Профессор Академии Авроров, или Тёмное наследие кицунэ

Осложнения начались прямо с понедельника. Во-первых, в туалете для омег, в коридорчике между его мужской и женской половиной, Драко встретился с Лавандой Браун. Омега недобро посмотрела на блондина и проговорила холодно: — Не лезь к Гарри Поттеру, сученыш, иначе я вырву твою печень и сожру её! Усёк? — Это ты не не лезь ко мне, полукровка! — возразил Малфой. — Что ты сказал, ублюдок? Посмотри на себя. Мы — оборотни, а ты — человечишка. И заруби себе на носу, что я никогда не дам свободу Гарри. Без моего согласия нашу помолвку не расторгнут, а я, если не отстанешь от моего альфы, убью тебя. Ради тебя Поттер не пойдёт против своих, а после твоей жалкой смерти он забудет тебя, ибо кицунэ живут по несколько тысячелетий — практически вечно. Я буду следить за тобой, Малфой. Вторым испытанием оказался вызов в кабинет дисциплинарного слушания Гарри Поттера. Присутствовал ректор Академии Авроров, Северус Снейп; деканы факультетов, учебный отдел, Министр Магии — сам Кингсли Шеклболт и репортёры газеты и журнала. Кингсли и начал слушание. Перед всеми собравшимися появился свежий выпуск «Ежедневного Пророка» и омежий журнал «Ведьмополитен», где Рита Скитер и другие репортёры рассказывали, что между профессором Академии Авроров и студентом Малфоем есть любовная связь. Тут и колдографии были, заснятые и Колином Криви (местным фотографом), где Поттер обнимал Драко на улице, подхватив на руки. Вот он нёс его через лужи, чтобы Малфой ноги не промочил. А также последние колдо, когда они посещали «Нору» семейства Уизли. Там вообще профессор ЗоТИ, Криминалогии и Артефакторики чуть ли не целовал студента, держа того на руках, а Драко обнимал за шею Гарри. — Профессор Поттер, — пробасил Шеклболт, — мы слушаем вашу версию. Спасайте себя и студента, а также своего подопечного. Вы же знаете, что отношения между преподавателем и студентом карается законом? Гарри встал со своего места и ответил громко, оглядывая всех присутствующих: — Ни я, ни мистер Малфой не нарушили закон. Между нами не было сексуальной связи. Никогда не было поцелуев или преступных ласк. Вы все знаете, что Драко перенёс очень тяжёлое испытание по вине Корнелиуса Фаджа и Долорес Амбридж. Женщина желала уничтожить мальчика, как много лет назад убила родителей Малфоя — Министра Магии Люциуса и его жену Нарциссу. Корнелиус не давал разрешение дяде Драко, Сириусу Блэку, забрать из приюта омег «Надежда», где над мальчиком издевались, избивали (переломали ноги и ребра), и где едва не изнасиловали. Я был вынужден из-за холатности Министерства Магии, за его преступление против людей обратиться в консульство МАКУСА. Бенджамин Томпсон подписал документы на опекунство над Драко Малфоем. Консульство выделило свою машину и охрану, и мы сумели… успели спасти омегу, найдя его в крайне тяжёлом состоянии и всего сломанного. Колдофото, что представлены здесь, вот эти пять, — они из омежьего приюта «Надежда». Мальчик был напуган, разбит, естественно, он искал у меня доброты и поддержки. — Да, это всё, конечно, ужасно! — пробасил Министр Магии. — Признаю, даже я ничего не мог сделать, потому что был связан властью Корнелиуса Фаджа и этой Амбридж. Мы все были в ужасе от известия и открывшейся тайны, как Долорес уничтожила Люциуса и Нарциссу Малфой. Чудовищное преступление. Я думаю, что вы правы, профессор Поттер, и между вами действительно нет преступной связи учителя и студента. Будь так, сигнальные чары и магия Академии Авроров моментально бы выявили вас, как преступника. Ну, а «Ежедневный Пророк» и «Ведьмополитен» обязаны дать опровержение и принести жёсткое извинение своей писанине, иначе я закрою их, — прорычал в конце Шеклболт. — Однако, при всем дисциплинарном комитете, профессор, вы должны сейчас покляться, что не дадите больше повода для сплетен, и