Любовь из отражения

      Чёрное атласное платье смотрится великолепно на тренированном теле девушки. Она не сводит цепкого взгляда чуть раскосых глаз со своей цели. Раял испытывает ощущение дежавю, весьма непрофессионально любуясь противником. Именно эту картину он видел месяц назад в старинном родовом зеркале. Покрытая пылью ткань соскользнула случайно с массивной резной оправы, когда молодой человек случайно зацепил её коробкой. Матушка Херсон в детстве рассказывала, что в зеркале каждый может увидеть того, кто предназначен судьбой. Раял предпочитал не проверять правдивость слов. До этой случайности. Что месяц назад, что сейчас он поражённо застыл, пытаясь запомнить образ девушки до мельчайших деталей, хотя ситуация не располагала. — Агент Сальвадо, опустите оружие, иначе я буду вынуждена выстрелить, — пусть она и говорила ровно, на первый взгляд не испытывая никаких эмоций, но Раял всё равно уловил оттенок удивления. Или придумал?       Номер после стычки представителей двух ведомств представлял собой груду осколков, остатков мебели и обрывков ткани, бывших когда-то дорогими шторами. Кто сказал, что агенты работают тихо? Яд уместен при необходимости устроить шум, как пистолет на переговорах. Задачей же Сальвадо стал представитель итальянского посольства, прибывший на переговоры. Небольшое освещение того, что ему не рады. Убивать запрещено. Кому точно понадобилось срывать визит никто не уточнял. Чем меньше знаешь, тем выше вероятность проснуться утром. Вот только сейчас Раял думает, что стоило уточнить данные нанятых телохранителей. Впрочем, думать об этом сейчас опасно для целостности органов. — А предыдущие выстрелы сочли за разминку? Поздно предупреждать, когда стена напоминает решето, — хамоватая улыбка явно выводит девушку из равновесия. Бесить женщину опасно, когда в её руках оружие.       Раял едва успевает спрятаться за остатки дивана. Пуля застревает в книжном шкафу, предварительно разбив единственное уцелевшее стекло. Послышался щелчок изымаемого магазина. Будь они в фильме, Раял уже успел бы покинуть помещение и преодолеть половину гостиничного коридора. В действительности же приходится максимально осторожно переползти в соседнее помещение. Уже нет времени любоваться девушкой. Уготовила же судьба-шутница. Насколько глупо верить в идеальность совместимости соулмейтов стоило понять ещё по родителям. Зато в соседних могилах лежат. — Агент Сольвадо, бросьте оружие и поднимите руки. Альвиз Галлиани уже покинул здание вместе с сопровождающим, нет смысла продолжать.       Новый щелчок прозвучал вместе с хрустом стекла под плотной подошвой ботинок. Чертыхнувшись, Раял пригнулся сильнее на случай нового выстрела, но телохранительница не спешила открывать огонь. Может не услышала шум, может ждала реакции. Да и органы правопорядка запаздывали. При такой-то шумихе они уже должны кривым полукругом толпится за дверью или вышибать её. — Работодатель не очень обрадуется добровольной сдаче. Прости конечно. Ты великолепна, с удовольствием посидел бы в наручниках у ног. Просто получать гроб вместо зарплаты желания нет, — болтать с человеком, у которого есть возможность пристрелить тебя, не самая лучшая идея при любом раскладе. Сказал бы глупец. Чем дольше они ведут бессмысленные беседы, тем выше вероятность добраться до выхода без лишних травм. —И как ты собрался выйти через спальню? Там из вариантов только окно, — тяжёлый вздох, завершивший фразу, слишком сильно напоминал «дурак». — Ты не должна разве продолжать уговаривать меня сдаться, а потом пристрелить? Ощущение будто мы в цирке. Ситуация выглядит максимально тупо, — Раял переходит на шипение к концу фразы. Дышать в маске становится тяжело, ткань постепенно намокает от пота. Руки болят из-за отдачи. Осталось только оставить где-то следы крови, чтобы полисменам не пришлось сильно заморачиваться с поисками. Ещё и девушка смеётся. — Прослушка случайно выпала из вазы. Как неудобно, что я на неё наступила, — голос такой же ровный, как и на предыдущих фразах. Такой тон совершенно не вяжется с образом в стиле Мэрилин Монро.       