Рождественское печенье

      Он не любил кухню в своей съёмной квартире – слишком холодная, мрачная и мертвая: столешница под черный гранит и серый бесшовный фартук нагоняли тоску. И портили аппетит – поэтому он всегда ел в постели (а не из-за того, что он неряха). И да – вечно холодный пол! Однако стоимость аренды и транспортная доступность перевешивали недовольство к кухне, и Эйс не обращал внимания.       Сейчас кухня заполнилась пряным запахом корицы, ванили и мёда, угрюмые столешницы отражали теплые огни гирлянд и сами, кажется, оттаяли, и вроде бы стало даже больше, чем неплохо. Особенно, если разделять личное пространство с парнем, который, может, и недотёпа (с руками из одного места), но твой недотёпа. Это – почти что сон наяву, и Эйс сам не замечал, как улыбается.       Кид сосредоточено хмурился и с чрезмерным усилием раскатывает тесто скалкой. Пожалуй, это было единственной вещью, с которой этот парень в действительности мог помочь в выпечке – у Юстасса были совершенно ужасные кулинарные навыки, он ухитрился разбить яйца в миску вместе со скорлупой, а потом перепутать соль с сахаром (благо, не наоборот). Эйс сказал ему просто смотреть, а Кид с красными щеками бормотал, что он и сам не хотел этим заниматься.       Ага, как же – вон с каким азартом и упорством принялся вырезать звездочки и елочки металлическими формами. А потом – перекладывать на бумагу в противень.       Когда дело наконец-то было сделано, Эйс забрал у него печенье, чтобы поставить в духовку, тогда-то парень и заметил его улыбку.       – Эй, ты что, смеешься надо мной? – на повышенном тоне спросил он, будто бы пытался начать драку, но его глаза искрились смехом.       Эйс сделал вид, что задумался, а потом улыбнулся еще шире:       – Ага.       – Ах ты, засранец! Нарываешься, Портгас? – парень приблизился и склонился к нему, будто надавливая всей своей массой. Большой парень.       На этот выпад Эйс показал ему язык, и все понеслось, как обычно: Кид шутливо укусил его за нос, Эйс прижался к его губам, а потом они начали целоваться, после чего Эйс внезапно очутился сидящим верхом на столешнице, и то, что было между этим событием и поцелуем – история умалчивает. Юстасс всегда вел себя, как большой невоспитанный пёс, особенно заметно было, когда он лез так целоваться и опрокидывал партнера на любую твердую поверхность всем весом. Разве что лицо не вылизывал. Дурной. Слюнявый.       И всë же в объятиях было так тепло и приятно…       – Ты опять уснул? – Эйс открыл глаза и некоторое время смотрел на расплывающееся пятно перед собой.       Он потер глаза, и пятно перед ним стало обретать четкие очертания его парня, который смазано поцеловал его в щеку и помог спуститься на пол.       Юстасс все еще продолжал смотреть на него настороженно – не привык до сих пор к приступам нарколепсии и волновался сверх нужды. Эйс пытался это исправить, переведя все в шутки:       – Да, что-то заскучал я с тобой, Юстасс.       Парень уже нашел слова, чтобы ответить на столь наглую провокацию, но прозвенел таймер на духовке, оповещая о готовности выпечки. Так что Эйс с видом победителя надел варежку и достал ароматное, пышущее жаром печенье.       И да, всё же его кухне не была плохой – небольшая, оттого уютная и, без сомнения, удобная. Самое то вдвоем.       Они украшали печенье разноцветной глазурью и шоколадной посыпкой, создавая своеобразные шедевры современного искусства. Кид так увлекся с раскрашиванием ёлок, что не подрасчитал, и на последнюю не хватило зеленой глазури. Тогда он взял шоколадную глазурь и залил ей всё печенье.       Он взял эту несчастную печеньку и сунул под нос Эйсу, который украшал звездочки.       – Смотри, какашка! – с большой радостью, чем следовало бы, сказал Юстасс.       Эйс сначала с большим вниманием, чем следовало бы, посмотрел на печенье, а потом переглянулся с Кидом:       – О! Отдадим Луффи и посмотрим, съест ли он! – предложил Портгас.       Но внезапно вместо Кида раздался другой, высокий и восторженный голос:       – Что я съем?! Еда?!       – А ты здесь, чёрт подери, откуда оказался?! – парни закричали одновременно, а потом переглянулись.