Удовольствие

Морган Эллиот считала себя превосходной охотницей. Со своим крепким телосложением и упругими мускулами, которыми могли похвастаться не все мужчины, она по праву ощущала себя сильной и гордилась работой, вложенной в собственные навыки охотницы. Если возникнет необходимость в выслеживании добычи в лесу — она наизусть знала звериные повадки и никакая непогода не помешает ей взять след и выйти на жертву. Она отлично управлялась с охотничьим топором, превращая его из одноручного в двуручное и делая это настолько плавно, как если бы оно было продолжением ее собственной руки. Не раз она приходила к выводу, что рождена быть охотницей. Но несмотря на свои способности охотницы, в других сферах жизни Морган Эллиот откровенно плавала. Она пыталась компенсировать это грубой силой и напористостью, но это никак не спасало от того, что она легко могла впасть в ступор. Один из таких случаев произошел в теплый весенний день в Бюргенверте. Морган тренировалась в поле и потеряла счет времени. А в жтивоте требовательно заурчало; ей нужно было подкрепиться, чтобы продержаться до ужина. Пробравшись в закрытые кухни университета, она предприняла попытку обыскать кладовую. Но ничего не нашла, кроме сухих припасов. Она была настолько голодна, что готова была зачерпнуть муку рукой и отправить ее в рот, но кое-что привлекло ее внимание. На задней стойке красовалась тарелка с готовым печеньем. Морган направилась к тарелке, но посмотрев на еду, скривилась так, как будто увидела что-то не совсем неприятное. Чертова овсянка с изюмом, подумала она. Хреновы ботаники с их фруктами, которых не должно быть в печенье. Но желудок болезненно заурчал, напоминая о себе. Она должна поесть. Нехотя, охотница взяла печенюшку и откусила. Н через секунду она показалась сносной, поэтому Морган съела остатки. Потянувшись за следующей, она вдруг ощутила накрывший прилив слабости. Колени подогнулись и она рухнула на пол. Ухватившись за край прилавка, ей удалось избежать удара головой. Сознание поплыло, а слабость охватила конечности. Перед тем, как окончательно потерять сознание и закрыть глаза, из груди вырвалось удивленное и ничего не понимающее БЛЯДЬ!                                                                                         __________________________ Она не знала — прошел час или несколько дней, но открыв глаза, Морган ощутила адскую головную боль, которая могла бы посоревноваться с той, что бывает наутро после грандиозной попойки. Свет резал ей глаза, она прищурилась, накрывая веки рукой. Ну, хотя бы попыталась. У нее не получилось оторвать руку от стола, в который она вцепилась. Ни другой рукой. Ни ногой. Все, что она могла — поднять голову и увидеть, что находится в грубо отесанном каменном мешке, пропахшем сыростью. - Какого хрена... - привычно глухо пробормотала охотница. После чего сознание подкинуло подробности из прошлого, когда глазам предстал самодовольный мудак, стоящий в углу с зажженным факелом. - Миколаш, чертов хуй! - сплюнула она. Но слюна вдруг хлестнула ее в обратную. Что-то залепило ей рот, но злость захлёстывала ее и мешала понять, что это было. - Я убью тебя, чёртова сиделка! Он тонко улыбнулся. - Доброе утро, Эллиот. - ласково произнес он льстивым приторным тоном. - Или, может быть, вечер? Ты проспала весь день. Великие, я думал, ты более крепка для небольшой дозы успокоительного. - Ах ты членосос, ёбнутый, полный дерьма придурок! - крикнула в ответ Морган. - Блять, я убью тебя — нет, я отхреначу твой хер и заставлю тебя сожрать его! Я оторву твою башку и насру тебе на шею! Я надеру тебе задницу так, что ты больше никогда на нее сесть не сможешь! Я тебе... Миколаш громко вздохнул и прижал ладонь ко лбу, пока Морган изрыгала свою литанию проклятий. - Я уже жалею, что не заткнул тебе рот, - пробормотал он едва слышно, - но для моей цели сойдет и намордник. ...