Раял отслеживал по звуку перемещения девушки, сжимая пистолет. Ситуация начинала напрягать. Она ведёт себя слишком странно для того, чей наниматель чуть было не пострадал от пули. Он бегло осматривает помещение в поисках возможного укрытия. Оно слишком узкое для манёвров. Даже спрячься он за кровать, девушки ничего не стоит выстрелить от двери, как только любая часть тела покажется больше чем на дюйм. — Выходи уже. Я не буду стрелять. Полиция приедет в течении двадцати минут, уйти успеешь, если поторопишься, — она остановилась за стеной, показательно щёлкнув затвором. Явно поставила на предохранитель. — С чего бы такая щедрость?       Раял не спешил высовываться, оценивая возможные варианты. Снять с предохранителя и навестись недолго. Дело нескольких секунд. Но и убивать её без причины ему невыгодно. Задание рассчитано на припугнуть без лишних жертв. Вот только девушка знала его позывной. Такая мелочь выветрилась во время их беготни, но теперь добавила странностей. Если известно ей, значит может знать и цель. Или... — Ты тоже работаешь на моего нанимателя? — удивления нет. это предположение поясняет все несостыковки. Раял не спешит отдаваться этой теории полностью, всё ещё готовый выстрелить. — До тебя долго доходит. Семнадцать минут. Поторопись. И пригнись в коридоре. Я сделаю пару выстрелов.       При таком варианте думать уже не имела смысла. Следовало как можно скорее покинуть здание. Этажи оказались совершенно пустыми. Череда выстрелов послужила бы только камерам, если бы они работали.       Следующую встречу Раял решил организовать сам. Задание засчитали выполненным, как только захлопнулась дверь такси в двух кварталах от отеля. Заказчик явно остался доволен шумихой, поднявшейся в СМИ на следующий день. Иначе как объяснить щедрость в виде двухнедельного отпуска.       Раял засел на чердаке старого родительского дома, расположившемся за пределами Севильи. Он до сих пор не решался его продать. Только перезаписал документы на случай попадания в немилость руководства.       Рама зеркала порядком потрепалась за много лет. Оно переходило от поколения к поколению ни один десяток лет. Мало кому по карману было приобрести артефакт, способный показывать соулмейта. Да и людей, которые могли его изготовить больше не становилось. Прибыльную нишу предпочитали держать покрепче, не раскрывая секретов создания «зеркал душ».       Раял старательно избегал компании этого артефакта, припоминая участь родителей. Даже предназначение судьбы не уберегло их от той ужасной ссоры, которая закончилась фатально для обоих. Или истинность не означала счастливого финала? Он задумчиво смотрел на образ девушки в лёгком белом платье. Она нежно улыбалась, придерживая рукой шляпу, и пристально смотрела вперёд. Не модель, но такие Раялу нравились. Широкие плечи, чуть угловатые черты лица и миндалевидные глаза. Он просто сидел напротив зеркала, пытаясь найти несостыковки с реальностью. Не выходило.       Забыть или попробовать? Выходило, что она знала, как минимум его имя, а он о ней ничего, кроме мельчайших деталей внешности. Оказалось, найти упоминания в интернете просто, если смотреть новостные сводки. Телохранительница представителя посольства воспевалась СМИ как героиня, защитившая жизнь высокопоставленного чиновника. Порой думалось, что журналисты могут достать информации больше, чем агенты внешней разведки. В некоторых статьях расписывались чуть ли не мемуары Левьеры Дельтони, которая заинтересовала общественность не меньше, чем сам спасённый. Неудивительно, учитывая её родство с известным политическим деятелем Италии.       