Три розы

      Шэрон Картер, держа руку чуть на отлете, несла увядший букет. Три розы – чёрная, жёлтая и красная – на длинных стеблях, без крафт-бумаги, ленточек и прочих украшательств. Букет ей, пламенея щеками и ушами, вчера подарил Стив Роджерс – Брок сам видел. Что надо было сделать, чтобы за сутки цветы завяли? Забыть поставить их в воду? Брызнуть на них духами? Зафотографировать до смерти? Ответа у Брока не было.       Картер почти поравнялась с ним и, досадливо поморщившись, пробормотала вполголоса:       – Дурацкий букет! Дурацкий вызов к Фьюри!       Цветы было иррационально жаль. Да и Роджерса тоже. И Брок, неожиданно для самого себя, предложил:       – Давай я выброшу.       Картер взглянула на него со смесью благодарности и раздражения.       – Спасибо. И чего им только не хватало: в воду поставила, вазу самую красивую у Наташи взяла! Наверное, Стив совсем не умеет выбирать цветы – бракованные попались.       По мнению Брока, видевшего вчера этот букет, цветы были вполне свежими.       Картер вручила ему букет – при этом с красной розы сорвался один из лепестков, невольно навеяв ассоциацию с «Красавицей и Чудовищем». На Красавицу, по мнению Брока, Картер не тянула. Да и Роджерс на Чудовище тянул исключительно в плане службы – ну там, излишняя строгость, любовь к дисциплине и идеально составленным отчетам и нелюбовь к обсценной лексике и безвредному раздолбайству. Хотя, если Картер с Роджерсом поменять местами, чтобы это она была Чудовищем… Красавцем Роджерс был и безо всяких сказочных сравнений.       Задумавшись, Брок по привычке прошел в свой кабинет, положил на рабочий стол папку с документами и увядший букет, подставил чашку и запустил кофемашину – и только потом сообразил, что сделал что-то не так.       Ну конечно – букет. Терять время на то, чтобы дойти до мусорных баков, Брок не стал. Включил компьютер и, пока тот загружался, набрал воды в большую банку из-под спортивного питания, давно кем-то забытую у него в кабинете, и поставил в неё букет. Красная роза совсем поникла, жёлтая выглядела лучше всего. Жёлтые цветы – символ разлуки. Интересно, думал ли об этом Роджерс, когда выбирал букет для своей девушки.       Выбросить вечером букет Брок забыл: замотался со служебными делами, а потом заскочил в кабинет, на автопилоте собрал личные вещи – и ушел. Яркое пятно на тумбочке в углу никак не привлекло его внимание.       Утром Щ.И.Т. гудел, как потревоженный улей: Стив Роджерс расстался с Шэрон Картер!       – О как! – задумчиво протянул Брок, когда Джек поведал ему эту неожиданную новость. – И по какому поводу случился разлад в благородном семействе?       Джек пожал плечами.       – А чтоб я знал. Но так, краем уха, слышал что-то вообще невнятное: вроде как он чуть ли не с порога сказал, что, мол, раз пошла такая пьянка, давай не будем мучить друг друга. Ну и типа, давай останемся друзьями и всё такое.       – Интересные дела, – протянул Брок, открывая дверь в свой кабинет. – Позавчера цветы дарил, а сегодня любовь уже завяла. О, кстати о «завяла», надо уже этот букет моей бабушки поскорее на помойку вынести, пока он мне тут всё не завонял.       Выносить букет было явно рано. Еще вчера почти полностью увядший, он за ночь вполне себе ожил и посвежел. Брок придирчиво осмотрел каждый цветок, понюхал, пощупал лепестки – и решил, что пусть живет. В смысле, стоит.       – Да уж, спортивное питание творит чудеса.       Джек с интересом за ним наблюдал.       – Это ты кому такую красоту приготовил? Кто-то новенький? Или старенький?       – Это от Роджерса, – Брок рассмеялся, наблюдая за вытянувшимся лицом Джека. – Картер вчера на помойку их несла, а её как раз к Фьюри дернули, я предложил помочь, а потом про них забыл. Ну, сунул в воду, а они, видишь, за ночь и оклемались. Картер вазу у Романофф взяла, а воды в неё налить, наверное, забыла. Пусть теперь у меня постоят. Ну и у меня заодно глаза порадуются смотреть на красивое.       – Так может они, того, из-за тебя поссорились? – ухмыльнулся Джек. – Кто-то Роджерсу шепнул, что она его букет тебе передарила, а он и решил, что ты Картер дороже.       Брок включил кофемашину, подставил под сопло чашку и критически взглянул на Джека.       – Видел бы ты эти цветы вчера, не говорил бы такие глупости. Скорее уж Роджерс обиделся, что она его букет загубила всего за день.       Джек получил свою чашку кофе, отпил и с наслаждением прикрыл глаза.       – Люблю твой кофе, – признался он. – Не, ну слушай, не знаю как вчера, а сегодня букет вполне приличный. Только ты больше никому не говори, что у тебя букет от Роджерса.       – Вот так, Джек, я точно никому не скажу, – Брок не сдержался и всё-таки рассмеялся. – Хотя всё равно никто не поверит ни в то, что Роджерс мог мне подарить цветы, ни в то, что он мог подарить болячку.       Джек весело зафыркал в кофейную чашку.       Допив кофе, он ушел, а Брок, в очередной раз полюбовавшись букетом, принялся за работу.       Букет цвел и пах, радовал Брока, а еще через два дня его увидел Роджерс. Он пришел в кабинет Брока и собирался как раз что-то сказать, когда увидел стоявшие на тумбочке в банке из-под спортивного питания цветы. Несколько мгновений он безмолвно открывал и закрывал рот, а затем подошел к букету, ласково коснулся лепестков красной розы и непонятно сказал:       – Вот, значит, как. Мне надо подумать.       И, сказав это, развернулся и вышел, оставив Брока в недоумении.       Думал Роджерс недолго. Уже на следующий день он пришел в кабинет Брока под конец рабочего дня и утащил его в небольшое кафе, чтобы поговорить без лишних ушей.       Они сделали заказ, дождались, пока его принесут. Роджерс начинать не спешил – наверное, собирался с мыслями. Ну а Брок его торопить не хотел. Наконец, допив кофе, Роджерс решился.       – Я хотел с вами поговорить, Рамлоу.       Брок усмехнулся.       – Это я уже понял. И о чем же конкретно ты хотел поговорить?       – О цветах. Я ведь правильно понял, что вы забрали букет у Шэрон и оставили его себе?       – Правильно, – согласился Брок. – Хотел помочь ей выбросить, но забыл, а он в воде постоял и ожил.       Роджерс внезапно залился краской. Нежным розовым румянцем. И Броку неожиданно захотелось коснуться его щеки – мягко, кончиками пальцев, чтобы проверить, горячая ли она.       – Дело не только в воде, – тихо сказал Роджерс. – Это не обычные цветы. Мне их помог собрать доктор Стрендж.       Если в деле был замешан «величайший маг Земли», значит, что-то явно было не так. По мнению Брока, хуже была только помощь Старка, потому что тот никогда ничего не делал просто так. Роджерс продолжал:       – Розы символизируют тайну, разлуку и любовь.       – Это я по цвету уже догадался, – хмыкнул Брок. – Чёрная, жёлтая и красная – ничего сложного.       – Понимаете, Рамлоу… Брок, – уже то, что Роджерс внезапно назвал его по имени, было очень необычно. Страннее неожиданного приглашения в кафе, страннее помощи Стренджа, страннее увядших, а потом оживших цветов. – Если я в душе человека, которому подарил розы, они не увянут. Никогда. У Шэрон они завяли – потому я и предложил ей расстаться. У вас они ожили – и это кажется мне хорошим знаком. Я понимаю, что всё это очень неожиданно, но…       – Очень, – хрипло сказал Брок и отпил остывшего кофе. – Это всё безумно неожиданно, странно и дико. Я понимаю, у нас и служба такая, что вокруг вертится огромное количество самых невероятных вещей и людей, но то, что ты сказал, у меня никак в голове не укладывается. Господи, Роджерс, да я даже не знаю, нравлюсь тебе или ты это всё затеял только из-за своих дурацких цветов.       – Нравитесь, – едва слышно сказал Роджерс. Покраснел горячо, удушливо, поднял глаза на Брока и уже громче сказал. – Вы мне нравитесь – иначе я бы не пригласил вас в кафе. И розы никакие не дурацкие. Они не приговор, понимаете? Просто небольшая подсказка.       Брок примирительно поднял руки.       – Хорошо. Хорошо, я понял. Но теперь мне надо подумать. Дашь мне время?       – Конечно. Столько, сколько вам будет нужно.       Ночь Брок провел без сна. Он всё прокручивал в голове разговор с Роджерсом. Вспоминал его смущенную улыбку и румянец, большие руки с маленькой белой кофейной чашечкой в них – как будто игрушечной. А потом – эти же руки, но с кружкой с логотипом Щ.И.Т.а, из которой Роджерс пил кофе на работе.       Волшебные цветы перевернули всё с ног на голову. Раньше, зная, что у Роджерса есть Картер, Брок себе даже думать запрещал о том, что было бы, если. Потому что не было ни единого намека на какое-нибудь «если». Роджерс не давал ни малейшего повода усомниться в своей гетеросексуальности. Роджерс никогда даже не намекал на симпатию к Броку, на возможность чего-то большего, выходящего за рамки служебного взаимодействия. И, возможно, так было бы и дальше, если бы не волшебные розы. Брок не знал радоваться ему или грустить по этому поводу. Всё это волшебство придавало ситуации оттенок невероятности и легкой неправильности. Не получалось у Брока искренне радоваться тому, что он нравился Роджерсу. Пусть тот и убеждал, что цветы были подсказкой, а не приговором, но Броку они ужасно мешали своим присутствием. Лучше бы он их тогда сразу выбросил!       Или не лучше?       Роджерс бы так и мучился в отношениях с Картер, а сам Брок изводил себя мыслями о своих чувствах и их полной безнадежности. Так себе перспектива. Вообще-то такие терзания были Броку не свойственны, но с Роджерсом хотелось, чтобы всё было правильно, по-настоящему. Идеально. Потому что тот и сам был таким.       Роджерс был красивый. И умный. И добрый. И Брок мог потратить остаток ночи, перечисляя все его достоинства, но всё равно умудриться забыть ещё о чем-нибудь. Да, он нравился Броку, очень нравился. И, объективно, не было причин отказываться от отношений с самым идеальным в мире человеком. Ну, кроме собственного несовершенства Брока, но Роджерса, кажется, всё устраивало. А раз так, то стоило хотя бы попробовать. Возможно, в быту и Роджерс окажется несовершенен, или Брок узнает о нём что-нибудь такое, чего за прикрытием из вибраниумного щита никому другому не было видно. Но это будет возможно только если они сблизятся.       Стоило хотя бы попробовать, дать им шанс, как сам Брок совсем недавно дал шанс увядшим цветам и поставил их в воду. С букетом вышло всё в лучшем виде – так, может, и у них с Роджерсом всё удачно сложится.       Приняв решение, Брок наконец уснул.       За ночь розы снова изменились: у черной и желтой, вместо одного большого цветка, утром стало много мелких, а красная выпустила еще один бутон. Брок осмотрел букет, достал телефон и набрал Роджерса.       – Твои цветы заколосились, – сказал он, когда тот поднял трубку. – В смысле, укоренились. Ну, то есть, корни пустили. Как думаешь, нужно их пересадить в почву или пусть так и стоят?       Роджерс немного помолчал, а потом сказал:       – Я живу в собственном доме, и на заднем дворе есть место для того, чтобы разбить клумбы. Мы могли бы после службы высадить цветы, а потом поужинать и посмотреть какой-нибудь фильм или матч. Я не настаиваю, нет. Ты не подумай. Просто предлагаю немного отдохнуть вечером.       