Слизать с моей.. погоди, ЧТО? Натянешь мне намордник? - Она замотала головой, когда рот оказался зажат устройством, приглушившим ее речь и не дающим укусить, но позволяющим говорить. - Всего лишь меры предосторожности, Эллиот. Ты должна понять, что мое желание касается исключительно нашей общей безопасности. - Моя задница в безопасности! Как только освобожусь, я надену это на тебя и посмотрим, как тебе это придется по вкусу! Миколаш не ответил на угрозу. На самом деле, если бы Морган была более спокойной — она бы увидела веселье, пляшущее в глазах Миколаша — тонкое, едва сдерживаемое веселье, как будто он знал что-то, чего не знала она. Но Морган мало беспокоило то, чего она знать не могла. Гораздо больше ее волновала та ситуация, в которой она оказалась. Совершенно не улыбалось быть привязанной к столу в странной комнате, в наморднике и будучи во власти самого страшного гоблина Бюргенверта — Миколаша. Она знала одно — надо освободиться как можно быстрее и разукрасить рожу Миколаша. Она рискнула добиться желаемого единственным доступным ей способом — с помощью силы. В последнем у нее не было недостатка, поэтому она принялась тянуть и дёргать свои путы, мотать головой, стукнувшись несколько раз об стол. Но либо она была под чем-то, либо эти путы были достаточно крепкими. Миколаш с плохо сдерживаемой усмешкой наблюдал за ее безуспешными попытками выбраться. - Я же говорил — я хочу, чтоб мы были в безопасности. Перед твоим визитом я позаботился о том, чтобы наручники были дебёлыми. - Ах да? И где мы, блять? - Морган выгнулась всем телом, стиснув зубы от напряжения. - В моей частной лаборатории, под Бюргенвертом — ответил он. - О, конечно, у тебя же есть блядская частная «лаборатория». - усмехнулась она, презрительно произнося слово «лаборатория, как это делал Миколаш. Усилия охотницы шли прахом — наручники, видимо, были укреплены железом, потому что они не сдвинулись ни на дюйм, несмотря на борьбу Морган с ними. Злая и вымотанная, она легла на стол. Ее взгляд в упор был полон ненависти, а намордник не скрывал стиснутые зубы, несмотря на то, что она не двигалась. Миколаш подошел ближе, потирая руки в предвкушении. Он ходил взад и вперед, осматривая ее тело. Морган сжимала кулаки, ощущая растущий гнев. - Это не было частью сделки, ты, членосос! - сказала она, наблюдая за тем, как Миколаш двигался. - Нет, не было. Договор касается исключительно дела. Это... - Миколаш на мгновение остановился, глядя на Морган. Склонив голову, он глянул в угол комнаты, пораженный осенившей его мыслью. А потом повернулся назад, улыбнувшись широко, показывая зубы, проговорив так коварно, как никогда до этого: - Это удовольствие. Сложив руки за спину, он повернулся к ней спиной и ушел. Естественно, охотница рванулась вслед, пытаясь приподняться как можно выше, чтобы хоть огрызнуться на него. - Что за хуйню ты несешь? Ёбаный извращенец, слизняк, тебе бы заняться еще чем-нибудь кроме того, чтобы трахаться, разбрасывая острую жрачку. Тебе чертовски повезло, что больше это никто не пробовал. - Ой, да ладно тебе, Эллиот, тебя же это не волнует. Тебя заботит только то, что ты попалась на простую приманку. - Миколаш возился с чем-то на другом конце комнаты. Из-за разделяющего их расстояния она не могла понять, чем он занят, поскольку Миколаш стоял к ней спиной. - Что я... - Чертовски предсказуема? О да, стыдобища - Миколаш пронзительно рассмеялся, от его слабеющего смеха Морган вздрогнула, но ничего не ответила. Он просто озвучил то, о чем она могла бы сказать. - Вот что делает вас таким хорошим питомцем. Я точно знаю, как ты отреагируешь на раздражители. Легко заставить тебя делать то, что я хочу. Морган шумно выдохнула носом, недвижная и напряженная. Она сразу понимала, когда ей начинали угрожать. Миколаш еще несколько минут отстраненно стоял спиной к ней. Наконец Морган откашлялась и хрипло спросила: - Ну и что будешь делать? Миколаш перестал двигать руками и слегка приподнял голову, как будто ему дали отмашку на следующую часть действа... чем бы, черт