до конца учебного года не вступите в связь со своим подопечным. — Я и не вступал никогда в связь, господа! — ответил Поттер. — Но я клянусь магией и своей совестью, жизнью, что пока я преподаю в Академии Авроров, никогда и ни к кому не буду иметь никаких отношений, которые опорочили бы меня в звании профессора. Ни на Драко Малфоя, ни на кого-либо я не посмотрю иначе, чем на студента, и мои мысли никогда не будут преступны. Проинеся клятву, Гарри замолчал, зато серебристые нити магии прошлись и связали всех присутствующих по мановению волшебной палочки Министра Магии. Конечно, это не Непреложный обет, но всё равно магическая клятва. — Итак, сила Древней Магии призвана в свидетели и обещание принято, однако и на репортерах «Пророка» и «Ведьмополитена» лежит клятва, что они не станут более писать поклепы не только на Гарри Поттера, но и на прочих достойных людей, а иначе Древняя сила Магии просто убьёт их. — Что? — ахнула Рита Скитер. — Вы связали меня по рукам и ногам? Но, Министр?! — Мне так надоели ваши поклепы и ложь. «Пророк» должен нести правду в мир людей, а не ложь. Да, вы связаны, Рита, а также Тобиас Мисселторп — редактор омежьего журнала, — прорычал Министр Магии. — На этом дисциплинарное слушание считаю закрытым. Малфой ждал любимого профессора в его кабинете, но весьма удивился серьезному выражения лица Поттера, который, хоть и обнял мальчика в ответ, но уже не прижимал к себе, как на этих выходных. — Что случилось, Гарри? — воскликнул обеспокоенно омега. — Только что закончилось дисциплинарное слушание, — ответил профессор и в мягкой форме рассказал суть слушания, добавив в конце рассказа: — Нам придётся постараться до конца сдачи твоих экзаменов и получения диплома держать себя в руках. Я связан чуть ли Непреложным обетом, Драко. — Я понимаю… — всхлипнул Малфой. — Но только скажи мне честно, Гарри, ты же будешь меня любить? — Всегда! Истинные кицунэ влюбляются раз в жизни и любовь в них живёт на протяжении всей жизни. Я связан с тобой, Драко. Я запечатлён на тебе. На Криминалогии у Малфоя сил сидеть вообще не было. Мысли, что их с Поттером обложили со всех сторон, не покидали блондина. А тут ещё косые взгляды со всех сторон, перешептывания. И даже сестры Гринграсс, кажется, имели зуб на Драко, ибо и они поглядывали так, словно омега-аристократ должен им был половину Лондона. — Нет, — произнёс профессор Поттер, — сегодня у нас будет контрольная работа по Криминалогии, по последней теме: «Предпосылки Франкенштейна: Садизм, жестокость или наслаждение в процессе убийств». Тема большая, но постарайтесь уложиться в девяносто минут. Эту тему мы проходили четыре урока. Итак, звонок прозвенел. Никому не списывать, убрать все телефоны, я наложил ряд всевозможных чар, сразу проявятся те, кто тему не знает. Драко решил сосредоточиться на контрольной и абстрогироваться от всего. Он писал работу, игнорируя взгляды в свою сторону и всякие на что-то намеки. Оказалось, из его носа пошла кровь. Он стал терять сознание. Естественно, Гарри не мог этого не увидеть. Подхватив на руки омегу, он отправился в кабинет колдомедика, крикнув на ходу: — Мисс Грейнджер, вы за преподователя, проследите вместе с Паркинсон за порядком! Группа загудела, понимая, что с этими девчонками ну вообще не списать и не сжульничать. Колдомедик произвёл немедленный осмотр и диагностику. — Нервный срыв и истощение организма, — выдал пожилой бета. — Пару дней нужен сон и препараты. Я пропишу, профессор Поттер. Вы же являетесь опекуном Драко Малфоя? — Да, я сам куплю в аптеке всё необходимое, — кивнул Гарри. — И ещё, профессор… — замялся Борис. — В чем дело, мистер Ричардсон? — нахмурился кицунэ. — У омеги совсем скоро начнутся его омежьи дни. Нужен впервый раз альфа, иначе формирование организма даст сбой. Я пропишу зелья и микстуру для омеги. Ему в последние дни не