Чужой: беззаконие происходящего.

      Джейк зачем-то вспоминает тот случай, когда уехал в неизвестном направлении и заблудился. Между прочим, вспоминает спустя две недели! Сейчас, конечно, тяжело сказать, что Джейк перестал плутать там, где не надо, но по крайней мере, теперь он звонит Чонсону сразу же и не ждёт под дождём три часа — статус мокрого щенка ему больше не нравится. Всё становится намного проще после того, как они становятся полноценными друзьями, а не сохраняют отношения на уровне наставник-подопечный. Они едят вместе, делают домашку (Сон просто помогает наверстать упущенное); Пак водит Джейка на открытие лекции старшеклассников, где те разыгрывают судебный процесс и входят в роли ну очень правдоподобно. Пару раз они даже засыпают вместе в комнате Сона, потому как расходиться после плотного и бессмысленного перекуса в час ночи слишком лень.       В своей комнате Джейк проводит непростительно мало времени, а если и появляется в ней, то только для того, чтобы принять душ или сменить одежду. И фраза «начинаем ценить, когда теряем» играет новыми красками, когда у Джейка появляется сосед. Да, теперь Джейк хочет вернуть былые время, когда мог оставаться в одиночестве и спокойствии.       А сосед его новый — высокий (почти что двух метровый, серьёзно) японец. Он широко улыбается, протягивая Джейку сразу же после приветствия пакет с японскими сладостями. Джейк, скептически оглядев и юношу, и пакет, всё же принимает подарок — не пропадать же добру.       — В общем, это твоя комната, — слышится ещё один голос позади. — И снова здравствуй, Джейк.       Рядом с Рики — его наставник, и Джейк его уже знает. Это тот парень из бара, который угостил коктейлями и нагло слинял.       — Ой, прости. Сейчас уберу.       — Да нормально.       Джейк быстро спохватывается и, сделав вид, что никакого красноволосого (ладно, чего уж, ещё и милого) парня тут, кроме нового соседа, нет, забирает свои разбросанные вещи с кровати, теперь принадлежащей Рики. Обидно, конечно, что его личная берлога медленно превращается в делёжку комнаты, но ему всего-ничего нужно, чтобы смириться.       — Джейки, пошли есть!       Чонсон входит без стука (как и обычно это происходит) и оказывается в заложниках обстоятельств — ему теперь тоже нужно со всеми здороваться.       — Ты уже всё? Мне ещё пять минут надо.       — Без проблем.       Пожав руку Чонвону тоже, Чонсон плюхается на кровать Джейка, так как ему правда осталось всего два абзаца законспектировать. А потом они, как и всегда, пойдут кушать что-то супер странное, после чего придётся пить кофе, чтобы хоть немного освежить вкусовые рецепторы.       — Эй, ты на меня обиделся, что ли? — Чонвон, после того как помогает Рики затащить чемоданы, которых почему-то очень много, хлопает Джейка по плечу, напоследок несильно сжимая.       — Вы вообще знакомы?       Честно говоря, Джейк видел Чонвона в коридорах пару раз, но Чонвон никогда не здоровался и даже виду не подавал — делал всё так, будто бы они не были знакомы совсем. И Джейк подумал, что, скорее всего, он его просто не запомнил.       Однако сейчас ситуация вообще странная.       — И почему ты обижаешься, м? Так по-детски, — Чонвон говорит это без намерения обидеть, но Джейк уже обижается. Он дует губы и, как ему кажется, очень строго смотрит на Чонвона снизу вверх.       — Ян Чонвон, ты когда успел натворить что-то? — Чонсон со вздохом поднимается с постели, после чего усаживается на свободный участок на столе Джейка, легко и как бы случайно скидывая руку Чонвона с плеча.       — Ничего я не творил. У нас был довольно-таки милый диалог, после чего мне пришлось уйти и больше Джейка я не видел. К сожалению, конечно же.       — Мы буквально учимся в одном университете, господин парикмахер, — на язвительность со стороны Джейка Сон первым обращает внимание, не так уж и незаметно хихикая.       — Ну прости. Прости, ладно? — не обращая внимания на то, что на плече Джейка уже лежит ладонь Чонсона, Чонвон буквально ложится на спину Джейка, потираясь лбом о макушку. — Я угощу тебя ужином, ладно? Что хочешь?       Немного подумав (или нарочно затянув паузу), Джейк всё-таки отвечает:       — Лобстера.       — Замётано! Когда будет время, напиши мне и пойдём в ресторан! И не дуйся на меня.       — Вот после лобстера и перестану дуться. — Джейк протягивает свой телефон, куда Чонвон вводит свой номер и делает вызов, чтобы оставить его в ленте недавно набранных. Просто Чонвон… да Джейк и сам не знает, что в нём такого, но с ним почему-то хочется общаться.       — Воды? — Рики протягивает бутылочку с рисунком сакуры Чонсону, который замечает её далеко не с первого раза. — Чел, ты сейчас воспламенишься.       — Мне пора! Рики, звони, если что-то случится. А ты, Джейк, присматривай за ним! — кинув вслед какие-то смазанные наставления, Чонвон первым выходит из комнаты. После него идёт и Рики, распаковав все свои пакеты, — он решает вынести мусор со словами: «Санта-Барбара».       И когда Джейк и Чонсон остаются одни, Шим прямо-таки осязаемо чувствует на себе этот буравящий взгляд. Рики был прав: Чонсон почти готов стать полноценным костром.       — Что?       — Пойдём со мной лобстеров кушать. Я знаю хороший ресторан.       — И зачем мне тебя обдирать? Пусть Чонвон платит. Этот засранец кинул меня у бара, так что я ещё и друга позову. Ты же со мной пойдёшь?       Меч брошен на пол — Чонсон теперь улыбается, возвращаясь на кровать Джейка и удобнее устраиваясь на ней, а после приобнимает попавшуюся под руки подушку. Джейк, не удержавшись от странного желания, подмигивает ему, после чего снова возвращается к уже последнему абзацу.