На следующий день Раял уже подпирал стенку гостиницы, в которой остановилась до завтрашнего вечера девушка со своим подопечным. Дожидаться телохранителя при исполнении идея отвратительная. Если только она не начальник картежа. Раял прокручивал в руке розу, купленную по дороге скорее для душевного спокойствия. — И что ты здесь делаешь? — девушка совершенно не удивилась. Или спектр её эмоций варьировался в нулевом диапазоне, потому что различить хоть что-то в ровном голосе возможным не представлялось. Раял начинал подумывать о ранней пенсии из-за потери навыков. — Жду Ливьеру Делькони. Потрясающая девушка. Знаешь, она невероятно красива, а уж про высокие умственные способности и вовсе молчу. Она лишила меня сна и аппетита. Правильно говорят: истинный сводит с ума одним взглядом, — Раял говорил с таким блаженным лицом, что у любого адекватного человека закралась бы мысль о невменяемости.       Левьера в лёгком голубом платье на тонких бретелях и ленточных босоножках прекрасно смотрелась на фоне светлой архитектуры Севильи, оттенённой зеленью. Солнце к обеду начинало припекать, хотя они расположились в тени от козырька гостиницы. Раял даже невольно залюбовался открывшимся видом. Роза в руках начинала увядать из-за жары и уже сыпала лепестками при прокручивании. — Невероятно тупая затея. Я могла быть при исполнении, уехать загород или просто гулять по городу до поздней ночи, — мягкая улыбка прокралась и в интонации девушки.       Молодые люди оба понимали, что шанс встретиться сводился к нулю с учётом сказанного, но они всё равно стоят напротив, не решаясь предпринять дальнейших действий. Не стоит ли при таком раскладе поверить в судьбу? Ливьера смотрит пристально, перебирая бусы на жемчужном браслете. При ней только маленькая сумочка, в которую, впрочем, прекрасно поместится оружие. Совершенно непонятно, чем занималась девушка до встречи. — В таком случае, мне безумно везёт. Ты похоже совершенно свободна. Иначе простоял бы до позднего вечера. Уж прости, роза для подарка непригодна, но я готов купить новый букет, если согласишься прогуляться, — Раял чуть переминается с ноги на ногу, размахивая несчастным цветком.       Ещё недавно они разрежали друг в друга обоймы, а теперь речь заходит о свидании. Раял последний раз чувствовал такую неловкость в школьные времена, когда девочка из параллели поцеловала его в щёку. С тех пор минуло множество свиданий, вот только эта встреча казалась чем-то новым. Левьера оставалась молчаливой, внешне спокойной. Всех агентов учили подмечать детали, позволяющие считать намерения противника. И скрывать эмоции. Поэтому приходилось опираться на слова. — Мой перерыв окончен. Придётся отложить свидание. На неделю, — девушка говорила спокойно, смотря прямо в глаза.       Раял хотел уточнить в какой из стран, но Ливьера приложила палец к губам прежде, чем он успел их разомкнуть. В следующее мгновение молодой человек ощутил лёгкий поцелуй на щеке. Они не договаривались о месте, точном времени. Ливьера просто прошла мимо, скрываясь внутри гостиницы. И пусть это последний день официального нахождения представителя итальянского посольства, девушка сама предложила встречу.       Один разговор на долгое время снимает наваждение первой встречи, позволяя наконец заняться делами. И пусть пока их дальнейшие отношения представляются смутно, Раял всё больше загорается идеей добиться внимания девушки.       Рабочий телефон молчит, шумиха вокруг недавнего инцидента стихает, заменяясь новостью о встрече очередных высокопоставленных чиновников, а сам молодой человек постепенно приводит в порядок дом, в который так долго не хотел возвращаться. Он первым нашёл мёртвых родителей в спальне, когда вернулся на зимние каникулы из университета. Красные от крови простыни и ковёр ещё долго мерещились в пустом пространстве, откуда первым делом убрали всю мебель, как только закончилось расследование. Он помнит каждую строчку официальной версии дела, речи старшего следователя, в которой тот больше десятка раз повторил, как ему жаль семейную пару. Раял же почему-то не испытывал печали. Только разные вариации злости, как ему тогда казалось. На себя, родителей, этого следователя, многочисленных родственников, притворяющихся святых, пока юрист не зачитал завещание.       