было плохо? Вы не замечали? Как проявилось? — Его тошнило, он падал в обморок, дрожал всем телом… — Увы, стрессы, нервные срывы и омежьи дни не ладят между собой, мистер Поттер. — Нужен альфа для первого раза, а не игрушка из секс-шопа. Вы понимаете? — Он что-то там говорил, что омежьи дни у него должны быть в конце учебного года… — Стресс и нервные потрясения ускоряют дело. Позаботьтесь о своём подопечном, мистер Поттер, — по-доброму улыбнулся Борис Ричардсон. — Вам нужно ведь на урок, сэр? — Контрольная работа у выпускной группы, — кивнул Гарри. — Так идите, а мальчик пусть поспит, я сейчас поставлю капельницу, и он отдохнет, — кивнул бета. Поттер едва смог провести пару. Он отменил занятия, задав всем прочим группам самостоятельную работу по ЗоТИ, Криминалогии и Артефакторики, и повёз омегу домой. — Что со мной было? — поинтересовался блондин, когда они были на полпути в Уилтшир. Стекло между водителем и охранником было поднято, они не слышали Драко с Поттером. — Переутомление и нервный срыв. У тебя пошла кровь из носа и ты упал прямо на контрольной в обморок, — ответил Гарри. — Скажи мне, что произошло утром, пока я был на слушании? — Ничего такого, — выдохнул омега, — с чем бы я не справился. — Я чувствую, что тебя кто-то обидел. Расскажи мне, в чем дело? — попросил брюнет. — Да говорю же — всё нормально, а если и нет, то я в силах сам разобраться! — рыкнул Драко. — Лучше ты расскажи, что от тебя хотели все эти упыри? Развести нас желают, чтобы мы не общались? — Этого никогда не будет, Драко! — выдохнул Поттер. — Они не смогут, потому что ты — мой омега! Малфой выдохнул и устроился удобнее головой на коленях Гарри. * ДРАКО МАЛФОЙ * Два дня мне пришлось пробыть дома. Мой опекун ни в какую не разрешал мне ходить в Академию Авроров, только находиться в мэноре, спать, читать и кушать. Мне так его не хватало, а часы с раннего утра и до восьми вечера тянулись медленно и скучно. Конечно, он привозил мне конспекты с лекциями и я учил днём, делал домашнее задание, но быть вдали от друзей и привычной студенческой жизни — тяжко. На третий день ко мне приехали Грейнджер и Паркинсон с разрешения профессора Поттера на машине. Их привёз наш шофёр Винсент Крэбб. Было пять часов вечера, когда мы, попив чай, сели за домашку. — Сегодня, — выдала Пэнси, — твой опекун болтал долго с Лавандой Браун из параллельной группы. Они, кажется, ссорились. Я точно не слышала… Гермиона оттащила меня от кабинета Криминалогии. — И правильно сделала! — парировала Грейнджер. — Нельзя подслушивать чужие разговоры. — Паркинсон, а о чем они говорили? — настороженно поинтересовался я. — Кажется, Поттер помолвлен с Браун, — ответила брюнетка. — Я так разозлилась. Эта дура без царя в голове, и она недостойна такого красавчика, как Поттер. Сиськи свои перед ним выставила в декольте и орала: «Я не подпишу документ, мой сладкий! Ты будешь моим женихом, а после и мужем!» Так они что — помолвлены? Гермиона ничего не сказала, а лишь посмотрела на меня, но я прекрасно понял её взгляд, который говорил о том, что и профессор Поттер, и Браун — оборотни, о чем, конечно, не знает Пэнси. Я же расстроился. Полтора часа занятий утомили Паркинсон, поэтому, когда мы с Гермионой всё ещё занимались биохимией и боевыми зельями по Зельеварению, Пэнси каким-то образом вышла незаметно из библиотеки Малфой-мэнора, и пошла осматриваться. Конечно, брюнетка десятки раз бывала в моем имении, но любопытство было её второй натурой. И хоть я предупредил девиц, чтобы они без спроса не заходили в кабинет или в покои моего опекуна, но Пэнси пошла искать именно их. Я был в ужасе, когда омега с колдофотоальбом в руках появилась в библиотеке снова, и спросила: — Профессор Поттер — оборотень-кицунэ? И в этот момент камин осветился зелёным светом Летучего пороха, и из него вышел Гарри. Естественно, он не мог не