***

      Если в первые недели учёба каким-то образом ещё кажется весёлой и лёгкой (это по большей части, конечно, заслуга Чонсона и его крутых друзей), то сейчас, спустя ещё неопределённое количество недель, — просто непроходимыми джунглями. Всё больше и больше времени отнимает домашка, а полноценные обеды и ужины сменяются перекусами в промежутках — чем-то не очень-то и полезным. Джейк старается изо всех сил, но эти силы с каждым днём верно стремятся к нулю. Бежать за ними уже даже не хочется.       — А ты ещё долго? — Джейк, потрепав себе челку, давно находящуюся в беспорядке, переводит взгляд с конспекта на танцующего посреди их комнаты Рики. Парень вот уже битый час скачет на месте, пытаясь отработать тяжёлое движение. Благо, без музыки.       — У меня не получается. — Нишимура стирает пот со лба и снова принимает позу, отсчитывая определённое количество промежутков между теми или иными движениями.       — Попроси у Чонвона помощи. Или у кого-то, кто, по твоему мнению, хорошо справляется.       — Чонвон-хён занят, у однокурсников не могу просить, потому что это своего рода соревнование. Попрошу помощи — проиграю. — Рики пожимает плечами, после чего отвлекается от первоначальной позы. — А теперь с музыкой!       Джейк очень сильно себя сдерживает, чтобы не заскулить, как страдающий щенок. Из-за постоянных движений нового соседа сосредоточиться на чтении или — банально — на конспектировании у Шима очень плохо получается. И он такой человек, который сначала терпит-терпит, а потом как терпит-терпит… Не то чтобы в его жизни что-то меняется. Тяжело вздохнув, Джейк понимает и Рики, у которого точно такой же учебный процесс, как и у него самого; понимает, что жить в одной комнате им придётся ещё долго — конфликтовать совсем нельзя.       Ближе к восьми часам вечера, когда прочитанное в очередной раз остаётся непонятым, Джейк сдаётся — даже поднимает руки в таком жесте. Он берёт ноутбук, тетрадь с ручкой и выходит из комнаты. В общежитии довольно-таки много зон для комфортного обучения — пол в коридоре, например. И как только Джейк там умащивается — прямо под собственной дверью, — то вспоминает, что у него вообще-то есть местечко и получше. Снова сгребая свои пожитки, Шим идёт в любимую комнату Чонсона.       Того, конечно же, не оказывается на месте, но Джейк знает пароль и пользуется этим без лишних зазрений совести — не то чтобы ему есть чего стыдиться. Странно, но в этой комнате с приглушенными оттенками (в виду отсутствия центрального освещения) и лишь двумя настольными лампами Джейк чувствует себя максимально комфортно. Он знает, где что тут лежит, как пахнет; чуть накопившийся стресс снимает, как и тяжёлый рюкзак с плеч.       И именно поэтому в какой-то момент Джейк просто отрубается на кровати Чонсона. Просыпается только от мягких поглаживаний по голове — и даже неизвестно, спустя сколько времени.       — Который час? — спрашивает тихо, не разлепляя глаз. Джейк знает, что это его сейчас касается Чонсон (узнаёт по запаху его любимых духов), потому и не дёргается.       — Поздно уже. Закончил? — Пока Чонсон вытаскивает из рук Джейка ручку, тетрадь и ноутбук, тоже успевший заснуть посреди переписи конспекта по истории государства и права, Шим уже сворачивается клубочком и двигается поближе к стене. Спать всё ещё хочется — хочется намного больше, нежели учиться.       Чонсон возится немного, но когда заканчивает, выключает один светильник и тоже укладывается рядом. Приобнимает Джейка за плечо так, чтобы тот лёг удобнее и ближе; вскоре тоже затихает.       — Рики очень много двигался, и я не мог сосредоточиться. Вот, пришёл к тебе.       — Можешь приходить, даже когда Рики не двигается. — Джейк тихо смеётся в ответ, обнимая Пака за живот. Ему с ним существовать и лежать очень даже комфортно.       — Ты не голоден? — Чонсон мотает головой, зевая.       — По пути булок купил, поешь утром.       — Ладно. Кстати, спросить хотел. — Пак чуть поворачивается на бок, чтобы смотреть на Джейка.       — Спрашивай.       — Почему ты в общежитии живёшь? Твоя квартира недалеко и точно поприятнее будет. Никаких общих коридоров, никаких шумных соседей и уж тем более — парней, который входят в твою комнату без спроса и спят на твоей кровати. — Чонсон слушает с глуповатой улыбкой, мол, ты серьёзно не понимаешь.       — Ну, может, я как раз таки и прихожу сюда, чтобы увидеть, как кое-кто постоянно занимает мою комнату.       — Ну да, рассказывай, — Джейк фыркает, на что Чонсон уже смеётся немного громче. Всё-таки приятную атмосферу прерывать совсем не хочется.       — Ладно-ладно. Просто отсюда реально ближе и, если уж совсем честно, не так скучно. Я правда не люблю проводить много времени в одиночестве. Но я, кажется, только что нашёл приемлемый для нас вариант.       — Я не буду жить с тобой в твоей квартире, — Джейк говорит это в шутку, но Чонсон, по-видимому, вообще не шутит.       — Почему это? Звучит же просто замечательно! Правда… там кровать огромная, и, чтобы обниматься вот так вот, нам придётся преодолевать огромное расстояние, но! Мы же не слабаки какие-то, понимаешь? Плюс ко всему, это отличный пример для хёна, который, мне кажется, и через десять лет будет бояться предлагать Джимин-нуне что-то серьёзное.       — Ты сейчас предлагаешь мне «что-то серьёзное»? — Джейк играет бровями, на что Сон закатывает глаза. С Джейком иногда очень тяжело говорить о серьёзных вещах — даже объяснение важной схемы по административному праву превращается в клоунаду. Но к этому легко привыкнуть, на самом-то деле.       — У меня только серьёзные намерения, Джеюн-а, конечно.       — Извини, я уже сказал, что ты не в моём вкусе.       Издав непонятный звук скулежа, Чонсон кое-как (в таком-то положении) достаёт телефон — яркость экрана слепит обоих сразу же.       — Окей, Сири, как стать полной противоположностью самого себя?

