Продолжаю

Запах спирта, крови, лекарств, не самые приятные запахи, что хочется ощущать после тяжёлого дня Эта боль... Боль в глазах и груди, от которой в голове одна мысль: «Убейте меня! Не могу это вынести эти страдания!..». Барнс молодец, терпел. Сжимал под собой хлопковую простынь, готов был ее уже разорвать, снять накопившиеся тереперия боли... это безполезно. A что он видит? Ничего не видет. Нет буквально ничего. Нет той привычной всем живым черной пустоты под ве́ками. Слышит голова и острые звуки и чувствует.. эту боль. От этого страшно, наворачиваются слёз, кричать, боится и двигаться не хотелось. Молится богу.. Ему нужна помощь! Где Марк? Где его друг, когда он так нужен? Боль. Во рту он ощущается, как будто ваты наложили, ещё и этот противный привкус горьких лекарств. Отвратительно. Набрав сил, больной тяжело сглатывает в надежде, что это вкус во рту исчезнет. Привкус так и не исчез. Слышал, как вокруг него ходила жизнь. Врачи то и дело что то все обсуждали: «что делать?», «он жив? Страх и паника вокруг. Все остольное как будто исчезли и умерли, лишь увеличивая звук тцоканье каблуков. Как ты сейчас себя чувствуешь? — голос Марка был взволнованным и иногда прерывался на глотания воздуха. Как интересно, он проявляет мало заботы всем. Он волнуется за него и его это не может не радовать. — Терпимо, — прохрипел солдат улыбкой на лице, добавил, — не волнуйся сильно. Заживет.. шорох, ладони Спектора гладили его волосы. Чужие прикосновения были тёплыми и согревали. Марк не хотел знать через что они прошли. — Извини, это моя вина. Больше так не повторится. обещаю, прости.. — голос Марка дрожал. неужели сейчас тот заплачет? Или уже плачет? Как же хочется увидеть его… Позабыл уже Барнс, когда Марк плакал в последний раз. Боже, помоги, он хочет увидеть его! Он тянет руку предположительно верх к лицу Спектора. Боязливо, но он помог положить чужие руки ему на лицо. Щеки теплые и мягкие. Главное сейчас, то что щеки мокрые, парень все же заплакал… Не плачь, Марк, — произносит Барнс, с нежностью гладит его личико. Было грустно и в тоже время до безумия очень приятно. Парень волнуется за него, слетела таки наконец эта холодная, бесчувственная маска. Великолепно. И вот, те самые желание губы накрывают его руки. Он сжал эту руку как в последний, ставим страхом. У Баки она такая теплая, с шрамами. Почувствов как ему начал Марк медлено снимать повязки на глазах. Когда сняли. Баки умывается и медлено раскрывает веки. Это был не ослепительный свет, мягкий свет. Но все равно прищуривает глаза. Окно, на улице закат.