***
В воздухе разносился аппетитный запах свежеприготовленной рыбы с едва заметными нотками лимона. Воздушные, изящно задрапированные небесного цвета шторы развевались на лёгком ветерке. Между немногочисленными мраморными столешницами туда-сюда бесшумно сновали официанты. Холодный свет люстр отражался от окон и оседал на пушистом ворсе светло-голубого ковра, покрывавшего весь пол. Свежие сесилии, доставляемые каждое утро прямиком из Мондштадта, грациозно покачивали головками из хрустальных вазочек в центре каждого стола. В дальней переговорной нише за тяжелыми, все того же небесного цвета шторами, уже был накрыт небольшой столик на двоих. Самый известный и по совместительству один из самых дорогих ресторанов Столицы сегодня принимал сразу двух экстраординарных гостей. За тем самым столиком друг напротив друга расположились хозяин ресторана и его сегодняшний гость. Это был полный мужчина лет сорока. Лицо его было круглым как блин и местами красным, как щёки у матрешек. Редкие волосы, старательно прилизанные каким-то дорогим гелем, от этого выглядели ещё более жидкими и тонкими — словом, впечатление гость производил весьма отталкивающее. Пухлые как вареники губы смешно колыхались, выпуская наружу слова — мужчина увлечённо о чем-то рассказывал. Панталоне тщательно делал вид, что слушает, хотя в чёрных глазах до сих пор не промелькнуло ни капли заинтересованности. Однако голова его была слегка наклонена вбок, как бы для лучшей слышимости, голосовые связки иногда смыкались, чтобы задать уточняющий вопрос, а на лоб упала выбившаяся из идеально уложенной прически прядь. Когда монолог собеседника завершился, банкир одарил его чарующей улыбкой и протянул: — Благодарю за такой содержательный рассказ, господин д’Артруа. Вы так много об этом знаете, что наверняка сами много раз собирали подобные механизмы? Должно быть, это совсем не простая работа, я прав? — Ой, что Вы! Я даже детали ни разу в руках не держал, меков собирают на заводах мои подчинённые, — отмахнулся гость и подпер подбородок ладонью. Панталоне еле сдержал накатившее на него желание поморщиться от ощущения сального взгляда, облизывающего каждый сантиметр его лица. — Знаете, — невозмутимо продолжал тем временем гость. — На самом деле меков можно использовать не только для простых задач вроде уборки или слежки за порядком. В Кур-де-Фонтейне нередко ходят слухи о перекупщиках меков, которые меняют что-то в настройках второго уровня, и создают тем самым прекрасные механизмы для шпионажа. Те же миниатюрные детекторы, — сосископодобные пальцы выудили из кармана небольшого механического жука и опустили на мрамор перед действительно заинтересовавшимся предвестником. — люди верят, что они были созданы Исследовательским институтом для наблюдения за различными погодными явлениями. — Но кто-то догадался использовать их как… — Как усовершенствованную прослушку, в которой к звуку прилагается ещё и картинка, — кивнул д’Артруа, из-за чего обвислые щёки пару раз колыхнулись. — И придумал это именно тот, кто сидит сейчас перед Вами, господин предвестник. Банкир недоверчиво перевёл взгляд на маленькие, искрящиеся хитростью глазки. Изящные губы едва заметно скривились. — Не Вы ли говорили всего пару минут назад, что в жизни не прикасались ни к единой детали? Толстяк нервно захихикал. — О, Вы не совсем правильно меня поняли! Собирал это чудо, разумеется, не я, мне принадлежала только сама идея. Конечно, мои инженеры тоже внесли в это изобретение свой вклад. Панталоне аккуратно подхватил крошечного робота и внимательно осмотрел его со всех сторон. Металлические пластины заходили из стороны в сторону, когда «насекомое» нехотя пошевелило сегментированными конечностями. «Дотторе бы оценил…» — вспышкой промелькнуло в мозгу предвестника, но он тут же отогнал несвоевременные мысли и вернул чудо робототехники обратно владельцу. — Что ж, возвращаясь к теме нашей сегодняшней встречи, — протянул банкир, откидываясь на спинку стула и лениво протянув руку за бокалом вина. — После такого увлекательного рассказа о Вашей компании, господин д’Артруа, я только сильнее загорелся желанием перекупить ее у Вас. Однако мне хотелось бы знать и Ваше мнение — согласны ли Вы на эту сделку? Пронизывающий угольный взгляд упёрся в одутловатое лицо. Фонтейнец не спеша отпил из своего бокала и так же медленно проговорил: — Простите мне мою наглость, уважаемый