В комнате по правой стене Раял заливался слезами, отказываясь выходить несколько дней подряд. Кабинет же по левую сторону от окна напоминал об отце, проводящем там больше времени, чем с семьёй. Просторная гостиная, когда-то заставленная цветами, всё ещё хранила образы смеющейся матери.       Раял долго ходил из одной комнаты в другую, пытаясь вспомнить все семейные праздники, на которые съезжались дальние родственники, заполняя шумными разговорами каждый уголок. Отмыть полы от пыли, начавшей уже прилипать, оказалось сложнее, чем пережить тренировку академии. Испытанием стали и высокие окна, до верха которых пришлось доставать с помощью отрытой на чердаке лестнице. Зато в пустых комнатах, залитых вечерним солнцем, снова поселился уют. Даже виды заросшего сада не портили впечатления. К середине недели дом пополнился коробками с мелким декором и разобранной мебелью.       Когда раздаётся звонок, Раял как раз пытается понять какой стороной прикручивается стенка кухонного шкафчика. Приходится отложить отвёртку на стол и откопать под инструкцией телефон. — Слушаю, но говорить не обещаю. Если можете перезвонить, лучше сбросьте сразу, — молодой человек тяжело опускается на стул, наконец-то расслабляясь. Усталость проскальзывает даже в голосе. Давно он не позволял себе такой роскоши, как открытое проявление эмоций. — Если так, то о мести встрече узнаешь за час до неё. Не пустят в ресторан — не мои проблемы, — раздавшийся в динамике голос Ливьеры звучит живее. Фоном слышится чей-то смех.       Раял улыбается невольно, запрокидывая голову и закрывая глаза. Кто бы мог подумать, что он будет радоваться звонку девушки, с которой виделся всего два раза? — Оу. Ну если вопрос стоит так, то я внимаю каждому слову, моя богиня, — обращение прозвучало скорее весело, нежели ласково.       Хотя у ног можно и прилечь. На стуле поясница заныла адски. Раял думал недолго, прежде чем сползти на пол и растянуться рядом со столом. По пути правда встретил лбом угол стола, чертыхнувшись достаточно громко, чтобы Ливьера прекрасно расслышала. Теперь смех слышался не только на фоне. — Ты там тело прячешь? — учитывая специфику их работы, девушка вполне могла серьёзно предположить подобный вариант, но веселье в голосе отметало такой вариант полностью. — Конечно. Своё. Скинул бы фотографию, но сама понимаешь, улики ни к чему, — ей хотелось подыгрывать. Так просто общаться с человеком, не боясь раскрыть детали той части жизни, в которой любая деталь могла привести к смерти, было приятно.       Ливьера сама скрывалась по другую сторону. Телохранитель ли? Хотя и они не отличались послушанием. Закон заканчивался там, где появлялась угроза для клиента. Да и точно ли она относилась к этой профессии? Девушка явно знала точное место работы Раяла, сама принимала участие в саботаже. Следовательно, связывалась с нанимателем, который действовал явно не в интересах представителя посольства. Хотелось узнать больше, вот только расспрашивать о таком глупо. — Так уж и быть. Можешь отправить мне фотографии из душа, когда будешь отмываться от крови, — Раялу подвис на мгновение. Разница между интонацией и смыслом то ли вводила в ступор, то ли раззадоривала. Ливьера будто сообщила, что вечером ожидается дождь. Ровный голос абсолютно не походил для заигрывания. Почему-то захотелось рассмеяться. — Для экспресс осмотра на наличие ранений? Будто на приём к врачу зашёл, меня с такими серьёзными интонациями только там опрашивают, — уже договорив, Раял осознал, что сказанное могло прозвучать грубо, но оправдываться или извиняться заранее показалось ещё более отвратительным вариантом. — Ещё скажи не оценил, — эту девушку такие мелочи похоже не задевали. Или слишком часто слышала замечания по поводу манеры разговора. — Оценил. Подберу лучший ракурс.       