in the next life the heart will be lucky

Сириус не первый год болен ИБС, он знает, что лечение не помогает и ему не остается ничего, кроме как смириться со скорой смертью. Если бы он знал, что все изменит волонтёр…                          2 декабря. — Сириус! Волонтеры привезли сладости! — кричал рыжий мальчик лет семи. Его звали Билл. Блэку нельзя есть сладости, но если дети приносят их, он всегда принимает и прячет в полку, чтобы потом, когда дети снова прибегали к нему, ему было чем их угостить. С волонтёрами практически тоже самое. — Я иду. — улыбнулся парень через силу. Становилось хуже, грудная боль увеличилась, если Сириус направится куда-то, то наверняка будет одышка, но он любил общаться с людьми. Поэтому он уже стоял в просторном коридоре, где была куча детей разных возрастов, и пытался отдышаться. — У тебя всё хорошо? — послышался голос сзади. Сириус кивнул и попытался сказать. — Такое бывает, все хорошо. — но Блэк все же уселся на небольшой диван. — Ты один из волонтеров? — О, да. Меня зовут Ремус Люпин, а тебя? — дружелюбно улыбнулся парень. Сириус только сейчас начал разглядывать его. Русые волосы, карие глаза, милая улыбка, он был не старше самого парня, судя по чертам лица. — Сириус Блэк. — он улыбнулся на удивленный взгляд парня. — Да-да, тот самый старший наследник самой богатой семьи столицы, от которого, отказалась семья. — парень знал, что о нём говорят. Родители не взлюбили его с самого рождения, ведь диагноз был врождённым, но в прошлом году, когда Сириусу прямо сказали, что лечение постепенно перестает помогать, они официально отказались от сына. Он не был расстроен, детский дом ему не светит — постоянно в больницах на лечении. — Надо же… Не думал, что все это правда. Сколько тебе сейчас? — Семнадцать. — легко ответил парень. — А тебе? — Тоже. — кивнул Люпин. Все это время Сириус разглядывал его, понимая, что парень очень привлекательный. Но им было не по пути. — Здорово. — Сириус улыбнулся. Ему хотелось поговорить с этим парнем подольше, он давно не разговаривал с ровесниками. Хотя, он в принципе с ними мало общался за свою жизнь. В школу он не ходил — родители были против, чтобы кто-то видел их больного ребёнка, друзей у него не было — та же причина. А волонтёрами, чаще всего, были люди от двадцати пяти — тридцати до пятидесяти лет. — Чем ты увлекаешься? Ну, кроме этого всего. — Сириус неопределенно махнул рукой. Одышка прошла, давление на грудь тоже. — О, я рисую и читаю. — ответил парень. Он явно задумался перед тем, как спросить. — Чем ты болен? Извини, ты можешь не отвечать на это. — ИБС. Ты знаешь что это? — Сириус давно свыкся с мыслью, что болеет, нет, что будет болеть всегда. — Знаю, мне жаль. Они молча сидели рядом друг с другом. Сириус никогда не ощущал себя более спокойным, чем сейчас. Он расставил руки в стороны, когда увидел, как к нему бежит Билл. Этот рыжеволосый мальчик познакомился с Блэком давно, Сириус стал для него примером для подражания, как говорят врачи. — Держи! — Билл протянул конфеты, отстраняясь от Сириуса, тот их принял и засунул в карман. — Там игрушки есть, тебе принести? — Нет, спасибо. — улыбнулся парень. — Беги играть с остальными. — Тебе же нельзя сладости… — тихо проговорил Ремус. — Ага. — повернулся к нему Блэк. Это было забавно, слышать эти слова постоянно. — Я прячу их в полку, а потом отдаю детям, они бы жутко обиделись, если бы узнали. — прошептал он, наклоняясь поближе к Люпину, тот кивнул. — Это мило. — Наверное, больше глупо. — ответил Сириус. Разговор снова сошел на нет, а он так хотел поговорить с этим парнем. Он не стесняясь разглядывал его. Заметил, что его глаза не полностью карие, а рядом со зрачками зелёные, что лицо и тело парня в веснушках от и до. Это было красиво, но самое главное, что Ремус не был больным, как все дети в больнице, как сам Сириус, это было заметнее всего. — Мы скоро уходим. — вдруг сказал Люпин, до Сириуса дошло, что парень также пялился на него в ответ. — Если ты хочешь, мы могли бы обменяться телефонами. Нет, нет, нет. Сириус не должен хотеть, он знает к чему всё может пойти, знает, что нельзя, но он кивает головой и записывает номер в контакты Ремуса. Так они и начали общаться.                           