Дурманом сладким веяло

Кроме последней любви и золотого пятна

Сентябрь. 1971 год. Юбки, брюки, платья, блузки летели в чемодан друг за другом в сложенном виде. Не зря же у стола с утюгом час простояла девушка. Будет обидно, конечно, если помнеться самое красивое. Набрала вещей Анна не так много, иначе у ее бедного чемодана повышалась вероятность сломаться. Не только вещи она хотела взять. Пару блокнотов, одна книга Чехова, документы, таблетки от различных заболеваний, некоторые украшения, тапочки и новые туфельки белого цвета. Здесь времени разгуливать в обуви не оказалось, пришлось вести заграницу. Там покрасуется, покажет советский стиль другим модницам. В ручной клади будут косметические средства, те самые таблетки, два журнала от скуки и ручки самые обыкновенные. Вдруг понадобиться что-нибудь записать. На этот счет, к тому же, она положила и небольшую тетрадку. Количество бумаги подбешивало Гаранжину. Убрать хотя бы одно звено она не могла, так как не знала, что может произойти в Эссене. тем более нужно было записать про увиденное в другой стране. Ведь найдя через несколько лет эти записные книжки она обрадуется. Начнется ностальгическое приятное чувство, обволакивающее ее всю с ног до головы, безусловно, когда приключение окажется удачным. Поехать она решила на такси. Идти до Дворца, назначившего местом встречи, которого не изменить, не так много. С чемоданом это дело сложное, правда. Тонкие пальцы набирали на телефоне выученные цифры, пока другие держали от него трубку. Девушка не довольствовалась тем, что прямо на нее светило солнце. Из-за него как раз на ее безымянном пальце поблескивало золотое кольцо с тремя гранатами. Хмурились брови, глаза застыли в прищуре. Вскоре ответили, и Гаранжина сумела заказать машину. Со звоном бросила трубку та после диалога с диспетчером. Про отца она ничего не знала, поэтому пошла к нему через коридор в комнату. Поправляя пеньюар, Анна заглянула к нему. Отец стоял около стола и закрывал сумку. На миг девушка удивилась. Не представляла она, что он возьмет именно спортивную сумку. Хотя да, он не в первый раз летит, к тому же мужчина. Не нужно ему столько одежды, как ей. Гаранжина младшая наоборот, впервые. Скорее всего, он даже не удивиться ее чемодану. Тот отвлекся от сбора и повернулся к дочери. На его лице засияла улыбка. Он радовался по настоящему за первый полет в Германию Анны.       —      Пап, мы же вместе едем? - подошла девушка к нему.       —      Можем. - кивнул Гаранжин. - Ты как? Предвкушаешь уже свою первую иностранную практику? И правда. Для нее это некое приключение будет таким же рабочим, как и для других. Безусловно, Анна переживала. Вдруг накосячит где-нибудь. Такой кошмар окажется. Не простит за такое себя точно. У себя на Родине еще нормально, а перед чужими иностранцами будет неудобно и стыдно. Работа у нее не самая трудная, конечно, но ее по телевизору показывать же будут. Приедет, напишет к тому же статью в газету. Выпросят ведь у нее. И в Союзе, и в ГДР. Она надеялась, что вскоре сможет привыкнуть к новому окончательно. Обычно ей такое давалось с огромным трудом. Перемены совершенно не ее стихия.       —      Не знаю. Непривычные ощущения. Еще и самолет этот... - прошептала Гаранжина младшая, прикоснувшись ладонью ко лбу. В этот тяжелый момент Владимир Петрович притянул к себе дочку, обняв ее покрепче. Рука легла на темные волосы, поглаживая их. Стала заметна разница в росте. Девушка ниже на полголовы отца. Тогда можно было сделать вывод, что ее рост около сто семидесяти пяти сантиметров, не выше. В основном Анна пошла в Агнию, которая являлась мамой Ксении, и отца. От матери достались глаза и частички характера. Например, чрезмерная печаль. Если женщина не таила в себе ничего и сразу делилась с мужем, то девушка