Профессор Академии Авроров, или Тёмное наследие кицунэ

* ДРАКО МАЛФОЙ * Грейнджер и Пэнси решили устроить вечеринку на День святого Валентина. Да и не только они, но все префекты групп других факультетов, а не только наш. Однако активистами во всей этой подготовке к ежегодному Дню Влюблённых были именно Паркинсон и Гермиона — две не-разлей-воды-подружки. Были раньше ещё сестрички Гринграсс, но после того, как они как-то не явились на собрание по поводу вечеринки, их уволили, и теперь только Гермиона с Паркинсон остались от нашего факультета. — Мы тебя записали в участии вечеринки, Драко, — произнесла Пэнси. — Как же без твоего умения танцевать, ведь все знают, что ты — король танцев нашей альма-матер. Ну же, не куксись так, Малфой! — Я не спрашивал ещё разрешение у Гарри, — ответил я. — Вернее, профессора Криминологии. — А ещё Поттер — декан нашего факультета Артефакторики. — И чего же ты ждёшь? — усмехнулась Дафна Гринграсс. — Расскажи, пока твоему опекуну кто-то другой не рассказал, — добавила Астория. — Валентинов день без тебя не проходит. Поттер знает, как ты чечётку отбиваешь? Завтра праздник, Малфой. Я сник. Вот и кто их просил в этом году записывать меня? — Драко, милый? — обратилась ко мне снова Паркинсон. — Ты не забыл, что мы собираем по сто галлеонов с каждой головы, что участвует в празднике? Я вынул кошелёк и отсчитал десять по десять галлеонов и передал девушке. — Люблю тебя… — пропела Пэнси. — Ага, Паркинсон, знаю я твою любовь к денежкам! — фыркнул я, но беззлобно и без сарказма. Такая уж она — моя подруга детства. После урока Криминологии, когда практически все вышли, Гарри произнёс: — Малфой, задержитесь на пару минут. Ох уж этот мне официоз! Чёрт… Я прикусил губу и подошёл к столу профессора. Уже кто-то ему донес. Салазар! И почему я вчера ничего не рассказал? Неделю назад? Три дня назад? Да даже сегодня утром, когда мы ехали в Академию Авроров, и я спал на его коленях головой, досыпая. Какой же я всё-таки дурак. А теперь Поттер так строго смотрит на меня, что у меня узлом что-то завязывается в животе, а на коже выступили мурашки. — Да, любимый, — тихо спросил я, когда кицунэ взмахом руки закрыл за Ли Джордоном дверь, — ты что-то хотел? — Драко, это правда, что говорят? — поинтересовался он. — А что такого говорят? — вопросом на вопрос ответил я. — Ты у нас, оказывается, звезда чечётки, вальса, танго и прочих танцев? — спросил он. — Зажигалочка на студенческом танцполе? В парных танцах? Скажи, что я ещё не знаю о тебе, Малфой? И главное — почему я узнаю что-то от других, а не от тебя? — Прости… — Я — твой опекун. Перед Визенгамотом и перед законом я один в ответе за тебя. Пьяная вечеринка до утра? Иди сюда… — попросил брюнет. Я посмотрел в глаза любимого и замер — в них плескалась печаль, как толикая перчинка; нежность, забота и океан любви. У меня перехватило дыхание и я побежал… упал в его открытые объятия. Гарри запер дверь на чары и заклятия, а потом крепко обнял меня. Я вжимался в него, обнимал и плакал, целуя его волосы, плечи, шею и лицо. — Прости меня, Поттер! — скулил я и сел на его колени. — Я хотел, любимый, очень хотел, но то забывал, то просто почему-то откладывал. Прости меня! Я знаю, что за нами много наблюдает глаз, что на хвосте у нас висит Попечительский совет, там же и опека, и Визенгамот. Прости меня! — Детка… — шептал он. — Один не пойдёшь, Драко, и танцевать будешь только со мной, понятно? Я тоже не плох в чечётке, в танго, в вальсировании. А дома мы станцуем ламбаду, если хочешь? Ты умеешь? — Да, я всё умею, — ответил я. — Танцевать с тобой, в твоих объятиях, в твоих руках, Гарри… Я хочу! — Сейчас ты пойдёшь и запишешь меня в пару к тебе, понятно? И никаких чужих альф! — кивнул он. — Я не знал, что ты умеешь танцевать, так бы дома давно веселил