Cause you make feel like, I've been locked out of heaven

Есть ли жизнь после смерти? Пресловутый Рай или Ад? Или круг перерождения? А может, после смерти нас ждёт лишь пустота? Никто ведь особо не задумывается об этих вопросах, пока не окажется на той самой грани. Между жизнью и смертью. Рик Граймс давно знал, что умрет. Ещё до того, как мертвые начали питаться живыми. Наверно, это случилось когда пуля бандита прорвала его плоть. В те секунды, когда он ещё был в сознании, стало понятно, что из этой передряги он может не выбраться. Что этот привкус металла, пороха и сухой земли может оказаться последним, что он почувствует в своей жизни. Ужасное чувство, когда кровь из твоего тела стремиться наружу, увлекая за собой саму твою жизнь. А что ещё может быть так же плохо… Когда твоё тело тебя не слушает, а по венам течёт раскалённая лава. Укусы. Десятки чёртовых укусов покрывали тело Рика Граймса. Отца. Брата. Друга. Лидера. И будущего трупа, как видимо. Под лопатками чувствовался каждый камень, впивающийся в столь чувствительное сейчас тело. Одежда и кожа были покрыты слоями уже подсыхающей крови — его или разлагающихся трупов, уже и не скажешь. Рука все ещё сжимала обломки древка топора, вторая же тянулась к кому-то. К тем, кого он не смог спасти. Его семья. Он всё ещё слышит крик каждого из них. Надрывный плач и крик Мэгги: «Держи! Держи меня за руку! Я вытащу тебя!» – пытающейся спасти своего сына из лап ходячих. Слёзы стекали по её лицу, оставляя изломанные, прерывистые линии из грязи, пыли и крови на её щеках. Мольба самого Хершела: «Уходи! Меня укусили, спасайся сама!» — в попытках остановить мать. Казалось, это не мертвецы держат его, а он – их. Смелый юноша, так похожий на своего отца, чья гибель неподъемным грузом висит на шее Рика. Чьё тело он и по сей день видел в кошмарах. Холод ночи, льдистыми иглами впивающийся в кожу, запах крови, медью оседающий на языке, кислого пота и вонючего дешевого табака. Запах кожи и, казалось, даже их слёз. Чокнутый ублюдок, по мановению руки которого их жизни пошли под откос. И вот он вновь не уберег его. Новый слой тёмно-красной крови на руках Рика. Сколько её на нём, и не счесть. Какая-то уже засохла, другая настолько свежая, что её тепло и запах металла проник в саму кожу мужчины. Окрики Кэрол, зовущие детей дальше от эпицентра кровавой бойни. И Джудит. Маленькая смелая девочка. Её мягкие волосы, пахнущие столь любимой ею земляникой, яркие карие глаза цвета шоколада. Как же она была похожа на своих родных маму и папу. Сколько бы Рик не пытался обмануть себя, но со временем всё больше видел в ней своих покойных жену и лучшего друга. Смелая и резкая, каким был Шейн. Умная и хитрая, какой была Лори. Его отважная малышка. Она должна была жить дальше. Вырасти, построить свою семью, родить детей и жить наполненной радостью и счастьем жизнью. Вырастить своих сына или дочь, а может, и того, и другого. Почувствовать вкус жизни, запах свободы. Каким бы он был для неё? А не потерять жизнь, пытаясь спасти уже обречённого на смерть отца. Он никогда не забудет, как гнилые зубы ходячего вцепились в её маленькую бледную ручку. Как вторая тварь вгрызлась в её шею, упиваясь ароматной кровью и горячей плотью. И как сама Джудит тянула руку к отцу: «Папа! Папочка! Очнись! Открой глаза!» Как её голос затих, превращаясь в бульканье, вырывающееся из её разорванного горла вместе с самой жизнью. Стены пали. Мертвецы эволюционировали и стали умнее. Они открывают замки, перелезают через стены. Был ли у живых шанс на спасение? Или они лишь пытались отсрочить неизбежное? Это был бой длиной в десяток лет, и его семья проиграла. Он проиграл. Веки становятся тяжелее, уже невозможно даже пальцами пошевелить. И он услышал его. Свист болтов. Дикий крик отчаянья и гнева. Он жив. Дэрил жив. Надолго ли? Как же много Рик хотел ему сказать. Слова благодарности и поддержки путались между собой, но сколько бы он ни пытался выдавить из себя хоть звук, не мог позвать его. Сколько прошло времени? Несколько минут? Часов? Граймс почувствовал на своем лице мягкое тепло. Было бы странно его не ощутить. Чужие пальцы были огненными, в сравнении с его холодной кожей. Машинное масло, свежая трава и земля, такой родной и успокаивающий запах. Странно, что он принадлежит именно такому человеку. С виду грубому и резкому, немногословному, но при этому такому тёплому и дорогому. Это слёзы? Чьи они? Рика? Низкий и успокаивающий голос. Дэрил, мать его, Диксон. Понять, что он говорил, было невозможно, но то, как он это делал, поражало. Это была не ругань, не слова проклятья. Мольба. Никогда не думал, что ты верующий. Вы с братом всегда верили лишь в себя самих. Не было никакого Бога, когда ваш отец избивал мать. Когда полосы разорванной кожи покрывали спину ещё юного Дэрила. Его не было, да и ты в него не верил. Так кого ты просишь сейчас и о чём, лучник? За себя или за кого-то? Ради нас? Мысли ускользали. Уже не было этого всепоглощающего огня и раздирающего душу холода. Не было звенящей во всем теле боли. Только непроглядная пустота. Рик прожил не самую плохую жизнь. Да, она была не долгой, но наполненной смыслом и людьми. Дорогими ему людьми. Грудь сдавило болью, резкой и ужасающей. Разве она не должна была закончиться. Внезапно вспыхнуло под рёбрами, там же не было ран, так какого здесь болит. Тело забилось в агонии, борясь за жизнь, в попытке сделать глоток воздуха. И он распахнул глаза. Серые стены больницы. На языке привкус пыли и какой-то гнили. Затхлый воздух раздражал нос. Засохшие цветы стояли на прикроватной тумбочке. Все это казалось настолько знакомым, настолько же давно далёким и забытым. Произошло слишком много всего за последние десять с лишним лет. Он нашёл свою семью и терял её. Он убивал и был убит. Так почему он вновь здесь?