорился, потому что не хотел верить, что меня обманывают. Как можно быть таким наивным? Я не хочу больше так. Не хочу привязываться к людям, любить и получать такое взамен. Это несправедливо, — Давид затыкается, несколько минут между ними стоит тишина, разбавляемая звуками города. — Я себя так ненавижу, и её ненавижу, и всех. Хочу куда-нибудь свалить и начать всё с начала с новыми людьми. Я так устал от своей жизни. — Дамиано не знает, что ещё сказать, тишина напрягает, а слов больше нет. — Не молчи, бесишь, — вырывается у него, и он только сейчас понимает, что вообще сказал. Давид ненавидит себя ещё больше. — Бля-ять, — стонет он, — прости, пожалуйста, я не хотел, я… Дамиано без понятия, как ещё оправдаться, но контролировать себя он точно не умеет и это ужасно. Торкио не уходит, не даёт ему пощёчину, не злится, в его глазах снова спокойствие, и он касается руки Давида, а тот утыкается лбом в его плечо и отпускает себя. Он надеется, что его сейчас не оттолкнут и потом не используют эту слабость против него. Дамиано чувствует лёгкие касания на спине и понимает, что его поглаживают, успокаивая. Такого он точно не ожидает. А ещё ему очень сильно хочется, чтобы его простили за все грубые слова. Торкио явно достоин лучшего. Дамиано затихает. Он решает сейчас отправиться домой и завтра уже говорить, но Итан, чувствуя его движения, тоже встаёт, берёт за руку и тянет за собой. Давид не понимает, зачем и куда, но не сопротивляется. Дорога знакомая, и он осознаёт, что они направляются в чужую квартиру, и вот это Давиду с одной стороны очень хочется, но с другой он боится сделать всё ещё хуже. Хотя куда ещё? В чужой квартире ничего со вчера не изменилось, и Давид вспоминает поцелуи, а ещё пытается выяснить, зачем он здесь и что Итану нужно. — Что ты хотел? — спрашивает он, и Торкио наконец достаёт свой блокнот и пишет. «Мне очень жаль, что тот человек так поступил, и, я знаю, что все твои слова сейчас звучат из-за эмоций и алкоголя. Я навряд ли смогу понять твоё состояние, потому что у меня похожего не было, но я очень надеюсь, что смогу сейчас помочь тебе как-то». Итан проходит в глубь квартиры, приглашая за собой Давида, тот плетётся за ним. — Спасибо, Итан, ты очень хороший человек, — Дамиано постепенно трезвеет и осознаёт, что натворил. Ему становится ещё хуже. Он чувствует, как накатывает стыд, представляет, как завтра будет зол Леонардо. Сейчас хочется снова забыться. Торкио будто читает его мысли. «Давай сфотографируем наш поцелуй и выложим ко мне. Раз уж сегодня так не получилось». Предложение Торкио звучит здраво. Дамиано кивает. Но Лео прибьёт их потом за такую самодеятельность. Давид даже не отрицает, что хочет целоваться и именно с этим человеком, и это неожиданно кажется правильным. Торкио ещё не успевает разблокировать телефон, включить поярче освещение, а Дамиано уже набрасывается с поцелуем, явно не для камер. Итан не отталкивает, наоборот, отвечает, притягивает к себе. Давид пьяный и в близости чужого горячего тела понимает, что хочет большего, но завтра он может очень сильно обо всём этом пожалеть. А сейчас так на всё плевать. Сейчас можно совершать ошибки. Торкио всё же включает телефон и направляет на них фронталку, несколько раз щёлкая. Второй рукой он касается щеки Дамиано, и это выглядит так чувственно. На самом же деле, он старается поумерить чужой пыл. Такая страсть не предназначена для камер. — Потом выберем и выставим, — шепчет в чужие губы Дамиано и отбирает у Итана телефон, куда-то его откладывая. Они снова целуются, ещё напористей, ещё сильнее, Давид уже не контролирует свои ладони, которые касаются чужой поясницы, лезут под одежду, оглаживая горячую кожу. Итан вздрагивает, а Дамиано отстраняется. Пусть он и пьян, но не смеет продолжить без чужого согласия. Сам он, определённо, хочет всего