бы тебя, а не только игрой в волшебные шахматы или в маджонг. — Когда я стану твоим мужем, — улыбнулся я, — то мы будем играть на раздевание и на желания, идёт? — Я согласен, Малфой, а сейчас тебе надо идти, — ответил профессор. — У вас сейчас лекция у матери Гермионы Грейнджер. — У Виолетты Анны Грейнджер — профессора клинической психологии? — кивнул уже я. — Беги, а дома в танце ты почувствуешь меня сегодня, — сказал кицунэ и его глаза на миг вспыхнули золотистым огнём желания, а вернее — голода. Я знал, что Гарри хочет меня, возможно, даже сильнее меня самого. — Ты кончишь для меня? — спросил я. — Мне на лицо, на губы, на… В дверь постучали и с прыгнул с ног любимого и встал у стола — с другой стороны, а Поттер открыл дверь. То была Лаванда Браун. Оборотень фурией промчалась мимо меня, пока я шёл на выход. Я хотел вернуться и не уходить, но ушёл, потому что знал, что они оба — не совсем люди. Да и кицунэ куда опаснее полукровки-волчицы. Гарри, если захочет, вырвет сердце Браун так, что она и понять ничего не успеет. И я хочу быть одной сущностью с Потрером. Вместе бегать, охотиться и чтобы он взял меня в ипостаси кицунэ. Гарри сказал, что зачатие в этом образе бывает очень плодотворным и здоровым. Я весь дрожу, когда думаю, каким будет наш первый раз. От себя могу сказать точно — я не выпущу Поттера всю ночь. Он будет моим — только моим. Ну, а пока я отправился на клиническую психологию слушать лекцию прекрасной Виолетты Грейнджер. На последнюю лекцию ЗоТИ, которую у нас вёл профессор Поттер, почему-то пожаловала моя кураторша — Гризельда Даулинг. Подсознатетельно я понял, что это было дело рук Браун. Она мстит Гарри через меня. Двухметровая мадам привела с собой инспектора-мракоборца. Пришёл на лекцию и ректор Академии Авроров — Северус Снейп. С середины лекции он увёл Гризельду, но уже все студенты пялились на меня и на Поттера. Я не понимал, в чем дело. После лекции Гарри взял меня за руку и шепнул: — Ничего не бойся, малыш, доверься нам с твоим крестным. Пока ничего не говори. И я кивнул, коснувшись на миг его руки. Я знал, что рука Гарри никогда не даст мне упасть. Мы поднялись на этаж ректора Академии Авроров, и вошли в его кабинет. Там нас поджидала миссис Даулинг и мракоборец, что пришёл с ней. Северус спокойно сидел за своим столом. На нем лежал ручка-диктофон. — Итак, — произнесла Гризельда, — мне сегодня позвонил аноним, и сообщил, что профессор Поттер закрывается в своём кабинете со своим опекуном на десять, пятнадцать минут. Запрет на отношения нарушается. Я молчал. Молчал и Гарри, а Даулинг продолжила: — Мы вычислили анонима, господа, и ей оказалась Лаванда Браун. Она весьма этого не хотела и не ожидала. Мистер Натан Петкуин, — женщина указала на мужчину и тот поклонился Поттеру, — является мракоборцем МАКУСА. Бенджамин Томпсон уже оповестил мать Лаванды — миссис Браун, а также альфу оборотней, что ею займется всемирная ассоциация оборотней. Натан проверил кабинет профессора Поттера — а у него дар видеть всё, что происходило на месте, он считывает и видит всё. Итак, мистер Петкуин, расскажите, что же произошло между опекуном и подопечным Малфоем? Я поднялся и произнёс, будучи не в силах выносить эту сучку: — Между нами не было преступной связи, если вы об этом, куратор! Я был неправ и профессор сделал мне замечание. Мистер Поттер закрыл дверь, чтобы никто не стал свидетелем моих слёз обиды. — Значит ли это, мистер Малфой, что вам живется с опекуном тяжело? Он обижает вас? Бьёт? — не унималась тётка. — В чем была причина ваших слёз? Неужели профессор обидел вас в кабинете? Что он сделал? — Профессор ничего не сделал, это я нарушил договор о честности, — ответил я. — До своего замужества опекун отвечает за меня, а я был записан на вечеринку в Валентинов день. Я не