предвестник… Хотя, я уверен, уж Вам-то не привыкать к разного рода комплиментам… Не хотелось бы отходить от темы, но, вы знаете, у Вас потрясающе прелестное личико! Брови Панталоне изумленно взлетели вверх. Как разговор вообще повернул в это русло? «Тебе нельзя его трогать!» — заевшей пластинкой твердил он сам себе, пока ногти до крови впились в ладонь, сдерживая Регратора от хлесткой пощечины. — «Нельзя, нельзя, нельзя…» А д’Артруа, в упор не замечая затрещавший по швам самоконтроль предвестника, масляно улыбнулся и заискивающе прошептал: — Скажу Вам по секрету, за эти губы я бы не только расстался с этой чертовой компанией — мне все равно уже осточертело это скучное производство — я бы без раздумий отдал в Ваши руки собственную жизнь!***
Тогда Панталоне лишь посмеялся и ненавязчиво отвлёк внимание гостя на дальнейшее обсуждение устройства меков. Но одной встречей все не ограничилось - на предложение Регратора перекупить у него компанию д’Артруа только противно хихикнул и заявил, что ему нужно подумать. При этом маленькие свиные глазки настолько откровенно прошлись по губам банкира, что тот чуть не всадил наглому гостю кинжал между рёбер. К счастью, вовремя себя остановив — в жизни уже приходилось переживать и не такое. С той встречи прошло ровно три недели, и срок, данный фонтейнцу на размышления, окончательно истек. На семь вечера на имя Панталоне был забронирован прежний столик в том же ресторане. Поскольку Регратор после долгих препирательств с собственной гордостью решил чуть подтолкнуть мысли фонтейнца в нужном направлении, его образ на сегодняшнюю встречу немного отличался от повседневного. Поверх привычной водолазки грудь обтягивали тонкие ремешки, часть которых была прикрыта накинутым сверху свободным пиджаком; кольца сверкали на неприкрытых перчатками пальцах, а так приглянувшиеся д’Артруа губы выигрышно подчеркивал слой матовой фиолетовой помады. Противен ли ему этот невежественный похотливый жирдяй? Разумеется. Сможет ли Регратор ради дела забыть об этом на сегодняшний вечер? В этом он не сомневался. В первый раз, как будто… Огромные напольные часы в углу кабинета пробили шесть. Внизу уже ждал готовый к отъезду экипаж. Панталоне в последний раз окинул взглядом своё отражение, вымученно улыбнулся сам себе, поправил очки и выцепил из шкафа любимую соболиную шубу. Его пальцы уже коснулись дверной ручки, как вдруг он охнул. Неуверенно покачнулся. И рухнул на колени. На него словно упала с высоты огромная скала. Это отчасти напоминало те ощущения после инъекций, только сейчас все было намного сильнее, намного хуже. Голова раскалывалась на кусочки. Из горла вместо крика о помощи вырывался только бессознательный хрип. С колен Регратор давно всем телом повалился на пол. Его тело неконтролируемо подбрасывало, словно в предсмертных судорогах. Тупая боль узлом скручивала внутренности и отзывалась в каждой конечности раскалённым металлическим стержнем. Хотелось кричать. Хотелось царапать паркет в попытках утихомирить боль. Хотелось смерти. Быстрой и легкой, чтобы кто-нибудь пришел и прекратил все мучения. В один момент. В одно движение руки. Дверь кабинета с робким стуком распахнулась, и внутрь заглянула служанка, до которой чуть ранее донесся звук падения. При виде предвестника, корчащегося на полу, она побелела как полотно и пронзительно завизжала. На визг прибежал один из секретарей-заместителей погибшего Ивана. От увиденного он так и застыл в дверях, что не помешало шокированной служанке в ужасе убежать, как вдруг среди полубессознательного хрипа возможно стало разобрать слова. — Дотторе… Известите… Не просьба - приказ, даже на грани потери сознания. Мужчина торопливо кивнул и умчался по коридору вдаль. Панталоне даже не заметил его исчезновения. Горло чем-то сдавило, лишая возможности вдохнуть. Тело пригвоздило к полу, словно вместо крови по сосудам теперь тёк свинец. В центре лба нестерпимо запекло, как будто к коже приложили докрасна раскаленное железо. Банкир с усилием распахнул глаза, в уголках которых уже зависли капли слез, но от боли очертания предметов поплыли и перестали быть узнаваемыми. Тело в очередной раз подбросило вверх неведомой силой, и Регратор безвольной куклой повис в воздухе, раскинув руки как на распятии. Невидящий взгляд упёрся в потолок. На лбу ослепительными золотыми чертами вырисовывалось нечто геометрически правильное.