действовала наоборот. Анна всегда сильна снаружи, словно камень. Кто-то удивлялся, как при невероятно сложных, печальных и тому подобных ситуациях, она сохраняла хладнокровие. Лицо обладало всегда такими же эмоциями, не искажающих страха, грусти. И сейчас было также, хоть и голос ее растроган. Еще как умела секретарша выражать свои чувства, не подумайте. Но Гаранжина жила так, чтобы ей не смогли навредить. Точнее, начала так жить. В первые разы было тяжело, после привыкла окончательно. Это ради своего же блага. Девушка закрыла лицо руками, чтобы не встречаться глазами с отцом. Перенервничала что-то. Ее накрученная головушка легла на мужское твердое плечо. Не слышно никаких вздохов, всхлипов, одно не совсем ровное дыхание. Не совсем боялась она самого полета, как сказала. Даже того, что уже было написано. А что-то другое, не понимая, что именно. Какие-то неясные мысли, объяснений которых девушка не находила.       —      Ну, ты чего? - прошептал добрым голосом Владимир Петрович, пытаясь приободрить дочь. - Если что, тебе помогать дядь Гена будет. Он же не дурак, всё понимает, как тебе трудно справляться с этим всем одной. Дальше лучше будет. Привыкнешь. Спустя пару секунд Анна закивала, отнимаясь от плеча. На ее лице показалась легкая доверчивая улыбка. Она верила отцу. Основание на то были. Кругом прав, что поделать. Окажется там, в Германии, тогда обдумает всё основательно. Если пойдут планы не так, то... Понятно уже. Уволиться к чертовой матери. Тогда устроиться в место поспокойнее. Проживет подольше.       —      Вот молодец, - увидел маленькую радость в глазах Гаранжиной. - Теперь давай одевайся. Через сколько приедет машина?       —      Через... - она глянула на свои часы. - Через десять минут. *** В их коридоре ужасно душно. Окна открыты, по словам матери. В них не вериться. Или в одежде жарко? Вроде и нет. Всего брюки для удобства и простенькая блуза. На всякий случай она сумела завязать на ручках сумки кофту. Кто знает, что будет в самолете. Думать не хотелось особо. У нее не самое приятное состояние. Неспокойное. Как на иголках. Другие не замечают этого. Сложно ей придется в браке с мужем. Вряд ли Анна сможет отвыкнуть от привычки своей. Против маски когда начнет сама возражать, тогда и перестанет. Крутилась вокруг двух собранных людей Ксения Вячеславовна, расспрашивая своих драгоценных о том, как они себя чувствуют, всё ли взяли и так далее. Двое собранных только и успевали, как переглядываться между собой. Видно, конечно, что мама Анны переживала за своего мужа и дочь, но младшая Гаранжина не до конца понимала ее. С отцом летит всё-таки. Да, бывает всякое. Сплюнь и постучи три раза.       —      Вы только мне позвоните, когда прилетите. - взволновано попросила женщина, поправляя галстук Владимира Петровича. За ее спиной появился Шурка. Он уже привык давно к "командировкам" отца. Только к тому, что присоединилась сестра, будет сложно. Пока не было папы, мальчик веселился с Анной и старался помогать маме. Давалось с трудом последнее, безусловно. Мальчишка выглядел необычно грустно, что не осталось без внимания девушки.       —      Позвоним - позвоним. Не переживай так сильно. - поцеловал ее в щеку мужчина, заставив залиться легким румянцем Гаранжину старшую. Пока они болтали о чем-то еще, Анна подошла к Шурке. Присев на колени перед ним, девушка опустила свою голову на головушку мальчика. Она чувствовала волнение с его стороны, поэтому утешала с улыбкой полной надежды. Сама она не хотела расставаться с ними. Что поделать только? Работа ждет, не терпит жалостей и семейных обстоятельств.       —      Я вернусь скоро, Шурик. Давай-ка не грусти мне тут. - говорила спокойно девушка, поглаживая брата по волосам. Неожиданно Шура обнял Анну и прижался к шее. Девушка удивилась такому жесту. Обняла в ответ, поглаживая по спине.       —      Буду ждать тебя, удачи. - поджал губы тот и отстранился.       —      Спасибо. Она обратно вернулась к двери. Эти прощания никогда не доводят до чего-то хорошего. Слушать, видеть и принимать печаль на свою душу не нравилось девушке. Взяв чемодан в руку, Анна поглядела на маму. У второй чуть ли не наворачивались слезы на глазах. От такого у секретарши появилось сочувствие. Ей захотелось обнять матушку. Как раз вовремя забрал Владимир Петрович из рук дочери чемодан. Даже не хотелось протестовать из-за этого ей. Она и рада, что за нее такую тяжесть понесут.       —      Удачи, котеночек мой, - заключила в объятия цепкими руками девушку мама, чмокнув в щеку, - мы будем очень скучать.       —      Я тоже, мам. Спасибо, - взаимно девушка обняла Ксению. Прислонилась аккуратно к ней, словно птичка, и поцеловала в лоб. - До встречи. Гаранжин также попрощался с сыном, вернулся и вновь поцеловал жену, только уже в губы. Пора. *** Менялись городские пейзажи друг за другом, выдавая в голове старые воспоминания. Складывалось такое ощущение у Анны, как будто улетает навсегда. Это было связано с тем, что путешествовала до этого она достаточно мало. Почти все родственники жили в Москве и Ленинграде. А поезда девушка обожала всей душой. Бывало раньше, в далеком детстве, поедут в Москву на выходных к бабушке с дедушкой. Тогда, когда еще не уехали из Ленинграда. Поездки были недолгие, но любимые. Сидишь, чай пьешь, и тебя звук колес убаюкивает. До сих пор приятно вспоминать. Что касается самолетов, то летала пару раз на практиках, вместе с Антоном и семьей на море два раза. Приходилось поначалу принимать валерьянку, правда. Осадок остался по сей день, как и понятно. По пути с ними водитель не разговаривал, поэтому время пролетело быстро. Бирюзовая машина остановилась около Дворца с обратной стороны. До автобуса своими ногами нужно топать. За это, кстати, девушка мысленно поблагодарила таксиста. Не придется при всех выходить вдвоем. Анна собиралась открывать сумку, чтобы достать кошелек. Заплатить за такси поровну - вот ее задача. Взрослая ведь, зарабатывает. Незачем ей хоть чуть-чуть сидеть на шее.       —      Ань, я заплачу. - повернулся к ней Владимир Петрович, остановив девушку. Та закатила глаза, не собираясь перечить. Всё равно ничего с этим сделать нельзя. Не сможет переубедить. Упертый слишком. Иногда появлялись вопросы: "как он так живет?", "а на работе его не выгоняют за такое?". Походу, нормально он живет, и никто его никуда не выгоняет. Девушка вышла из машины, закрыв за собой дверь.       —      Почему не пополам? - возникла Анна, когда Гаранжин появился перед ней. Пока он забирал чемодан и сумку из багажника, он молчал. Специально или нет, она не знала. Скрестила руки на груди, потопывая каблучком Анна. Взяв весь багаж в свои руки, мужчина выдохнул. Не поступил бы он иначе ни за что. Хоть это и мелочи, а денег от дочери ему еще не хватало получать.       —      Потому что я - твой отец. - посмотрел на насупившееся лицо рядом мужчина. - Как я могу не заплатить за своего ребенка? После его слов девушка не хотела отвечать. Вместо некой злости появилась маленькая радость, что ли. Всегда говорил он так, что любила Гаранжина. Приятно всё-таки. Отец был настоящим мужчиной, на самом деле. Однажды мама сделала правильный выбор. Не поспоришь. Они молча шли по тротуару. Девушка то и дело оглядывалась, дабы не увидеть своих баскетболистов. Тут и объяснять ничего не надо. Отец лишь иногда бросал на нее взгляд, отмечая про себя "как же она осторожничает". Анна чуть замерла за поворотом, чтобы дальше отец пошел один. Тот смекнул и кивнул. Поставил около ее ног чемодан. Спокойным размеренным шагом двинулся прямо. Решив выиграть две