3 января — Сириус, пожалуйста, подожди! — Блэк не собирался ждать. Нет. Ремус прекрасно знал о его диагнозе, именно он уговорил пойти его познакомиться с друзьями, именно его друг решил, что «пошутить» на тему болезни Сириуса используя слово «сдохнешь» будет гениальная идея. Опять давит на грудь. Одышка. Сириус замер от боли. Кажется, воздуха слишком мало. — Блэк! — Ремус кричал, подбегая к нему. — Ты меня слышишь? — Сириус кивнул. Больно. Вдруг стало страшно, вдруг он умрет именно сейчас? При Ремусе? Нет, нет, нет. Он не мог, только не сейчас. — Отпустило. — соврал Сириус. Боль все еще была, но одышка прошла. — Пожалуйста, прости! Мне так стыдно за Питера, он иногда не знает, что несет, пожалуйста, извини. — в панике тароторил Люпин, пока они шли к больнице. Как хорошо, что они были не так уж и далеко. — Да, хорошо. Все хорошо. — нужно было собрать речь во что-то нормальное. Нужно было не дать узнать Ремусу о том, что Сириус вот-вот упадет. — Я сейчас хочу побыть один, хорошо? Я позвоню. — и он ушёл, оставляя Люпина одного.                          10 января. — Поппи, скажи честно, сколько мне осталось? — спросил Сириус в очередной раз, зная, что Помфри не ответит на этот вопрос. — Если повезет года два. — тяжело ответила она, Блэк даже не знал, чему удивляться, двум годам жизни или ответу Поппи. — А если не повезёт? Она молчала. Сириус сдерживал слезы. Да, он болен с рождения, да, он знал, что рано или поздно умрёт и готовился к смерти в любой момент, но у него было лечение, которое, хоть и практически не имело смысла, но облегчало состояние. — Я думаю, что должна сказать тебе, тебе нужно готовиться ко всему и надеяться на лучшее. — сказала женщина. — Либо два года, Сириус, либо до апреля. Блэк кивнул. Поппи стояла около минуты, думая, как поддержать, но она знала парня не первый год, поэтому ушла, с тяжелым сердцем. Сириус почувствовал, как слезы льются из глаз. Четыре месяца. Ему осталось жить четыре месяца, в худшем случае. «Надеяться на лучшее», в этом не было смысла, Блэку никогда не везло, с самого рождения. Телефон на полке завибрировал. Сириус вытер слезы, это звонил Ремус, по видео звонку. Оставалось надеяться, что по парню не особо видно, что он плакал. — Сириус, что-то случилось? — похоже, все-таки видно. — И тебе привет. — улыбнулся Сириус. — Все хорошо у меня. Ремус не верил. Сириус задумался, а верил ли вообще ему Люпин хоть раз за месяц их дружбы, если влюбленность парня, можно было так назвать. Ремус никогда не говорил в слух ничего, что думал по поводу постоянного «все хорошо» от Блэка. — Ты плакал. — спокойно сказал парень. — Я не хочу давить, но я переживаю. — Пожалуйста, не общайся со мной. — прошептал Сириус. — Я и так умираю, куда больше. — Я тебя не понимаю. — на лице Ремуса отразилась боль. — Сириус, пожалуйста, давай разберемся во всем? — Наше общение ни к чему не приведет. — С чего ты это взял? — Я знаю это, Ремус. Потому что у меня нихуя не хорошо, потому что я умру в апреле, если лечение не поможет, а оно практически не действует уже год. Я умру, понимаешь? — выпалил Сириус, чувствуя новый прилив слёз. Блять, он рассказал то, что упорно пытался скрыть, а сейчас еще и разревется перед Ремусом. Оставалось только признаться в чувствах. А что ему, собственно, терять? — И ты мне не безразличен, Ремус, это убьет меня быстрее, чем болезнь. — Я сейчас приеду. — после длительного