«Женатики»

Зима и Турбо часто дерутся. Не то чтобы это показатель, но обычно друзья не улыбаются, когда у них драка в разгаре. Этим чушпанам будто и дела нет до драки, они наслаждаются каждым ударом. Чуть ли не любуются, а потом, как ни в чём не бывало, расходятся. Всегда вместе, держась за плечи друг друга и прикладывая к ушибам и затрещинам лёд. — Зима, будь добр, отстань, — хрипит Турбо, а улыбка при этом так и слепит глаза, Пальто непонимающе глядит на двух парней. Зима сидит подле Валеры и что-то сбивчиво рассказывает, прикладывая к губе ледышку, которую предусмотрительно принёс Андрей. — Да нет-нет, ты только дослушай, эта бабулька купила хлеб, а я тогда выходил из ларька и чё ты думаешь? — Думаю, что у тебя из носа кровит, — хихикнул Турбо, протягивая руку вперёд, дабы утереть струйку красной жидкости. — Да похуй на кровь, ты дослушай только, — заулыбался Зима, когда пальцы Турбо аккуратно вытерли его губы. — Да слушаю я, слушаю, — хмыкнул Валера, поднимая руки в знак капитуляции. — Ага, конечно, слушает он, — насупился Вахид, выпячивая губы. — Так чем всё закончилось-то? — Не унимался Турбо, почти что смеясь. Казалось, им обоим совершенно плевать на Пальто, стоящего чуть поодаль. — Да эта бабка на льду чуть не упала, ты б видел, как она танцевала, — Зима прикрывал ладонью рот, лишь бы не заржать на весь бункер. — Ой бля, дурак ты, Зима, — Турбо сощурился, но руку не отнял. — А чё дурак-то сразу, — набычился Зима, хмурясь. — Да забей, — хихикнул Турбо. Зима и Турбо часто смеются по пустякам. Конечно, не то чтобы это показатель, но когда эти два парня смеются слишком громко с какой-то замшелой шутки одного из их пары, становится не по себе. Они будто слепы и глухи к тем, кто рядом с ними в такие моменты, им важно лишь выражение лица второго и похер на то, что, возможно, они очень мешают остальным. — Пацаны, заткнитесь нахер, — шикает на них кто-то из толпы, но ни Турбо, ни Зима не реагируют. Марат устало поднимает взгляд на старших, среди гомона, царящего в бункере, их смех явно выделялся. Привлекал внимание. — Пидрилы, — хмыкнул Марат, как почти сразу же голоса в комнате замолкли. Турбо и Зима заткнулись и зловеще уставились на парня. Одновременно. Глаза в свете слабой лампочки в помещении казались горящими. Неоновыми. — Ты кого тут пидором назвал, — проскрипел зубами Турбо. Он был готов встать и прямо сейчас разорвать брата Вовы на куски, но ледяная ладонь Вахида остановила его. — Забей на него, — сурово приказал Зима, опуская парня на стул рядом с собой. Сам он горел от злобы, только что не дрожал. Но это была не обида за себя. Не за честь он переживал — за Валеру, что сидел подле. — Он пидором тебя назвал, — чуть ли не крикнул Валера, но Зима недовольно посмотрел на него. Взгляд был убедительней слов, Турбо отступил. В помещении повисла пауза, но она почти сразу же рассеялась, началась болтовня, пересказывание сплетен, последних новостей, а смех Турбо и Зимы вновь разносился по всему бункеру, только вот Марат больше не позволял себе таких вольностей. Кащея мало чем можно было удивить. Он вообще парень лёгкий на подъём, плевать он хотел на правила, приличия и мораль, поэтому, когда к нему в конторку завалился Турбо, весь красный и смущающийся, мужчина просто продолжал пялить на него, ожидая объяснений. — Кащей, — выпалил тогда Турбо, а Кащей, на тот момент, накуренный и пьяный в говно лишь выгнул бровь. Когда Кащей пьян, его подопечным много чего