Дурманом сладким веяло

После трудного дня приходит усталость

Ноябрь 1971. Сан-Паулу. Два дня назад Сергей получил нагоняй от Владимира Петровича, как узнала Анна от отца. В Бразилию лететь около двадцати часов, а баскетболист тренируется без конца. Расставил правильно приоритеты, так сказать. Девушка прекрасно понимает Белова. Время течет слишком быстро, чтобы использовать его нерационально. Она бы привела пример на подобии: «Будь я спортсменом...», но зачем? Такого в ее жизни точно не произошло. Единственный вид спорта, который нравится Гаранжиной, кроме шахмат и шашек, это фигурное катание. И то там нет успехов. Ей слишком лень кататься по льду, дабы усвоить новые навыки. Скоро зима. Бесплатные катки в виде рек и озер, ну и, конечно, обыкновенный лед на улицах города. Ладно, она всё же сходит за деньги. На пруду всякое может произойти ведь. Встретившись с Сергеем в аэропорту, Анна улыбалась. У них спокойно закрутился разговор о самом обычном, хоть девушка ужасно не выспалась и могла на него сорваться или вообще не отвечать. А Белов в целом и не ложился. Пришел домой, посидел, собрал чемодан и вызвал такси. В этот раз автобуса никакого не было. Каждый приезжал на вокзал по отдельности. Гаранжины вместе снова с трудом оторвались от семьи. Иногда Сергею кажется, что семейные отношения не для него. Не складывается. Вроде девушек вокруг много, но одна единственная смотрит на него по-другому. Никак все фанатки. Глубокий, осознанный и с нотками признательности в любви взгляд. *** Двадцать часов пролетели на удивление быстро. Для Сергея тем более. Проспал всего . Больше не смог. Вокруг чересчур людно и шумно. И место посадочное в середине. Рядом никого из чувственных друзей. Саша Белов на соседнем кресле. С ним Сергей не знал, о чем говорить. Только об одном. Об одной. Тогда бы Александр что-то заподозрил точно и рассказал всё самой Анне. Девушке повезло чуть больше. Ей досталось пустое кресло рядом. Никого. Только она одна и никого. Проскальзывали мысли о том, чтобы к ней подсел Сергей. Не хватало его. С ним хорошо и спокойно. По крайней мере, на его плече удобно спать. А так голову деть некуда. По приезде в гостиницу баскетболисты лишь бросили вещи. Нужно было хоть отдохнуть длинноногим. Они точно знают, каково это - просидеть на одном месте, когда не можешь согнуть ноги. Девушка устала тоже. Не прочь полежать на маленькой узкой кровати совершенно одна в прохладе. Голова в полете слишком разболелась. Спасибо на том, что сердце в последнее время молчит. Любовь серьезно спасает жизни. Успела только переодеться из осеннего в летнее. Бразилия радует теплым вечером с двадцатью градусами. Первое попавшееся платье достала из чемодана. Легкое такое. Странно, что оно оказалось немятым. Оранжевое с зелеными полосками. Короткие рукава. На всякий случай взяла кардиган. Совершенно не подходящий под ее одежду, но к форме команды в самый раз. На поле происходило что-то непонятное. В один момент все начали драться. Один с другим. Анне так и не удалось разобрать по какой причине. Слишком много речи на английском. Перевернулось с ног на голову. Вроде как Модестас ударил баскетболиста из другой команды. За что и почему, Анна не поняла. Чувствовала, что Модестас внутри обижен, а снаружи зол. Безусловно, за такое наказание следует. Сашка сказал заранее, мол, посадят до конца матча Паулаускаса. Он не влезал в эту всеобщую драку. Стоял около нее, пытаясь отвлечь от данного зрелища. Девушке, по правде, было всё равно, кто кого бьет. Главное - не Сергея. И не папу. Поэтому она внимательно наблюдала только за ними обоими. Папа бегал, Терещенко размахивал желтой кофтой, Моисеев на английском добивался чего-то от судей. К этому процессу Гаранжина даже не собиралась подходить. Вон сколько взрослых мужиков. Сами разберутся.       —      The Soviet player hit the opponent. The first one must leave the site, - произнес важный судья в очках, которого девушка видела впервые. Так она в принципе и думала. Вот до чего доводят драки.       —      Что он сказал? - спросил Сашка, поглядывая вниз на подругу. Как же иногда плохо, когда ты один знаешь английский язык в окружении. Каждому переведи, объясни, повтори. Вроде из одной школы. Учили одинаково. Группа одна и та же. Без всяких там дополнительных ресурсов всё равно Анна знала лучше, чем Белов. Кто чем на уроках занимается, в общем.       —      Наш Модестас ударил соперника, следовательно, литовец и покидает площадку. После ее слов последовал крик Паулаускаса, что тот начал первый. Разгневанного и недовольного мужчину вел Сергей Белов, чтобы тот не вырвался. Успокоившись, Модестас сам сел на лавку, которая стояла не так далеко от друзей, и принялся есть банан. Покачала головой девушка, смотря на это зрелище. Не теряя секунд, Белов вернулся на поле, а Саша продолжал стоять вместе с Гаранжиной. Может, еще что-нибудь переведет. Сергей прекрасно вел мяч. Пластичные движения, аккуратные действия. Анна увлеклась. Засмотрелась и забылась. Разрушило всё только его падение. Стрельнуло в колене. Пронзила ужасная боль, от которой хотелось выть. Она ощущала это и на душе становилось плохо. Была бы ее воля, она давно оказалась у его ног и вколола этот чертов анальгин. Плевать ей хотелось, что рядом люди знакомые и нет. Смотреть, как мучается любимый человек, поистине страшно. Не без помощи Севы Белов вообще оказался вне поля. Гаранжина с трудом сдерживала себя, но по виду и не скажешь. Держится хладнокровно, как расчетливый убийца. Ее серьезный взгляд пронизывал до костей затылок Сергея. Она не собиралась мешаться, поэтому встала сзади него вместе с Терещенко. Тот разглядывал колено баскетболиста, будто что-то в этом соображает. Отец стоял в раздумьях. Лучшего игрока необходимо заменить, значит, нужно менять тактику.       —      Вколите Белову уже что-то! - возмущался Геннадий Михайлович, размахивая руками. Увернув в сторону взгляд, девушка вздохнула. Ввести можно, а боль так быстро не пройдет. В таком деле, ясно море, Терещенко не смыслит. Это ведь так легко, правда. Взял, тыкнул, пять секунд подождал - и летай, сколько влезет. Анна не знала точно, какая это боль. Не могла сравнить со своей. Как бы там ни было, всё равно понимала. Слишком тяжело быть раненной птицей и тащить многое на себе. Когда наконец-то многие потеряли бдительность к Сергею, оставив его одного, девушка смогла показаться перед ним. Сергей чувствовал себя не в своей тарелке. Неприятно, если тебя видят в таком уязвимом положении. Ты только что упал на ее глазах. В прямом смысле. И она стоит совсем близко. Смотрит своими болотными глазами без веселья. Просто впечаталась в айсберг и не отпускает. Только ей абсолютно без разницы, как он выглядит в этот момент. Нужно убедиться, что всё хорошо. Присев около него. На траву садиться - идея так себе. Пачкаться - не для нее, даже в сложившейся ситуации. Она положила свою бледную руку на его плечо. Некая бессильная поддержка с ее стороны. Не сдержал улыбку. Заметную только для усов, но существующую. Неожиданный жест от нее, бесспорно. В прошлый раз Анна обошлась словами. Незамедлительно Белов накрыл ее ладонь своей. Неудобное положение, но ради нее стоит терпеть.       —      Красивое платье. Удивилась. Он успевает подумать еще о ее внешнем виде. Девушка посмотрела в другую сторону, дабы перевести дух. Заставил улыбнуться, на самом деле. Просто рада, что ему понравился ее гардероб. Банальность.       —      Диковинный ты человек, - усмехнулась Гаранжина, даже не собираясь убирать руку. *** Выиграли. Справились и без самых лучших. Почему? Потому что слаженность. Умение находить общий язык не подвело. Гаранжина была по-настоящему рада. Белов, кстати, тоже. Поняла это, смотря на него после матча. Вроде, в его глазах поднялись сокомандники. Хорошо, что колено под конец прошло. И ведь ничего не сделаешь. Сложно сказать, какая медицина в СССР. Да вообще везде. В каждой стране есть свои недостатки в этой области. До сих пор в США используют лоботомию. Судить о добре и зле девушка никогда не любила. Между темными и светлыми Анна выбрала бы инквизицию. Если и судить, то не принимать никакую из сторон. Смотреть на факты. Уже в автобусе она села рядом с Сергеем. Успела до прихода Модестаса. Он в своей манере плелся медленно, то ли разглядывая прохожих девушек, то ли смотря в пол. Девушка не обращала на него сильно внимания. Оказалась около него, прильнула к его плечу головой, сложила руки на груди и прикрыла глаза. Устала от шума. Чересчур громко на этих матчах. Почти привыкла. Белов принял ее. Аккуратно приобнял правой рукой. Очень прилично. Как подругу. Он ведь понимает всё. Утомляется не меньше их. Гаранжина напоминает своим видом призрака. Тронешь ее - и ничего тебе, а ей неприятно или слегка больно. Но сейчас всё иначе. Секретарше очень даже нравится ощущать его тело спиной. Баскетболисту очень даже нравится ощущать ее спину телом. Всё идет так, как нужно. Они плывут по течению.       —      Зайдешь ко мне? - раздался приятный голос над ухом девушки, которая потихоньку начала засыпать. - Я успел торт купить. Она не ожидала. Вот так. Конечно, Анна сразу позабыла обо сне. Не встрепенулась, повела просто головой в сторону комсорга. Как будто это в порядке вещей. Словно давно уже вместе.       —      Думал, что я всё-таки соглашусь? - улыбнулась Гаранжина.       —      Знал. Самоуверенный, ничего не скажешь. По-любому бы согласилась. На автоматизме тянет к нему. Была бы не против, если их оставили наедине. Помолчать, поесть, только без никого. Совсем безобидное желание, возникшее у обоих сразу. Белов, естественно, поселился с кем-то. Не всегда их в один номер с Модестасом суют. Бывают и другие кандидаты.       —      С чем торт? - прошептала та, посматривая в окно автобуса. Темным темно. Кошмар.       —      С вином, - посмеялся кратко мужчина, потрепав свободной рукой голову девушки. Портить было нечего. Прямые волосы, без возможных укладок. Гаранжина повернулась обратно. Такое ее привлекло. После тяжелого дня наступает усталость, и на следующий день оттого, что кто-то пил.       —      И с клубникой, - увидел ее реакцию мужчина. Ягоды она любит. Особенно клубнику и вишню. Не мороженые зимой есть, а летом в самую жару неприятную. Сидеть на чужой даче и поедать в кресле-качалке. В таком виде Анна тоже не прочь поесть.       —      Ну хорошо, - кивнула Гаранжина, повернувшись к темному небу. - Только твой сосед не будет против ночного гостя?       —      Не будет. Он сегодня в бар. Вновь выпал Паулаускас. Повезло всё-таки. Поболтать можно, ничего не стесняет движений и тому подобное. Беспокоит лишь пьяный литовец, у которого превышен уровень наглости в таком состоянии. Да ладно ей, уйдет раньше. *** И она пришла. Переоделась, выкурила две сигареты и со спокойной душой отправилась к нему. Сложно понимать, что ты и правда влюблен. По-настоящему. Обидно снова обжечься о свои чувства и рыдать в поле под дождем. И Анна об этом не думает. Максимум - вопрос потерпит до завтра. Сегодня можно довериться такому великолепному Сергею Белову. А он ее встретил. Девушка удивилась, что он одет не по-домашнему. Его излюбленная рубашка белая в полоску и брюки темно-коричневые. На столе красиво расставлены тарелки и кухонные приборы. И один бокал. Тортик и бутылка красного вина. Он прекрасно знает ее предпочтения в еде. Интересно, откуда? Белов провел ее в единственную комнату с двумя одинаковыми кроватями, шкафом и письменным столом, около которого стояли стулья на них обоих.       —      Смотрю, ты подготовился. У кого одолжил кухонные приспособления? - села у стены Гаранжина, положив ногу на ногу.       —      Места надо знать, - подмигнул мужчина, также присев. Покачала головой девушка, перекладывая кусок заграничного торта на тарелку. Красивый такой, знаете. Необычный. Ну это и понятно. В стране Советов до этого далеко. На вкус, кстати, приятно. Экзотично в благоприятном смысле. Сергей предусмотрел нюанс один и взял порцию поменьше. На четыре равных кусочка. Анна при Белове неохотно ела. Не нравится при ком-то любимом есть. Сам мужчина отломил еще меньше от одной порции. Негоже не соблюдать спортивную диету. Да и тем более он сладкое не особо любит. Никогда не ел на постоянке. Начинать даже не хотелось.       —      Что же ты себе не взял? - спросила девушка, когда Сергей наполнил до двух пятой ее бокал.       —      На ночь не могу пить. Голова утром никакая, - поставил бутылку на стол комсорг. - Нравится? - посмотрел на торт.       —      Очень.       *** Она не заметила, как начала засыпать, сидя у него на кровати во время разговора. Усталость дала о себе знать совершенно не в том месте. Белов со всей аккуратностью прислонил ее спину от стены на мягкий матрас. Накрыл одеялом соню-засоню и сел у нее в ногах. Ему впервые удалось увидеть ее в таком состоянии, когда Гаранжина не контролировала свои движения, речь и действия. Взяла и уснула, как настоящий человек, а не робот. Достойно похвалы. Будить, конечно, он ее не собирался. Это ведь нужно быть идиотом, чтобы выгнать свою любовь. Сергей лишь поглядывал на ее расслабленное лицо, не выражающее ничего, кроме спокойствия, до того, как не провалился в царство Морфея. Проснулась Анна вторая по счету. Ровно в шесть утра по внутреннему будильнику. Ее совсем не волновало то, что легла спать она достаточно поздно, значит, поспала мало. Гаранжина даже не утруждала себя, дабы вспомнить, как уснула. Ну, произошло и черт с ним. Не прогнали ведь. Еще и укрыли от ночной прохлады. Такие действия со стороны Сергея очень порадовали девушку. Повернув голову влево, она чуть ли не ахнула. На соседней койке лицом к ней лежал Модестас. С закрытыми глазами, естественно. Знала, что тот обязательно вернется, иначе и быть не могло, но всё равно провалилась в глубокий сон, после которого не чувствовала усталости. Сев в кровати, та прислушалась. Из коридора слышались шаги, поэтому через считанные секунды в дверном проеме появился Белов с белым полотенцем на плече. Гаранжина подняла один уголок губы. Необычно видеть его таким, как и все люди. Анна быстро встала с кровати и подошла к Сергею. Никакой вины за содеянное она не чувствовала, поэтому и разговаривала она привычно. В общем - фордыбачилась.       —      Доброе утро, - улыбнулся комсорг, перекрывая путь Гаранжиной.       —      Доброе-доброе, - поставила руку на талию Анна. - Спасибо за ночлег. Правда, у тебя в номере матрас неудобный. У меня в разы лучше. И ушла. Прикрыла тихо дверь под недоумевающим взглядом серых глаз. По-другому быть и не могло.