молчания сказал Ремус и скинул трубку. Сириус разревелся уже конкретно, задыхаясь в слезах и соплях. Ремус приехал, как и обещал. Сириус смотрел на него широко раскрытыми глазами, из которых продолжали литься слезы. — Сириус… — Ремус подошёл ближе, гладя Блэка по волосам. — С чего ты всё это взял? — Либо два года, либо четыре месяца, чувствуешь размах? — икая начал Сириус. Было ощущение, что его вот-вот разорвет от боли, как физической, так и моральной. — Мне никогда не везет, никогда. Ещё и эта влюбленность в тебя! Я ненавижу то, что принял твою дружбу и заботу так, прости меня, прошу! — парень перешел на отчаянный шёпот. — С чего ты взял, что тебе не повезёт? Почему ставишь себе рамки сколько жить? Да, лечение плохо помогает, но ты живёшь, так живи дальше, лечись, ради того, чтобы жить, если продолжишь всё так, как сейчас, то проживешь еще больше, чем какие-то два года. Вот увидишь, Сириус. — Ремус водил рукой по волосам парня, успокаивая и вытирал слезы с его щёк другой рукой. Блэк не отвечал, только плакал. Он не хотел слушать про жизнь и смерть, его больше мучали чувства к Ремусу, что парень о них думает. — Пожалуйста, не плачь… Сириус, пожалуйста. — парень посмотрел на Люпина, он тоже был в слезах. Как же ему хотелось выдрать себе сердце за то, что это из-за него Ремус плачет. Они смотрели друг другу в заплаканные глаза. Сириус понимал, что Ремус на что-то решается, но также у него в глазах были другие чувства, их было много, так много, что казалось, что Блэк утонет в его чувствах. — Я люблю тебя, Сириус. Не надо. И Сириус потянулся к лицу Ремуса трясущимися руками, надеясь, что понял его правильно. Люпин не отстранялся, это ведь был хороший знак? За секунды принятия решения мысли Сириуса запутались в край. От я не должен это делать до он так близко, он любит меня. Он поцеловал его. Прижался влажными губами к губам Ремуса и тот со всем желанием ответил ему. Сердце Сириуса трепетало. Это было восхитительно — целоваться с Ремусом. Этот момент был самым счастливым на памяти Сириуса. Возможно, он был прав, ему никогда не везло, но сейчас, целуя Ремуса Люпина и слушая его я люблю тебя, он чувствовал себя везунчиком и также счастливо отвечал я тоже люблю тебя, Ремус.                          5 апреля. Сириус всегда был готов умирать. Ему не везло никогда. Но последние четыре месяца его жизни, он мог назвать везением. Нет, счастьем. Самым настоящим и искреннем. Сириус знал, что умрет, что двух лет не будет. Поэтому сидел за столом и писал для Ремуса письмо, которое положит к себе в полку, до того дня, когда умрет. Потом его достанут, вероятнее всего Поппи, отдадут Ремусу. И парень будет плакать вместе с ним, когда это произойдет. Сириусу было только семнадцать, но он многое понимал, поэтому когда он почувствовал невыносимый приступ боли и удушья, он нажал на кнопку вызова врача.                          8 апреля. Сириусу было семнадцать. Вся жизнь впереди, как говорят многие в таком возрасте, но он знал, что у него ничего не впереди, иначе, он бы не лежал в гробу. Будь вся его жизнь впереди Ремус бы не убивался еще многие месяцы. Ремус бы не прочитал его письмо. Он бы никогда не увидел я люблю тебя, пожалуйста, отпусти меня и не плачь, мы встретимся в следующей жизни, а затем и в другой, обещаю написанного Сириусом на бумаге. Будь это «лучший случай» у Ремуса не было бы разбито сердце и парню не пришлось бы собирать себя по кусочкам. Будь это в другой жизни, где Сириус здоров, они были бы счастливы. Ремус бы никогда не был один, а Сириус бы любил его, любил и любил... И он любит, даже после смерти, он его любит, также как и Ремус любит его. В очередной раз, сидя на могиле Сириуса, Ремус плачет и с болезненной улыбкой шепчет до встречи в следующей жизни. И спустя годы, они встречаются вновь. В следующей жизни.