Брок невольно улыбнулся от того, как смущенно и взволнованно звучал его голос.       – Хорошая идея, – одобрил он. – Тогда с меня пиво. И, как думаешь, может, стоит купить для цветов спортивное питание – кажется, оно им пришлось по вкусу.       – Давай для начала просто пересадим их, а потом уже посмотрим, нужна им подкормка или нет, – Брок по голосу слышал, что Роджерс тоже улыбается. – Пустишь меня? Я стою у тебя под кабинетом.       Брок открыл дверь, Роджерс вошел и протянул ему бумажный пакет, из которого доносился восхитительный аромат свежей выпечки.       – Мне говорили, у тебя есть кофемашина, которая готовит изумительный кофе, – с улыбкой сказал Роджерс. – И я решил напроситься к тебе на кофе, а чтобы слишком не наглеть, принес тебе разных вкусностей.       О кофе Роджерсу наверняка доложил Джек – значит, группа Брока вполне приняла возможные личные отношения своего командира и Капитана Америка. Брока их поддержка не могла не радовать.       Запустив кофемашину, он подставил под сопло новенькую чашку, купленную сегодня утром специально для Роджерса. А тот подошел ближе к букету, погладил аккуратно нежные лепестки и с улыбкой заметил:       – Смотри, как они у тебя изменились. Я и не думал, что такое может быть. Когда узнал, что цветы волшебные, решил, что вся их сила заключается только в том, что они не вянут у человека, который действительно тебя любит. А оказывается, что может быть и так.       Роджерс произнес эти слова. Так, походя, обыденно – словно не было ничего необычайного в том, что между двумя, можно сказать, едва знакомыми в личном плане людьми, мужчинами, к тому же, внезапно возникло такое сильное чувство, как любовь.       Опасное чувство. Страшное. Но такое желанное. Оно подкралось к ним на мягких лапах, коснулось нежными цветочными лепестками, наполнило легкие сладким приятным ароматом, проросло в самую душу крепкими цепкими корнями.       И Брок внезапно явственно понял, что действительно ощущает это – любовь. И, что хуже всего, не хочет от неё избавляться.       Он взглянул на букет, на чашку, уже наполненную кофе, на красивого задумчивого Роджерса – Стива! – который хотел попробовать быть с Броком. И подумал: к чёрту всё!       Дурацкие мысли о принуждении, недавней разлуке Стива с Шэрон Картер словно вымело из головы.       Вот Брок и вот Стив.       И они оба хотели хотя бы попробовать быть друг с другом.       Брок не умел говорить красиво. В конце концов – это не входило в его должностные обязанности. Вместо этого он просто протянул Стиву чашку с кофе и сказал:       – Надеюсь, тебе понравится, – а потом еще добавил: – Давай я после работы зайду за тобой, мы заедем куда-нибудь за едой на вынос и поедем к тебе, чтобы посадить наши розы.       Стив счастливо улыбнулся в чашку от этих «наших роз». И у Брока на душе от его улыбки стало так горячо и сладко.       – Договорились. Спасибо за кофе.       Стив снова улыбнулся и, отсалютовав чашкой, вышел из кабинета.       Брок опустился в рабочее кресло и пристально посмотрел на букет: тайна, разлука, любовь.       Тайн в их работе хватало – всё-таки уровень доступа у Брока был ниже. И разлуки определенно будут встречаться: раздельные миссии, да и бывали дни, когда, увидевшись утром в лифте, они могли за день ни разу не пересечься на службе и снова встретиться только на парковке перед возвращением по домам. А любовь…       Любовь – вот она – цвела самым пышным цветом, который только можно себе представить.       И Брок точно знал, что теперь так будет всегда.