этого, даже если потом будет сложно. — Извини, прости, — он оборачивается в поисках блокнота, ему необходимо, чтобы Торкио ему точно написал, согласен ли сейчас на это. Давид находит эти вещи и протягивает Итану. «Всё хорошо. Если тебе это нужно, я не против» Дамиано отрицательно мотает головой. Он не желает, чтобы Торкио был с ним из жалости. — А ты хочешь? Я тебя привлекаю в таком плане? Итан внимательно на него смотрит, и Давид снова понимает всё без слов. «Да. Я хочу тебя». — Ты же осознаёшь, что завтра мы оба можем об этом пожалеть и навряд ли это повторится? — уточняет Дамиано. Торкио кивает, притягивает его для очередного поцелуя и, не отрываясь, направляет вглубь квартиры. Тут темно, и Давид особо не может рассмотреть чужое тело, они раздеваются, помогая друг другу, постоянно касаясь. И Дамиано открывает для себя новый язык — тактильный. Раньше он никогда особо не обращал на всё это внимания. Но теперь пальцы Итана будто разговаривают с ним, касаются, выводят какие-то непонятные узоры на коже, направляют, показывают, как нужно. Давид спускается поцелуями по шее, откидывает назад чужие волосы, проводит по прядкам носом, чувствуя несильный запах отдушки шампуня. Он выцеловывает ключицы, грудь, делает всё на ощупь, касается пальцами чужих сосков и слышит громкий вздох, он точно идёт в правильном направлении. Итан такой податливый, чувствительный, кажется, даже сильнее Джорджии. О ней вообще вспоминать не хочется, сейчас точно не время. Торкио тянет его выше, заставляет оторваться, а потом толкает на кровать, Дамиано чувствует, как Итан забирается сверху, и теперь уже он целует, а Давид наслаждается и перебирает пальцами чужие волосы. Ему хорошо, Джо очень редко когда вот так вот перехватывала контроль и старалась сделать ему приятно, не обращая внимание на своё возбуждение. А Дамиано его чувствует. Разглядеть всё ещё не получается, но по ощущениям у Итана большой. Давид усмехается, ещё ему не хватало начать восхищаться чужим членом и представлять его в себе. Точно не сейчас, он к такому не готов. Итан обхватывает его возбуждение и проводит по нему рукой. Дамиано не сдерживает стона. Чужие губы снова прижимаются к его, а сам он тоже старается нащупать член Торкио, чтобы помочь ему испытать оргазм. Они дышат в губы друг друга, и это слишком интимно. Дамиано двигает рукой, отзеркаливая движения Итана. В данный момент он понимает, что Торкио ему реально нравится в таком плане. И это немного странно, он такого не ожидал. Всё из-за чужого поведения. Итан с ним добр, и Давид не понимает, почему, он себя наоборот ведёт с этим человеком отвратительно, а тот слишком хороший. Дамиано старается делать так, как нравится ему, поглаживает большим пальцем головку, касаясь уретры, и слышит тихий стон. Давид на секунду замирает, стараясь понять, не послышалось ли ему, но Торкио реально стонет, и это так необычно. Дамиано в шоке. Он смотрит на Итана, но в темноте всё ещё невозможно разглядеть чужие глаза. Давиду хочется услышать Торкио ещё. Но дальше Итан лишь тяжело дышит, утыкается ему в плечо и изливается. Дамиано следует за ним. Он лежит несколько минут, приходя в себя. Хочется обсудить произошедшее, но у него нет сил, он вырубается, ощущая, как Итан очищает его живот от спермы и ложится рядом, накрывая их одеялом. Дамиано засыпает с пустой головой, даже о Джорджии нет ни одной мысли. Просыпается он рано и тихо поднимается, одеваясь, находит блокнот Торкио и оставляет ему записку. «Прости, пожалуйста, за вчерашнее и спасибо за поддержку. Ты прекрасен, и я очень сильно хочу узнать тебя лучше». Дамиано отправляется домой, следующие несколько часов выясняя, может ли человек с такой особенностью, как у Итана, стонать. Так и не получив нормального ответа, он садится изучать язык жестов. Он знает, что это точно ему понадобится.