возьми, оно ни было. Морган услышала, как его отвратительный гоблинский рот издал зловещую усмешку. - Я собираюсь провести эксперимент. На тебе. Эти слова заставили Морган впасть в безумную ярость. Она изрыгала проклятия, начав борьбу с наручниками заново, когда Миколаш подкатил к ней скрипучую тележку. Он позволил ей еще побарахтаться, но теперь силы ей придавали только досада и возмущение. - Я не буду это делать! Нет! - Ты скоро убедишься в том, что выбора у тебя нет. И кто знает, Эллиот? Может тебе понравится! Я убежден в этом. А потом он взял хирургические ножницы. - Держи их от меня подальше, говноед! Но все, что Морган могла — это смотреть, как Миколаш разрезает а не расстегивает на ней рубашку. - Только посмей меня ударить! - крикнула она. Но какая-то ее часть понимала, что не может отрицать страх, заползающий в душу и руководящий ею, заставляющий неотрывно смотреть на руки Миколаша, которые так ловко срезали пуговицы и портили рубашку. - В следующий раз я проделаю это с тобой, пока ты будешь под успокоительным. - Пробормотал Миколаш. Закончив с рубашкой, он обнажил загорелую грудь и подтянутый живот Морган. Он говорил очень тихо, думая, что Эллиот его не слышит, но она слышала все, осознавая, в какой опасности она находится и, несмотря на все, что она делала — ухом цеплялась за каждое его слово. - Следующего раза не будет, ты, хер обоссанный. Как только я выберусь отсюда, я расскажу всем о твоих гребаных извращениях и твоем подземелье для ебли здесь внизу. - Правда, что ли? - Миколаш откровенно скучал от ее слов. Зато кожа на ее теле очаровала его настолько, что он не отказал себе в удовольствии провести по ней кончиками пальцев прямо по лобку, прежде чем взять ножницы и срезать пуговицу на брюках. Морган ненавидела себя за испытываемое возбуждение, которое ощущалось ею в таком уязвимом положении. Тело начало потряхивать, она ощутила мелкую дрожь, проклиная себя за то, что не в состоянии удержать над собой контроль, чувствуя слабые толчки удовольствия. Борясь с собой, она нарочно повысила голос и заговорила быстрее. - Все верно. Я собираюсь уволить тебя из этого грёбаного университета. А потом, когда ты решишь, что нашел новое место, чтобы тиранить людей — я тебя уничтожу. Я разрушу твою карьеру прежде, чем разрушу твою жизнь. - Ты уже боль моей жизни и опухоль, которую нельзя удалить полностью. - Все так же спокойно прокомментировал Миколаш, разрезая штаны Морган по шву промежности, отделяя ткань. Не выпуская ножниц из рук, он отдернул ткань в сторону, обнажая пространство под ней. - Прекрасно... Прекрасно! Надеюсь, ты захвораешь раком и сдохнешь. Надеюсь, ты... подавишься собственной спермой... ебланище. - Голос Морган звенел, выкрикивая мат, но она тут же запнулась, как только Миколаш добрался до нижнего белья. Ее ноги замерли, она не хотела, чтобы они как-то пострадали из-за ее разглагольствований. Миколаш остановился, держа ножницы прямо над ее влагалищем. Он ткнул ими ей в трусы, потом лезвием отодвинул их кончик чуть в сторону. Дыхание Морган сбилось, сдавив легкие. Дышать стало труднее, она ощущала, как выдыхаемый воздух застревает в ее глотке. А он еще ничего толком не начал делать с ней... Он усмехнулся. - Какого хуя тебе смешно? - рыкнула она. - О, ты наслаждаешься этим. - Миколаш задумался. А потом резко разрезал этот кусочек ткани пополам. Делая еще надрезы, он старался коснуться холодной поверхностью ножниц кожи Морган. Чувствуя малейшую ответную реакцию ее тела, он получал огромное удовольствие от этого. Морган наблюдала, как он стягивает с нее покромсанное в лоскуты белье и кладет их на свой стол. Воспользовавшись моментом, он провел пальцами по ее жестким лобковым волосам, а потом снова вернулся к столу. - … Знаешь, если тебе так хотелось меня трахнуть — тебе всего лишь нужно было попросить меня об этом. Или сказать, или как угодно — сделай это частью договора. Я бы пошла навстречу. Это чертовски просто. Миколаш поднял