«Вот ссылка на статью «Техника другой «Я» или зачем становиться своей противоположностью»

      Сири не успевает закончить: Джейк забирает телефон и выключает его, убирая куда-то на кровать. Гаджет довольно быстро теряется среди помятых одеяла и простыни.       — Спи давай, оппа.       — Не называй меня так, — цокает Сон.       — А ты не веди себя так.       — Как «так»?       — Будто пытаешься закадрить всю планету.       — Да когда это я!       — Бу-бу-бу. Мешаешь спать, вообще-то.       — Извини, — Чонсон замолкает, вновь обнимая Джейка, который поворачивается к нему боком, за живот. — Так лучше?       — Да, неплохо.       Джейк засыпает с мыслью о том, что его вкусы в какой-то момент становятся и вовсе не важными. У него появился Чонсон — думать об отношениях вообще нет желания. А Чонсон… ну, его планета уже давно носит имя, всего на одну букву отличающееся от собственного. Не так важно, что Джейк вряд ли пока поймёт, в чём прикол.

***

      Следующие два дня Джейк едва ли спит — и дело даже не в количестве теории, которую бесчисленно нужно записывать в тетрадь. Бессонница (или нечто подобное) должна была рано или поздно вылезть из недр — Джейк её даже чувствовал, но не боялся: старшая школа и стрёмные экзамены приучили.       В комнате горит только настольная лампа, уже немного нагревшаяся от марафона «сделай домашку на тридцать пять недель вперёд, пока не спишь». Рики, замотавшись в кокон из одеяла и по привычке отвернувшись к стене, посапывает на фоне — хоть что-то, кроме тишины, Джейк может слышать, пока трясёт рукой: устаёт быстро. Глянув на часы, стоящие на полке, замечает почти четвёртый час утра — на улице всё ещё темно. Глаза, привыкшие к темноте, всё равно устают неимоверно и зудят каждые пять минут — нужны капли, но где их купить в такое время?       Закрыв тетрадь и убрав бардак (просто отодвигает всё ближе к стене, сделав вид, будто теперь на столе чистота), Шим хватается за телефон — смотрит на эти злосчастные цифры и поджимает губы. Никому он в такое время не нужен, однако почему-то надежда на счастливый финал присутствует.

«Слуга»

me [03:51]:

хён

если я приду, ты сильно разозлишься

???

я не могу уснуть

а ты спишь, как я вижу

надеюсь ты не будешь ворчать с утра

      Конечно, Чонсон был в сети ещё три часа назад — ему тоже на учёбу с утра. Вздохнув, Джейк оставляет телефон на столе и тихонечко поднимается со стула, боясь лишний раз им скрипнуть: покой Рики нарушать нет желания.       Есть одно желание — оказаться на чужой кровати, которая, пусть и довольно узкая, комфортнее собственной.       Оставив малыша (Джейк свыкся с тем, что Рики младше всего на месяц, однако даже из-за этого начинает появляться привычка бэйбить его в любом удобном случае) под присмотром пустоты, юноша покидает комнату. По коридорам идёт не менее тихо, потирая глаза ладонями и едва ли не переплетая ноги воедино.       Пароль (почти как родной) он помнит, поэтому без особых затруднений набирает и заходит в комнату. Конечно, Чонсон спит: лежит, отвернувшись к стене, и будто нарочно сохраняет место с краю пустым. Может быть, теперь и у него есть привычка: Джейк — слишком частый гость в его комнате.       Не пытаясь звать его или будить, Шим осторожно ложиться на кровать и утыкается лбом в чужие плечи, специально ложась чуть ниже — так ему комфортнее. Руки сами по себе заползают на расслабленное тело, приобнимая поперёк торса.       — Не сердись с утра, — единственное, что шепчет Джейк, как будто продолжая надеяться на то, что его реально услышат. Однако подвоха здесь нет — Чонсон не делает вид, будто спит. Он просто спит уже который час и пока даже не подозревает о том, что в его комнате снова кто-то есть.