Раял устроился поудобнее на полу, закинув руку за голову. Потолок с такого угла просматривался отлично. И трещина у самого угла тоже. Думать о ремонте во время заигрывания по телефону было странно. Молодой человек всё же тихо посмеялся, слыша в динамике такой же отзвук. Лёгкость общения создавала ощущение, будто они вместе уже не один год. между ними не горела слепая страсть, не вспыхивала бездумная влюблённость. Раял был уверен, что они проявляются не так. — В среду. Семь вечера. MareaViva. Будь добр не опаздывать, — Ливьера замолчала, но первой сбрасывать не стала, похоже ожидая ответа. — Буду минута в минуту.       Ливьера не ответила, сбрасывая вызов. Пришлось вставать. Отдых окончен, нужно за сегодня хотя бы с кухней закончить. И заказать костюм для среды.       Испанские улицы с прогретым воздухом отдают смесью жары, редкой зелени и специй. Севилья сам по себе напоминает памятник искусства, сохранивший старинный колорит. Узкие улочки и широкие набережные, архитектура прошлых веков и рестораны, зазывающие туристов изысканными блюдами. У дверей одного из таких они оказываются практически одновременно. Ливьера элегантно выходит из такси, придерживая подол вечернего платья и маленькую сумочку, а Раял отдаёт сотруднику ключи от арендованной машины.       Уже у окна в заведении они отпускают официанта, рассматривая друг друга в третий раз, но будто впервые. Хотя этот раз особенный. Правда ли предназначенный судьбой человек может стать самым лучшим в жизни? Насколько реальны пришедшие образы, похожие на смутные видения из сна? — Ты веришь в совместимость предназначенных? — Ливьера медленно наклоняет бокал с вином, наблюдая за разводами на стекле. Вопрос, брошенный между прочим в их не начавшихся отношениях может стать отправной точкой или закончить всё здесь и сейчас. В маленькой сумочке вполне хватит места для яда, под пиджаком же легко спрятать пистолет. Они знают друг друга в лицо. — Изначально не верил. Мои родители прибили друг друга через пятнадцать лет брака, будучи соулмейтами. Но как можно не проверить, сколько протянем мы, когда ты настолько хороша? — Раял говорит спокойно, не допуская и тени улыбки.       Это простая констатация факта без флирта. Они могут отдать друг другу вечность, завести семью, поселившись в тихом уголке Италии. Или убить друг друга, выйдя за пределы ресторана. Никто не гарантирует вечности, но всегда хочется проверить. — Мне нравится твой настрой. Знаешь, увидев смазливую мордашку в зеркале, я сначала подумала, что судьба уготовила на вечность самовлюблённого глупца. Пока могу сказать только одно: с ложкой ты можешь потягаться по уровню умственных способностей. В остальном проверим дальше, — Левьера отставляет бокал, принимаясь за еду. Спокойно и размеренно.       И нет в словах ласки. Так могли выглядеть коллеги или партнёры по работе, но никак не люди, обсуждающие возможные отношения. За соседним столиком пожилая пара улыбалась друг другу, тихо переговариваясь. Чуть дальше молодой человек, робея, делал предложение своей избраннице. А за их столиком беседа походила на деловую. Раял не притронулся к приборам, наблюдая за ночным городом из окна.       