на нее взгляд из-под редеющих бровей, ухмыляясь с видом человека, застигнутого врасплох. Снова хихикнув, он взял тряпку и вытер ножницы и свои пальцы. - Как быстро мы дошли до торгов, я смотрю. Это не про секс, Эллиот. Я в курсе, что могу иметь тебя когда захочу. Нет, это о том, как ты страдаешь от слишком большого количества хороших вещей. - Пошел ты нахуй, что ты, черт возьми, такое несешь? Не ответив, он открыл узкую деревянную коробку, стоявшую на боковом столике. Морган была поражена, узрев, как он извлек оттуда некую люминесцентную трубку, казавшуюся живой. Она никогда не видела океан, но ей показалось, что его самые чистые глубины могут выглядеть именно так. Миколаш держал ее так, как будто всю жизнь был опытным дрессировщиком. Существо из трубки обвилось вокруг его вытянутых пальцев, медленно тыкаясь в них, иногда останавливаясь, чтобы обвиться своим концом вдоль пальца, как бы нюхая его. - Ты знаешь, что это? - спросил Миколаш. - Многоразовая клизма. - Она поняла, что улыбается. Проверь ее на себе, гоблин-дружок. - Нет. Это... - Это твой фаллоимитатор? - Тише, Эллиот. Это... - Приспособление для дырки? Водяные анальные шарики? Анальная пробка для тощего зада? О, я знаю — твоя личная смазка. Морган хихикнула, глядя на все более возмущающееся выражение лица Миколаша. - Заткнись, Эллиот. Но его разочарование только подстегнуло ее. Она заскулила и сделала все возможное, чтобы быть как можно более жалкой. - Горжусь! Ты используешь во мне свои игрушки! Но будь осторожен, я же слабая женщина, могу сломаться! Миколаш вдруг махнул рукой вниз. Морган было смешно, пока она не ощутила жжение раны на обнаженной коже. Между грудей Морган появилась тонкая красная линия. Она не видела скальпеля в его руке, пока он сосредотачивался на синем пятне. Но он определенно был в его руке и он торжествовал. - Ожидаемо, как я уже говорил. Миколаш снова улыбнулся, и на этот раз этой глупой ухмылки было достаточно, чтоб она застыла на месте. Когда этот ублюдок стал таким шустрым...? Рана не была особенно глубокой, но скорость, с которой она образовалась, заставила Морган бояться сильнее. Она действительно не могла сопротивляться... он мог порезать ее на куски, разобрать на части, и даже если бы она усложнила ему эту задачу — вряд ли его это остановит... Ничто не остановит. Осознание собственной участи перехватило дыхание и стиснуло шею сильнее любого ошейника. Морган взглянула на Миколаша, казавшегося намного выше и внушительнее при тусклом свете «лаборатории». Глаза видели, как тени сгущались, выделяя его череп и вдавливая щеки, заостряя зубы и вместе с тем высветляя белки его глаз, делая их все больше и больше, похожими на две луны. Он сходил с ума. Морган почти убедилась, что она умрет. Страх охватил ее сердце, ее разум, ее душу. Она ощущала, как свобода воли падала все ниже и ниже, пока не коснулась земли, скованная его присутствием. Она вспотела и впилась ногтями в ладони. Все это время они смотрели друг на друга, не произнося ни слова. Червь в руках Миколаша наконец издал стрекот, чем привлек к себе его внимание. - Ах да. Ты чувствуешь это, не так ли? Буфет, только для тебя. - он провел пальцем по макушке существа. - Ну? Не расскажешь, что это? - спросила она. Ей было невыносимо смотреть на него, но она знала, как она звучит и ненавидела это. Притихшая. Покорная. Побежденная. - О, верно. Да. Я полагаю, могу. Он протянул существо ближе к Морган и подержал его в нескольких дюймах над ее обнаженной грудью, прямо над раной. Существо потянулось к тонкому порезу, извиваясь меж пальцев Миколаша, в страстном желании лечь на женщину. И все же, прижавшись бедрами к столу, Морган понимала, что ее собственное влагалище уже давно стало влажным и возбужденным, а она сама полна предвкушения... Нет, он не убьет ее. Нет, она была его питомцем и живой представляла собой больше ценности, чем мертвой. - Это называется Авгур Ибраитас. Нет, меня не волнует, понимаешь ли ты, о