услышать вопроса Пэнси. Я же вскочил на ноги, Грейнджер показала подруге кулак за то, что она сделала, а профессор посмотрел на меня. — Даже если это и так, мисс Паркинсон, вы не должны были входить в чужую комнату, запертую чарами и заклинаниями, и трогать вещи. — Оу! — воскликнула девушка. — Прошу прощения! Это всё моё любопытство. Драко предупредил нас, чтобы мы не входили, но я, если мне говорят «нельзя», всегда поступаю наоборот. Не ругайте Малфоя, пожалуйста, сэр. — Мистер Поттер, простите! — проговорила и Гермиона. — Да, мисс Пэнси, — ответил Гарри, — я — оборотень-кицунэ с рождения, но живу много лет среди людей, помогаю им. Я не опасен и мне нравится жить не в стае. Человеческими сердцами и печенью я не питаюсь, хотя вашу съел бы за любопытство, — улыбнулся он. Паркинсон с Грейнджер пообещали, что никому не станут распространяться о природе Гарри Поттера, а Пэнси добавила, что без спроса никогда не заглянет в комнаты профессора. После того, как Винсент повёз в Лондон омег, я подошёл к Гарри и обнял его. Поттер прижал меня к себе и улыбнулся. — Целый день скучал без тебя, — произнёс кицунэ. — Всё кажется таким бесцветным, когда тебя нет рядом. Я обнимал Гарри, пытаясь вжаться в мужчину, целиком и полностью почувствовать его. — Прости за Пэнси, — сказал я. — Знаю, что это я виноват. Я и не знал, не подумал, что она полезет к тебе в комнату. Прости… — Я знаю, что Паркинсон сегодня слышала и видела мою небольшую ссору с Лавандой, и, конечно, не могла не рассказать об этом тебе. Я чувствую, что расстроен и читаю твои мысли. Не переживай, Браун подпишет документ. Я обнял за шею Поттера, а он подхватил меня под попу и мы сели в кресло. — Обнимашки не запрещены дисциплинарным комитетом, — ответил Гарри, — но целоваться мы не можем пока. Совсем немного осталось. Так хорошо, когда ты вот так обнимааешь и держишь меня. Это ведь не я, а ты держишь меня своей силой и властью. — Ты хочешь отпустить меня, Поттер? — спросил я и замер, прекратив обнимать. — Нет, милый! — ответил профессор. — Нет, пожалуйста, никогда не отпускай меня из своих рук, держи крепко и властно! Я чуть отстранился и посмотрел в любимые глаза, которые сияли золотисто-изумруным светом. — Никогда не отпущу! — ответил я. — Гарри? — Да, малыш? — спросил кицунэ и потерся щекой о моё плечо. Он протяжно простонал и добавил: — Такие тёплые и родные объятия, словно я дома. Я наклонился к его уху и тихо спросил: — Могу я поцеловать твоё «Адамово яблоко», Гарри? Я не укушу, профессор. Я нежно. — Поцелуй, Драко, — кивнул брюнет, — но вот я не смогу ответить тем же, ибо связан обещанием. Прости... — Так уж и быть! — хмыкнул я. — Но после того, как я закончу Академию Авроров, Поттер, ты поцелуешь меня. Надеюсь, это будет не только мой кадык? — Не только… — тихо ответил Гарри, подставляясь и чуть ли не мурлыча от удовольствия. Я же целовал «Адамово яблоко», а также шею профессора. Он перестал меня обнимать и только молчал, устроившись удобнее в кресле. — Ты устал, не хочешь больше? — спросил я. — Мне мало обнимать тебя, Малфой, — ответил он. — Хочется поднять на руки и утащить в свою спальню. Я убрал руки, чтобы не нарушить обет, но я так счастлив, Драко, потому что твои объятия вернули мне силы и радость за весь этот день. Я был тоже счастлив, потому что объятия Гарри для меня были отрадой и домом. В пятницу вечером, когда мы садились ужинать с Поттером, к нам пришла из Министерства Магии кураторша. Какая-то новая по приказу самого Кингсли Шеклболта. Она представилась как Гризельда Даулинг. — Просим отужинать с нами… миссис Даулинг, — предложил Гарри, покосившись на безымянный палец левой руки. — Благодарю, — профессор Поттер, — я не откажусь от чая, а поужинаю дома с семьёй. Я по поручению Министра — ничего личного. Он обязал меня курировать вашу… семью. Как дела у юного омеги, как