Хотел ли он романтики, обмена ласковыми прозвищами? Нет. хотелось просто оставаться собой. За несколько встреч они обменялись любезностями в разных обстановках. Он успел устроить клоунаду, неловко пригласить на свидание, стоя у стен гостиницы, наговорить кучу глупостей по телефону. Раял не был идеальным, и приятным оставалось то, что Ливьера чётко это понимала. Спокойная, собранная даже на романтическом ужине, слегка зажатая в плане эмоция. Она нравилась ему. — Могу заверить: я определённо самолюбив, но не глуп. Будто не знаешь, что идиоты долго не живут в нашем деле, — он коротко улыбается девушке, отвлекаясь от созерцания видов. Девушка зеркалит эмоции, снова смотря прямо в глаза. — Раз решился прийти, выслушай условия. Я не брошу работу. Если решим быть вместе, придётся что-то придумать или видится урывками раз в неделю. Выйдет так себе, — она говорит так, будто представили, как Раял в ту же минуту поднимается из-за стола и уходит. Были ли те, кто поступал подобным образом? — Не собирался заставлять тебя это делать. Можно решить вопрос переводом. Я не работаю на правительство определённой страны. Боюсь командировки не проредятся, но переехать не проблема, — Раял наблюдает, как девушка расслабляется всё сильнее с каждым словом. Становится заметно, насколько она переживала. И в этот момент молодой человек осознаёт, насколько девушка боялась иного исхода.       Раял протягивает руку, кладя её на стол ладонью вверх. Он не говорит ничего. Девушка колеблется, но вкладывает руку, сжимая в ответ. Они сидят в тишине несколько минут, просто рассматривая друг друга. Раял отмечает для себя новые детали, которых не замечал до этого. Ливьера казалась абсолютно спокойной, но при этом мясо было нарезано неровно, она часто поправляла или крутила бокал, двигала салфетки. Такие очевидные признаки волнения. — Как насчёт прогулки? Нам не помешает свежий воздух, — Раял поглаживает тыльную сторону ладони большим пальцем, невольно пытаясь успокоить спутницу. Девушка только кивает.       Раял сам оплачивает счёт под строгим взглядом Ливьеру, уже потянувшейся к сумочке. Он игнорирует это, ярко улыбаясь официанту и оставляя чаевые. Ночная Испания горела не хуже, чем днём. В дорогом ресторане множество пар обсуждали планы на будущее, знакомились, узнавали друг друга ближе. За его же пределами шумели каналы, слышался громкий смех поздних прохожих, откуда-то доносилась тихая музыка. Чем дальше они удалялись от ресторана, тем меньше лоска оставалось в одежде людей. Теперь молодые люди выглядели странно на фоне одетых в джинсы и простые рубашки прохожих.       Ливьера достаточно уверенно чувствовала себя на высоких каблуках. Она явно наслаждалась тёплой погодой и ночными красотами. Не смущали даже валяющиеся местами листовки. Севилью не портила ни грязь, ни шум. Что-то особенное таилось с тандеме старинных фасадов и яркой зелени. Раял же смотрел на девушку рядом, замирающей у перил моста. — Пригласишь в гости? — тихий вопрос не сразу дошёл до Раяла. Он слишком глубоко ушёл в размышления о будущем.       Ливьера не смотрела на него, снова прокручивая жемчужный браслет. Короткие ногти иногда тихо клацали о металлические перила, но звук всё время терялся на фоне какофонии других шумов. Причёска растрепалась от ночного ветра. за пределами ресторана девушка выглядела живее. Или же их разговор так влиял на неё? — Приглашу. Только я там не был уже неделю, придётся смириться с бардаком.       Раял ни разу не жалел, что тогда не нажал на курок, упустив возможность познакомиться с самой яркой девушкой в своей жизни. Уже через месяц он разбирал вещи в Италии, пока Ливьера готовила завтрак. Выбить пару дней отдыха, состыковав при этом их с графиком девушки, оказалось сложной задачей. Даже оформить документы на перевод в другую страну оказалось проще.       