предупредил и не спросил разрешения на участие на ночной вечеринке. Профессор сказал, что моё решение не должно противоречить его, потому что он отвечает за меня перед законом и Визенгамотом. Вот и всё, о чем мы говорили. — Это так, мистер Петкуин? — поинтересовалась куратор. — Вы почувствовали это? — Я почувствовал и увидел ясно, — ответил Натан, — что мистер Поттер, когда его подопечный расстроился из-за своего поступка, утешал его… — И как же Гарри Джеймс утешал Малфоя? — спросила она. — Обнял, как обнимает брат или отец, говоря, чтобы это было в первый и последний раз, — кивнул Натан. — Мистер Малфой, а что скажете вы? — снова поинтересовалась женщина. — Мисс Браун влетела ко мне в кабинет с копией документа, который пришёл на её имя от Бенджамина Томпсона, — ответил Гарри. — Лаванда увидела у меня студента Малфоя. В ярости она бросила в спину моего подопечного проклятье геморроя, но я успел нейтрализовать его, прежде, чем оно коснулось Драко. Всемирная Ассоциация оборотней официально выдала мне документ, что я полностью свободен от отношений с Лавандой. Нас ничего и не связывало, мы просто считались помолвленными, но она не давала мне документ свободы. Мы не были женаты и в отношениях не состояли. Клан британских оборотней не был против моей свободы, её мне не хотела давать Браун. Вот с разборками она и заявилась ко мне. У нас произошёл инцидент — мисс набросилась и ударила меня дважды, желая, чтобы и я сделал тоже самое. Однако я никогда не бил женщин. Она ушла ни с чем. Думаю, мистер Петкуин это тоже увидел. — Всё верно! — ответил мракоборец МАКУСА. — Мисс Браун ударила профессора Поттера дважды по щекам, вонзила в его шею свои волчьи когти, — я в этот момент перестал дышать от ужаса, но выдавать своих эмоций и чувств перед куратором было нельзя, — пока профессор не остановил её. У оборотней регенерация быстрая, поэтому ран на мистере Поттере нет, да и рубашку с костюмом он сменил, чтобы не пугать студентов. Девушка была явно не в себе, но МАКУСА с ней разберется, — кивнул Петкуин. — Мне стало известно и то, что мисс Браун совсем недавно облила омегу Малфоя азотной кислотой на лабораторной работе, и обожгла ему грудь и живот. Специально. Это будет тоже занесено в протокол её дела. — Ок, серьёзно? Облила Поттера кислотой? Что ж, — произнесла в качестве вердикта Гризельда, — радует факт, что инцидент исчерпан, и я доложу Министру Магии обо всём лично. Однако, мистер Поттер, вам больше не стоит запираться в кабинете с кем бы то ни было. Пока вы — профессор Академии Авторов и опекун юного омеги. В особенности — с ним. Мистер Малфой, вы свободны, а профессора я попрошу остаться. Я вышел из кабинета ректора в шоке. Значит, эта волчица кинула в меня проклятье? Мерлин — только скорость и сила Поттера, как бывшего Главы Аврората, смогла спасти меня от проклятья геморроя. Жесть. По дороге домой я донимал Гарри осмотром его шеи и расспросами о том, как и что произошло. — Натан Петкуин — чистокрокный кицунэ, — ответил Поттер, — и мой давний друг. Мы познакомились в Южной Корее на соревновании кицунэ и кумихо на знаменитой «Лисьей» горе. В качестве судей были старцы — духи оборотней кицунэ и кумихо из Японии, Кореи и Китая. Им по несколько тысяч лет. — И кто выиграл? — поинтересовался я. — Выиграли Китай и мы из Европы. Натан и я поделили второе место, на третьем оказались японцы. Боевая магия кицунэ без всяких волшебных палочек. У нас природная магия в руках, в глазах, в крови — во всем теле. Петкуин, мало того, что всё видит и слышит, он ещё играет на флейте, вызывая кровавые слезы. Тут тебе никакие боевые зелья не нужны. — М-да… — произнёс я и спросил: — Любимый, а какие у тебя дары? — Ну, я кицунэ-полукровка, поэтому мне достался дар матери — владение стихиями. Дар Древней Магии Земли у меня — умение говорить со змеями, с природой и отчасти левитировать, когда я принимаю облик кицунэ. Лили Поттер умеет гораздо больше меня. Мои дети будут уметь всё, что принадлежит мне, моей матери и моему мужу… — Ты веришь, что я при обращении в кицунэ хоть что-то унаследую? — удивился я. — Я в этом уверен! — ответил брюнет. — И, кстати, я могу сегодня, получив полную свободу, в домашних условиях поцеловать тебя. — А трахнуть? — спросил я и покраснел, уткнувшись альфе в плечо. — Прости, грубо получилось, да? — Трахнуть не получится, милый, — вздохнул Гарри и стал целовать мою шею. Я тихо застонал. Это так прекрасно… — но сделаю тебе приятно, Малфой и зацелую. Ты заметил, что мы постепенно подбираемся к основной части? Ещё каких-то пять месяцев и ты станешь моим. — Я так мечтал, что ты обратишь меня на мой день рождения, но пятого июня у нас как раз начнутся экзамены — Потрясающая Академическая Профессиональная Аттестатация. П.А.П.А. — До своего обращения, Драко, ты должен набрать достаточно нормальный вес… — Да мне и так хорошо, Гарри, — перебил я кицунэ. — Ты весишь как девушка-модель — сорок пять килограммов. Твой рост — метр семьдесят восемь. И ты — парень-омега. При обращении нужна сила организма, мускулатура, крепость мышц. Ты можешь не выжить, а ты нужен мне и важен живым, сильным и здоровым. — Поцелуй меня, — попросил я. — Пожалуйста… — Мы почти приехали домой, малыш, потерпи, — выдохнул Поттер, — и слезь пока с моих чресел. — Не хочу! — выдохнул я и попробовал лизнуть губы Гарри. Я накрыл их своим ртом и принялся облизывать и посасывать. Брюнет замычал, не открывая своего рта, и в этот момент остановилась машина. Пришлось отстраниться и сползти с колен любимого, чтобы не смущать Крэбба и Гойла — моих... наших водителя и охранника. Гари поймал меня за руку. — Иди в свою комнату и жди меня, Драко, — сказал он, — а мне надо посетить Фенрира Сивого. — Я ненадолго, а после я попробую тебя всего. — Я хочу тебя… — В эту ночь мои губы и руки сделают тебя моим, Драко, — ответил кицунэ. — Моим мальчиком… Беги в дом. * ГАРРИ ПОТТЕР * Малфой — до невозможности нежный и горячий омега, и он хочет секса. Я вижу, чувствую его тело и зов души. Природа требует своё, но я благодарен богам, что пока у него не начались омежьи дни. Возможно, потому это, что организм Драко всё ещё достаточно ослаблен. Абраксас Малфой не заставлял мальчика есть, да и достаточно скуп он был на внука. Сам омега жил с дедом в страхе, что тот выдаст его замуж. Старик закомплексовал мальчика, что, мол, омега должен быть худеньким и изящным, а для этого надо поменьше жрать. Вот страх перед нежелательным замужеством отбил аппетит у Драко, как и остался комплекс перед наслаждением едой. Он кажется на моих руках пёрышком невесомым, когда я поднимаю его или он сидит на мои коленях. Да у него ребра все пересчитать можно пальцами. Он даже принять меня в себя не сможет, не говоря уже о сексе, где нужна сила. А ещё эти занятия, олимпиады и всякие задания. Если я не прослежу, то Малфой может и без ужина уснуть. Будь Абраксас жив, или знай я его раньше — поддал бы ему за то, что деду было плевать на внука. Не ест — изящней будет. Откуда я всё это знаю? Прочитал и увидел посредством Легилиментса у самого Драко. Малфой хочет меня, но сегодня я покажу ему наглядно как он быстро устанет из-за своего бессилия. Надеюсь, он поймёт, что я не просто так заставляю его есть и заниматься силовыми упражнениями дома, чтобы наростить немного мышечную массу. А сейчас я еду в стаю Фенрира Сивого сказать, чтобы альфа усмирил Браун, иначе я сам усмирю её, потому что она опасна для Драко, да и для других людей тоже. Мерлин знает, что ей завтра придёт в голову? А потом я вернусь к Малфою и, наконец, попробую вкус его губ и сладость девственного рта. Мой Драко…