минуты, в голове девушки возникла в принципе разумная идея. Выждала примерно тридцать секунд и прикоснулась к сигарете. Послышался звук зажигания спички. Огонь. Небольшой перекур не будет лишним. Столько сидеть без них придется. Сама согласилась на это. Теперь терпи. Гаранжина управилась за полторы минуты. Докурив, она вышла из своего некого укрытия как ни в чем не бывало. Вдалеке уже можно было заприметить баскетболистов. Коркия, два Белова, Алжан, Ваня и многие другие. Конечно же были не все. Девушка приблизилась к ним. Кто-то общался с другими, кто-то проверял вещи, а кто-то дожидался друзей, стоя подальше от других. С Анной поздоровались все, как только та оказалась на виду. Пришлось второй раз пожелать доброго утра своему отцу.       —      Доброе утро, Анна Вячеславовна! - улыбнулся Мишико, появившись перед ней.       —      Доброе. - кивнула девушка. Отойдя от ребят, она встала около автобуса, а точнее задней его части. В толпе становилось душно и противно еще больше. Такая жара ей противопоказана. На нее что-то давило всей силой. Хотелось спрятаться от этого кошмара хоть где-нибудь. Вдохнув воздуха побольше в легкие, она повернула голову. Около Анны стоял Сергей Белов, не отрывая от нее взгляд. кажется, недоуменный.       —      Доброе утро. - первый сказал комсорг. Мужчина стоял совсем рядом с ней. Для нее сейчас это было как-то странно. Внутри всё съежилось от волнения. Их разделял почти метр. Это заставило девушку быстро сориентироваться.       —      Доброе, - пришла в себя секретарша. - Как настрой?       —      Думаю, что всё будет хорошо. Кивок от Гаранжиной. Глянув краем глаза в сторону, она увидела Модестаса. Важный из себя весь. К тому же и серьезный необычно. Как только он поравнялся с Сергеем, то важность пропала, и всё вернулось на свои места. Ей показалось, возникло чувство того, что идет он невовремя. Помешал им. Быстро развеяла эти неизвестные сомнения подальше от себя.       —      Здравствуйте. - поприветствовал сначала Анну, после обратился к другу с рукопожатием. - Здорово. Поздоровавшись и с ним, девушка поспешила удалиться. Подойти к Гаранжину требовалось. Она же пресс-секретарь. Имеет право распоряжаться обстановкой хоть капельку. Нужно было помочь, да и тем более подслушивать разговор о чем-то мужском ее не сильно привлекало.       —      Вроде все. - подытожил Владимир Петрович. - Никого не забыли.       —      Получается, можем ехать? - резко поинтересовалась девушка, оказавшись на виду у отца.       —      Получается так. Можешь занимать уже место. Анна прошла в салон. Приглянулось ей место в начале, чтобы сразу выйти, а не ждать свою очередь среди страусов. Поставив у ног свой чемоданчик, Гаранжина повернулась к окну, дабы открыть его. Задохнуться можно, ей Богу. Откинулась на спинку. Не помогло никак. Осталось всё также. Теплый ветер дул ей в лицо. Оставалось надеется. что при движении исправится ситуация. *** Внутри самолета было лучше. Не так липко. Перед тем, как оказаться в нем, пришлось пережить выдачу документов. Побаивалась, что назовут ее фамилию или не то отчество. Всё обошлось, так как отдавал билеты с паспортами Моисеев. Девушка зашла последняя следуя из очереди на взлет , поэтому слегка поторапливалась меряя шагами узкий проход. Стюардесса продиктовала ей место 34. Вроде как, у окна. Ну, это порадовало Анну. Видом насладиться выйдет. От усталости, пришедшей от жары, кружило голову. Не успела принять лекарство, из-за чего сердце бьется неугомонно. Это мешало девушке очень сильно, ведь не выходило успокоиться окончательно. Было одно желание - сесть на свое место. Изучила все номерки и глаза наткнулись на тридцать три. Голова поднялась на обладателя. Да что же такое... Где она дорогу перешла кому. Опустив руку на плечо мужчине, чтобы