сходит с рук, только вот почему Валера пришёл к нему, а не к Зиме — загадка. — Слушаю, — вальяжно выгнулся Кащей, запрокидывая голову назад. — Дело есть, — Турбо говорил рывками, но Кащей не обратил на это особого внимания — мало ли что могло случиться. Авось что-то интересное. Интересно, а Зима знает, что Турбо теперь Кащею рассказывает последние новости? — Валяй, — нехотя ответил Кащей. — Скажи на милость, если парень с парнем, ну… ну, поцеловал его… парень парня… ты вот как к этому относишься? — Кащей от неожиданности чуть не поперхнулся, однако, отдышавшись, смог скорчить как можно более непонимающую гримасу. — Что, прости? — Дай боже, чтоб ему послышалось, а не то выкручиваться придётся долго. Кащей, где-то на задворках сознания, начал складывать воедино один очень весёлый пазлик — Турбо пришёл к нему — человеку беспринципному и не знающему моральных ограничений, за тем, чтобы спросить — нормально ли, если парень с парнем поцеловался. Именно к нему, не к Зиме, с которым они как братья, не к кому бы то ни было ещё, к нему, к Кащею блять. Определённо, если Турбо пришёл с таким вопросом к Кащею, причина, почему он не пошёл к Зиме может заключаться в том, что сам Зима находится в таком же трихуе и непонимании. — Если, предположим, мой друг… ну, не то чтобы друг… ну, парень, к примеру, поцеловал другого парня… че ему теперь делать? Что им делать? А, Кащей? — Не послышалось, подумал Кащей и сжал губы в узкую полоску. — А вы… ну, твой друг, он хотел этого или нет? — Задал вопрос Кащей, прикладываясь к бутылке. Алкоголь ударил в голову, но не так быстро, как Турбо, дёрнувшийся рядом с ним. — Я-я, не знаю подробностей… наверное, как мне… ну, другу, как сказать, что это не шутка… ну, бля, — Валера со скрипом сел на диванчик, рядом с пьяным Кащеем, который, честно, прихуел знатно. Он, конечно, пьяница тот ещё, но такой разговор у него в памяти надолго останется. — Так, Турбо, ты это, успокойся блин, че ты как не знаю кто, расслабься, — Кащей искренне не понимает, почему именно к нему пришли за таким вопросом. Конечно, он последний раздолбай, но не кажется ли Турбо, что рассказывать ему что-то столь откровенное слишком? Хотя, в этом есть доля иронии, Кащей прекрасно понимает Турбо, в этом плане очень хорошо понимает. — Да как блять, успокоиться, — с каждой секундой, Валера начинал трястись всё сильнее, глаза блестели от слёз. — Сук, ну как, че те сказать, ну поцеловал ты друга, ну и че с того? Мир от этого не схлопнулся, друг жив и здоров, если твой знакомый засосал парня — этому наверняка есть причина и следствие, скажи этому долбоёбу, что пусть идёт до конца, либо никогда не повторяет такого, — Кащей чувствовал, как ватные руки поднимаются в ярких жестикуляциях, как заплетающийся язык выдаёт полную дичь. Зато честно и без преукрас. Турбо смотрел на Кащея, разинув рот — честно не ожидал от пьяного главаря чего-то дельного, а тут… целый план намечается. — Так что иди, Ромео, иди и скажи своему другу, пусть скажет, что любит этого парня, что жить без него не может, и бла-бла-бла, сам придумай, — Кащей нервозно открыл портсигар и вытянул тонкую белую сигарету. Быстро чиркнув зажигалкой, закурил. Турбо сидел перед ним, ошалело переваривая сказанное парнем напротив. — Прям пойти и сказать? — Тихо спросил Валера, а руки у самого дрожат, как у замерзающего. — Вали отсюда, — усмехнулся Кащей, — и скажи Зиме, пусть больше не доводит тебя, — прикрикнул вслед Кащей, но