он уживается с опекуном, ведь вы, хоть и профессор Академии Авроров, но всё-таки являетесь чужим человеком для Малфоя? Куда логичнее было бы поручить опеку его дяде — Сириусу Блэку. Что скажешь, Драко? — спросила меня эта тучная корова. Высокая, толстая и очень на вид сильная тётка под пятьдесят лет. Мне почему-то пришло на ум — а не работала ли она до этого в омежьей тюрьме надзирательницей? — Мы нормально живёт с профессором Поттером. Он — мой опекун и я доволен его строгости, помощи и защите. Он во всем поддерживает меня. По вине Министра Фаджа и Долорес Амбридж я попал в ад, прошёл его; едва не был убит и изнасилован. Как вы думаете, сколько бы я продержался, если бы профессор не спас меня, выхлопотав опекунство? Моему дяде приказали ждать месяц. — Малфой, — произнёс Гарри, — иди к себе, а мы с мадам Даулинг поговорим, как взрослые люди. Я поднялся, поклонился бабе и любимому Поттеру, и вышел из трапезного зала. Я не знаю, о чем они беседовали около часа, пока я весь извелся от переживаний и ненависти к этой министерской суке. А когда на пороге моей комнаты появился Гарри и раскрыл руки, я бросился в его объятия. Поттер обнял меня, ласково прижал к себе. — Где эта «ука», что начинается на букву «с», Гарри? — спросил я. — Министр решил меня сдать в приют для омег или разлучить с тобой, переехать к Сириусу на Гииммо, 12? — О чем ты? Никуда ты не поедешь, Малфой! Я хорошо знаю этих чинуш Министерства Магии, Драко, — ответил брюнет, — все они любят денежки. Гризельда пришла не только исполнить приказ, но и получить что-то от нас. Я ей дал наличными. Она ничего не имеет против тебя или моего опекунства над тобой, ибо связываться с МАКУСА у неё кишка тонка. Такие тётки любят доводить слабых, и чем-то напоминают директрис в общих школах. Однако я намекнул ей, чтобы она не обижала и не кусала тебя, а иначе попадёт на приём к Бенджамину Томпсону и опозорит Британское Министерство Магии в глазах Запада и Европы за жёсткое отношение к сиротам. Леди прикусила язык. Я сказал, что не прочь давать ей на лапу, но чтобы было побольше почтения к сыну погибшего Министра Магии — Люциуса Малфоя, ведь ты его наследник. Миссис Даулинг ретировалась. — Не надо было ей и кната давать на лапу! — возмутился я. — Твари. Ненавижу их. — Тихо, Драко, тихо… — ласково возразил профессор. — Ни Сириус, ни я, ни Томпсон не дадим тебя в обиду. А с ней я разберусь чуть позже — натравлю на её дом кого надо, они обчистят любительницу брать на лапу. Понаблюдаю немного и проучу. — Что толку, Гарри? — всхлипнул я с досады, ибо во мне просто бушевал гнев на эту тётку. — Они там все такие в Министерстве. Странно, что магия вот по таким чиновникам не даёт откат, ведь все они давали Непреложный обет работать честно и служить на благо человечества? — Всё, успокойся, Малфой, — проговорил Гарри, — я же сказал, что отомщу за каждую твою слезинку. — Это с нами не прокатило у неё особо, а со скольких она, кто менее богат и знатен, вот так сцеживает деньги или рушит жизни, отправляя омег в такие вот приюты и детские дома для омег и альф. Кто не может постоять за себя. Прошло минут двадцать, пока я выговорился, нанервничался и успокоился. Чтобы хоть как-то меня утешить, Гарри предложил: — Давай мы поужинаем в комнате, где у нас расположен домашний кинотеатр? Я заказал нам пиццу. Думаю, мы не сможем есть то, что стоит на столе трапезного зала. Как тебе? Пицца, кола, молочный коктейль, сладости и фрукты. Идёт? Для себя я заказал гусиную печень и лоток куриных сердечек с тайским острым соусом. — Ещё бы! — крикнул я. — Чур — фильм выбираю я! Но, Гарри? А сердечки жареные? — Нет, конечно, — ответил любимый, — печень и сердечки сырые — свежие с уилтширской птицефабрики. А ты хочешь жареные? — Не сегодня, — улыбнулся я, — но мне, как будушему кицунэ, нужно привыкать к птичьим деликатесам.