Нагромождение разномастных домиков, невероятно узкие местами улицы и менталитет Неаполя пока оставались для Раяла непривычными. Ещё долго придётся привыкать к новому месту жительства. Приятным оставался один момент. — Ты нормально относишься к сыру? Думай, что хочешь, но я обожаю макароны с сыром. Или сыр с макаронами. Только попробуй что-то сказать о стереотипах. Отравлю, — Ливьера прекрасно выглядела и в спортивном костюме со свободным хвостом. Дома она не красилась вовсе, предпочитая естественность. Сам Рачял думал, что ему природная красота тоже нравится больше. Она успела загореть на предыдущем задании. Так волосы на фоне смуглой коже выделялись ещё сильнее. Они слегка завивались у концов. Раял любил накручивать пряди на палец, пока девушка сидела рядом. — Полностью разделяю эту любовь. И надеюсь яд ты заранее не подливала, — смешок, впрочем, слегка отдаёт нервным напряжением. Раял даже в своей квартире не хранил яд рядом со специями, зато в этой квартире чуть было не перепутал неприметный бутылёк с солью по утру.       Молодой человек бросил распаковку вещей, с хрустом выпрямляя спину. Коробкам не виделось конца, но на фоне других проблем, с которыми пришлось столкнуться из-за переезда это сущие мелочи. Зато теперь они с Ливьерой проводили вечера на диване, когда не приходилось уезжать по заданию. О работе предпочитали не говорить. Сложно обсуждать за ужином кражу документов или кремацию. Зато у них нашлось много общего.       Любовь к футболу, утренние пробежки, совместные походы в спортзал. Они только узнавали друг друга. Может через несколько лет им надоест находится рядом, но пока Раял устраивается на диване рядом и приобнимает девушку, целуя её в висок. По телевизору крутят очередную комедию. Ливьера листает каналы в попытке найти хоть что-то интересное. — Дом всё же сдавать будешь? — вопрос между делом так привычен. Ливьера по жизни говорит тихо и практически всегда ровно. Раялу нравится и это. — Да. Хватит ему стоять просто так. Зря что ли пыль вычищал? — приходится отпустить девушку, чтобы взять тарелку с едой.       Помнится, мать никогда не разрешала есть в гостиной на диване. Они всегда обедали в столовой, иногда прерываясь на светские беседы. Раял и сам привык позже к такому распорядку, хотя в квартире стол стоял на кухне. Он тогда не стал подыскивать вариант с отдельной комнатой для приёма пищи. После смерти родителей и нескольких дней в пустом доме, хотелось закрыться в маленьком пространстве. Даже в собственной квартире он не чувствовал себя так уютно, как у Ливьеры. Теперь это был их общий дом. — Раял, что такое? — девушка с волнением смотрела на молодого человека, ушедшего в собственные мысли.       Последний месяц он часто вспоминал прошлое. Вот и сейчас молодой человек рассеянно смотрел на остывающую еду. Девушка явно звала его ни один раз. — Расскажи, что такое. Хотя бы послушаю, — Ливьера сама забирает тарелку и отставляет её обратно на столик. Она мягко перебирает волосы, молча ожидая реакции Раяла.       Ему действительно стоит собраться с мыслями. Воспоминания уже не волнуют так сильно, но он невольно сравнивает их отношения с Ливьерой и брак родителей. Ждёт ли их тоже самое? Насколько счастливы били отец с матерью в самом начале? Тишина затягивается. Раял начинает говорить, просто чтобы забить образовавшийся вакуум. Вспоминать неожиданно больно. — Мои родители тоже истинными были. Красиво звучит. По факту они практически не разговаривали друг с другом. Отец работал, мать занималась домом и мной. Они не ссорились. Никогда. При мне по крайней мере, — ещё месяц назад казалось, будто он всё забыл. Никаких метаний. Обычная жизнь, работа, короткие встречи с друзьями. Вот только говорить про прошлое всё также тяжело, как и в те времена, когда родителей не стало.       Ливьера молча перебирала пряди. Она не давила, не спрашивала, но рассказать хотелось. Раял и не представлял насколько ему необходимо поделиться с кем-то этими воспоминаниями. И как сложно это сделать. — Знаешь, отец работал на разведку, но это уже потом узнал, когда мой нынешний начальник поздравлял со сдачей экзаменов. Он многое рассказал. И о матери, которая когда-то занималась закупкой и перепродажей реликвий по заказу правительства. Она бросила это, когда познакомилась с отцом. Сама или нет не знаю. Зато в курсе какие антидепрессанты она принимала. Не только она. Отец тоже сидел на