тот поднялся с кресла, Гаранжина смутилась. Сергей Белов окинул ее взглядом и поднялся моментально. Анна пробралась к себе на место. Уставившись в потолок, на пару секунд прикрыла глаза. На часах почти час, а она уже спать хочет. Чем дальше, тем лучше. Отлично получается. Что с ней такое вообще. Потянулась к сумке. По-тихому открыла ее, достав упаковку таблеток, название которых успешно прочитал сидящий с ней рядом Сергей. Его это смутило. Где-то раньше он слышал про них и не самое благоприятное. Его брови свелись к переносице, а глаза отважнее скользили по движениям девушки. Беспокоило и внешнее состояние секретарши, которое он заметил еще на улице, около автобуса. С ней было что-то не то. Мало заметно, хоть под микроскопом рассматривай, но он чувствовал ее тревожность. Глаза ее говорили о том, что выдохлись и погасли. Она вымоталась за пару часов. От чего такое может быть? Вскоре Сергея словно пробило молнией. Он прекрасно вспомнил, от куда знает это название. Появился откровенный страх. Слабый такой, конечно. Крепкий, зато. До мозга костей пробирал. Страх за... кого? За нее. Себе признаваться в этом Сергей отказывался. Взялось же это откуда-то ведь. Не с пустого же места. Ему хотелось верить в жалость к ситуации, не более. Как тут в обратное пытаться поверить, если он с нее глаз не сводит постоянно. В таком состоянии девушка не замечала ничего по отношению к рядом сидящему Сергею. Ее рука легла себе на лоб, потирая его. От понижения температуры было чуточку получше. Безусловно, недостаточно. Около них проходила стюардесса, что не осталось незамеченным от Анны. Она позвала ее.       —       Вы не могли бы принести воды? - спросила Гаранжина хриплым голосом от такого состояния.       —      Извините, мы не разносим напитки до взлета. - с улыбкой проговорила та, собираясь уходить.       —      Мне таблетку запить. Займет это пару секунд. Это хорошо сработало. Девушка не смогла в таком отказать. Правила, скорее всего. Да даже если жалость, какая разница Гаранжиной. Сейчас всё нужное будет, о чем можно задумываться. *** Москва. 1969 год. Больничный запах, который ни с чем не спутаешь, пробирался в нос беспощадно. Белов стоял около ординаторской около двух минут, ожидая свою жену. Можно назвать ее уже бывшей. В разводе как год. По обоюдному согласию. Тогда всё было иначе. И чувства, и эмоции. Он очень рад видеть девушку, выбегающую к нему. В белом выглаженном халатике, в шапочке. Деловая вся из себя. На его шее повисла она, окутав шею, как змея. Белов поцеловал ее в макушку тогда, вроде.       —      Привет, Сереженька! - слезла с него наконец-то девушка и начиная сжимать рукав пиджака.       —      Привет, Жень. Как день прошел? Она тут же потемнела будто. Глаза потеряли всю жизнерадость. Евгения потупила взгляд. Отвечать ей особо не хотелось. Произошел неприятный случай, которого она не могла понять.       —      Девушку привезли сегодня. Наглоталась "тофизопама". Мы не успели спасти. Слишком поздно было. - подытожила та, засовывая руки в карманы. - Молодая такая. Моего возраста. Как на такое люди идут осознано, не понимаю. Сергей не подумал бы тогда, что именно это название въесться в его мозг, оставляя навсегда в нем отпечаток. Он успокоил любимую, поговаривая, что бывает всякое в жизни. Бывает же, элементарно выбора нет. Или потерял ты всё, не видя больше света белого. Страшно от такого сильного и слабого поступка одновременно. *** Вернувшись снова в самолет из своих мыслей, Белов лишь застал сидящую девушку, уже выпившую таблетку. Ресницы сомкнуты. Она пыталась уснуть. Мешать ей он не собирался. Расспросит позже при более удобных обстоятельствах. Чтобы поддержать как-нибудь Анну, Сергей накрыл ее руку своей. Так незаметно, как только мог. Ну и помотала секретарша ему нервы.