чем я. - ответил он. - главное, что тебе необходимо понять — это то, что Великие уже проявились. -... Этот мелкий ублюдок? Миколаш не мог не рассмеяться. - Да, Эллиот. Этот мелкий ублюдок. - Аккуратно, с предельной осторожностью он поместил извивающегося червя между ее грудей, вдоль разреза, сделанного скальпелем. Момент соприкосновения существа с кожей Морган заставил ее ахнуть. Запредельный звездный холод полз по ее коже, просачиваясь в кровь, контрастируя с жаром, который исторгало ее лоно. Морган увидела, как эта голубая штука спустилась к ее плоти и понюхала ее, прикасаясь к ней кончиком и проявляя любопытство. Она тут же попыталась стряхнуть ее с себя — как-то все это было уже слишком для нее. Но ремни и железяки, крепко удерживающие ее, активно сопротивлялись ее раскачиваниям. Даже скручивание торсом туда-сюда не помогло избавиться от мелкой мерзости. Подобно лодке в море, оно прекрасно удерживалось на своем месте. - Убери это с меня. - Прошипела Морган сквозь стиснутые зубы. - Нет. - Убери это, блять, с меня, Миколаш, я, твою мать, не шучу, я... - Что ты? Не можешь с этим справиться? - он склонился над лицом Морган, ее носа достигло его горячее, пропитанное химикатами дыхание. - Я гадаю, была ли ты большой фыльной Охотницей? Она рявкнула на него в ответ, подняв голову. Не будь на ней намордника, она могла бы его хотя бы зацепить зубами, если не нанести вреда больше; но он отстранился и захохотал ненавистным громким смехом. Отступив, он упер руки в боки, а его веселье начало угасать, и он проговорил с радостной злобой. - Не переживай, Эллиот. Оно не убьет тебя. Я думаю. Великие нас любят, ты поймешь. Они стремятся узнать так же хорошо, как мы хотим понять их. Авгур поднял один из своих кончиков вверх, а затем потянулся к плоти Морган. Существо было тяжелым, как двухтонный валун, ледяным, как самое дно Озера Бюргенверт и таким же удушающим. Оно дотянулось до нужной точки, приподняв остальную часть своего туловища, оставив серебристую влажную дорожку там, где оно соприкасалось с кожей женщины. А затем продолжило свой процесс, двигаясь дальше по телу Морган. - Что оно, блять, делает, Миколаш? - взвизгнула Морган. - Что, черт возьми, оно делает, куда оно ползет, куда, черт возьми, оно ползет? - Это нечто собирается открыть тебя для себя. Но я дам тебе подсказку. Он исчез из поля зрения Морган. Авгур протянулся по ее животу и потянул свои щупальца к самому низу. Новая волна одновременно жаркого и ледяного ужаса захлестнула охотницу, она снова предприняла слабую попытку скинуть это с себя, прежде чем оно начнет ее исследовать дальше. Однако голос Миколаша подействовал успокаивающе, несмотря на холод липкой слизи на коже, заставив ее взмокнуть от возбуждения. - Его тянет к влаге. Морган вскрикнула и снова начала махать руками, но безуспешно. Миколаш исчез, оставив эхом свой сводящий с ума смех. Она еле услышала, как закрылась дверь, но была слишком занята, крича и ругаясь на Миколаша. Морган Эллиот не назвала бы себя творческой личностью, но иименно в этим минуты она изобрела как минимум десять новых способов кастрации мужчин. Она не переставала сопротивляться и орать, хотя Миколаш уже давно покинул комнату. Все потому, что Авгур не прекратил свой медленный путь к влаге, где он сможет высосать все соки из Морган, пока не насытится. А Миколаш сидел в соседней комнате и слушал крики. Он знал, что делает Авгур, а Эллиот — нет, и этот факт заставил тонкую и длинную улыбку застыть на его лице. В конце концов он взял книгу, открыл ее, ибо ее матерные вопли продолжились чуть дольше, чем он думал. Как раз в тот момент, когда он решил проверить, как обстоят дела у Авгура, крик превратился в сладостный для ушей Миколаша мучительный, возбужденный стон. Затем еще стон. После невнятные всхлипы и снова вопли, еще и еще. Миколаш снова улыбнулся. Авгур будет двигаться на Эллиот, пока не завершит начатое с ней. И для Миколаша это была безумно приятная мысль.