Турбо уже скрылся за хлипкой дверью. Вова Адидас был свидетелем их сплетённых вместе рук. Это было сложно заметить — они хорошо скрывались. Всегда стояли сзади и держались за руки. Мизинцами. Ободранные костяшки и невозмутимые лица. Возможно, что-то в груди ёкало, при виде двух парней, постоянно держащихся вместе. Никто не обращает внимание, когда они передают между собой одну сигарету, поочерёдно закуривая. Никого не волнует, что они носят одежду друг друга, совершенно никто не видит их нежных, смущённых взглядов и радостных улыбок. Они всегда смотрят друг на друга, когда смеются и это явный показатель. Вова Адидас видел, как Зима заботился о Турбо, как сдерживал его за плечо, как успокаивал, как вставал на его защиту, даже когда против него был весь мир. Он был свидетелем их драк и ссор, и был свидетелем их примирений и извинений. Он был тем, кто впервые задумался о них, как о давно женатой парочке, которой не хватает острых ощущений. А острых ощущений у них была уйма. Вместе свалить в Москву, вместе присматривать за шелухой, вместе. Всегда, чёрт их дери, вместе. И это уже как правило. Данность. Всегда рядом, дабы прикрыть спину, защитить, обогреть, а иногда и одарить тумаком. Так ведь все друзья делают? Нет. Точно нет. Такое у них было с Кащеем, такое сейчас творилось и у них. Поэтому, когда Адидас решает, что вконец свихнулся со своими теориями, он приходит к одному человеку единственному, кто в этой ситуации будет серьезен и честен. — Какие люди, — скалится Кащей, облокачиваясь о дверной косяк. А у Адидаса в мыслях лишь они. То, что было между ними, то, что они скрывали так же тщательно, как и Турбо с Зимой, но то, что они, увы, испоганили. — Дело есть, — хрипло отозвался Вова, а в груди ноет. И страх и злоба и жалость к самому себе. — Прекрасно, но знаешь, мне плевать как-то, — усмехается Кащей, глаза щурит и улыбка у него такая игривая и тёплая. Извинений просит. После разговора с Турбо, отчётливо понимает, что у них с Адидасом тоже всё могло бы быть хорошо. Понимает и от этого ждёт извинений всё сильнее и сильнее. — Кащей, — зовёт Вовка, а глаза поднять не может. Ну никак. Хоть вырви и на стол положи. — Мм? — Отзывается, сладко тянет букву, Кащей. И, возможно, Адидас потом свихнётся после сделанного, но, хватая Кащея за чёрную футболку, парень с силой мажет губами по рту Кащея. Руки с силой обхватывают талию. Они вваливаются в квартирку Кащея, почти сразу врезаясь в тумбочку. — Сука, — шипит Кащей, в поцелуй, а руками обхватывает лицо Вовы, снова и снова проводя языком по губам. Делая метки, вслушиваясь в тихие стоны. Впитывая каждое движение, позволяя Адидасу зарыться в его волосы и любить, любить, любить… — Прости меня, — шепчет Адидас, а в глазах Кащея слёзы. Искренние, не пропитанные сарказмом, иронией или осуждением. Карие. Большие глаза. — Значит, ты думаешь, что они с Зимой того…? — Усмехается Кащей, закуривая сигарету. Лёжа на кровати, мужчина задумчиво передаёт косячок лежащему рядом Адидасу. — Определённо, — хмыкает Вовка, принимая сигаретку. Затягивается. Кащей оторваться не может, приятно смотреть на такого рода действия. А закурив, Адидас передаёт ему окурок и он, Кащей, затягивается в последний раз, докуривая до самого фильтра. — Женатики, — хмыкает Кащей, поворачиваясь на бок и касаясь пальцами лица Адидаса. — Ты про нас? — Тихо смеётся Вова, прижимая к себе парня. — Может быть, — улыбается Кащей, позволяя Суворову прижаться к себе.