таблетках, которые семейный доктор стабильно выписывал. Мне до сих пор кажется, что они давно с ума сходили. Первое время пытался вспомнить, когда они странно себя вели, может какие предпосылки были. Нет. Не было, — голос сорвался на последних словах. Стакан воды оказался кстати. Может ему стоило сходить к психотерапевту раньше? Не сейчас уже об этом думать. — Если слишком тяжело, можешь не продолжать. Поговорим в другой раз, — Ливьера мягко обнимала, говоря тихо. Её голос успокаивал. И почему-то хотелось продолжать. Не будет таких разговоров потом. Казалось, что после станет легче. Раял помотал головой, делая ещё глоток. Он не плакал. Слишком давно всё произошло, а сентиментальностью молодой человек уж точно не отличался. Он и не вспоминал о произошедшем все эти годы. — Всё хорошо, правда, — Раял уже сам отставил стакан на столик и крепко обнял девушку, утыкаясь в волосы. — Я был на учёбе, когда всё случилось. Вообще точную дату установить не смогли. Соседи в пригороде не самые любопытные, там если и общались, то на праздниках. Плюс профессиональная деформация, родители не горели желанием случайно раскрыть свои профессии. Следователи предположили, что первым выстрелил отец. Только откуда тогда в спальне взялся нож? Мама ударила его раз десять. Там всё в крови было. Куча гильз. Нож и вовсе валялся у двери. А в остальной части дома просто стерильная чистота. Мама всегда сама убирала и натирала всё до блеска. Они просто убили друг друга непонятно почему. Вот тебе и истинные.       Они долго молчали, каждый пытаясь уложить в голове все детали. Раял просто приходил в себя, закрыв глаза. Эта история пугала даже спустя столько лет. Никто не смог найти причину. Простая бытовая ссора. Таким осталось заключение полиции. — У нас так не будет, — Ливьера произнесла это неожиданно громко, крепче обнимая Раяла. Молодой человек впал в ступор, с трудом осознавая сказанное.       Не будет как? Он ведь… боялся. Раял только в этот момент осознал, что до сих боялся повторения истории родителей. Когда он увидел образ Ливьеры в зеркале, воспоминания начали снова просыпаться. Он боялся встречи с уготованной судьбой девушкой. — Думаешь мы не сойдём с ума из-за работы? У тебя не зря яд рядом с солью стоит, — тихий смех будто забирал напряжение и печальный налёт разговора. Раял улыбался. — Уберу. Уверена, нас престрелят раньше, чем мы успеем сойти с ума. Также точно не закончим. Тем более мои родители явно чувствуют себя прекрасно, хотя работа тоже знаешь ли не сахар.       Попытка того стоила. Он боялся начинать всё это, потому что помнил только опыт родителей. Левьера же многим позже рассказала, как сильно волновалась, когда увидела в сводке по заданию его фотографию. Будто всё могло закончиться ещё тогда. Но они всё равно вместе.       Через три года в Италии они сыграли свадьбу, пригласив немногочисленных родственников, большая часть которых стояла на стороне невесты. Ливьера в простом белом платье и аккуратной шляпке с вуалью выглядела столь же прекрасно, как и в их первую встречу. То, что когда-то отразилось в побитом жизнью зеркале, вживую выглядело лучше в сотни раз. Хитрый прищур раскосых глаз сводил с ума вместе с лукавой улыбкой. И Раял любовался, произнося слова клятвы.       Через год или десять лет они могут возненавидеть друг друга, развестись или отдыхать на берегу в Монако, стараясь не выпускать из виду детей. Через день есть шанс сесть в тюрьму за длинный список заказов. Всё это будет не сегодня.       Сегодня они пьют шампанское, смеясь над очередной глупой шуткой кузена Раяла, стоя на берегу Катании. Солёный морской воздух к вечеру уже пробирает холодной сыростью. У воды становится не так комфортно. И Раял аккуратно набрасывает пиджак на узкие плечи, приобнимая теперь уже жену. Намного позже они поймут стоило ли доверяться судьбе. А пока итальянский вечер переходит в свадебную ночь.