Руку или ногу?

Звук капающей воды сводил с ума. Кап-кап. Какое-то время он считал их, но это быстро начало раздражать. Кап-кап. Попытался пошевелить ногой – боль тут же распространилась от неё по всему телу. Трещина, может, и перелом, он не знал, но едва мог использовать ногу, когда требовалось перемещаться по камере. И то, приходилось закусывать губу, чтобы не рычать от боли во весь голос. Удар, ещё удар, руки привычно в карманах, не нужны даже для подсечки. Врагов много, но это ещё не кажется опасным боем – вдалеке мелькает соломенная шляпа, от которой противники буквально разлетаются. Маримоголовый тоже успешно справляется с своей долей врагов – меньшего от него можно не ждать, даже если он стоять не сможет. Нами и Робин, прикрывая друг друга, ищут понеглиф – остаётся надеется, что с прекрасными леди всё в порядке. Остальным ещё даже не пришлось вступать в бой. Как же хотелось курить… Нереально, невозможно, неистово. Прихватить губами сигарету, наслаждаться тем, как вкус табака захватывает лёгкие, выпускать дым, может даже носом, чтобы ещё больше ощущать. Он не курил с того момента, как попал в эту комнату… сигарет не было. В самом конце битвы, когда из-за боли в ноге он упал и даже, кажется, вскрикнул, когда он решил, что на него надвигается конец – он привычно полез в пачку, чтобы закурить в последний раз, но пачка оказалась пуста. Уже тогда. Его оглушило – не ударом, а непониманием, как такое вообще могло случиться. Скольких уже противников бесила его привычка курить во время битвы? Сколько сигарет выбивали у него из зубов? Сколько раз сам он вынужден был их выкидывать? Сколько счастливых мгновений - с сигаретой, с которой он как будто родился. Хоть что-то стабильное и постоянное посреди постоянного калейдоскопа впечатлений, побед и поражений. Больше побед, конечно… Казалось, сизый дым – то, что могло бы сейчас связать его с тем счастливым прошлым, где он был с командой. Очередная битва закончилась. Они стояли – гордые, не сломленные. Победители. Тело саднило, множество царапин и синяков отзывались неприятной болью, но все были удивительно целые. Даже Маримо не получил очередной удар на половину тела, а Луффи не попытался утонуть. Санджи кинул взгляд на разодранный рукав, расстраиваясь, что снова придётся пополнять гардероб; стряхнул воображаемые пылинки с воротника; привычным движением прикурил сигарету и пошёл навстречу остальным, широко улыбаясь. Победители. Но сигареты предательски закончились раньше, чем бой. Он не знал, сколько уже вынужден сидеть так. Иногда ему приносили еду – конечно, он ел, не боясь отравиться, не боясь… Боялся только, когда миску кидали неаккуратно, и что-то вылетало мимо. Тогда он ел с пола. Ему нужны были силы. Не есть он не мог. Конечно, это варево вообще не напоминало еду из «Баратти». Одна лишь соль из приправ встречалась, и то редко. Клейкий, разварившийся, почти ставший кашей, рис – но он был, а потому Санджи был готов окрестить его «едой». Иногда похлёбка, в которую явно сваливали остатки разных блюд. Часто он улавливал испорченные привкусы. Он остро отличал, что сегодня испортилось, мог сказать, как долго и на каком количестве воды варили рис. Очень хотелось дать пару советов их повару, но пока Санджи не сказали не единого звука, и поэтому он не имел возможности предложить. Пару раз его чуть не стошнило, но он держался. Они спешно отплыли, прихватывая с собой сокровища. Нужно будет прикупить на свою долю каких-нибудь интересных ингредиентов, - думает Санджи. Он хочет порадовать команду чем-то необычным. Но пока хватает сделать побольше мяса, достать несколько бутылок, спрятанных им для особого случая (когда они будут уплывать, не закупившись, зато с сокровищами). Вариантов, что приготовить, не так уж много, но у него большой запас специй. Даже из простого сочетания мяса и риса он собирает очередное почти новое блюдо… Ну а в дополнение – рыба, которую Усопп поймал прямо на ходу. И вечером они уютно сидят в камбузе, наслаждаясь простой, но такой восхитительной пищей, и мечтая о будущих пирах и победах. В этот момент им не нужно многого. Санджи холодно. Периодически его начинает бить дрожь, иногда она успокаивается. Иногда он слышит, как стучат зубы, и это даже перебивает звук капающей воды. Нечем укрыться. На общую боль в теле он не обращает внимание… Иногда приносят новые свечи, но когда они догорают – он продолжает сидеть без света. Пока что-то не изменится. Ничего не меняется. Самое страшное происходит в голове… Первым порывом было сбежать. Разбить ноги в кровь, но выломать чёртову дверь, закрывающуюся снаружи. Найти её на ощупь и бить, бить, бить, пока либо она не сломается, либо он. Но он не смог устоять на ногах… Решил отложить битву с дверью, пока не сможет нормально в неё ударить. Он не справился. Опять. Но они всё равно придут за ним. Опять. Уже приходили. Каждый раз, когда Санджи закрывает глаза, он чувствует выжженные лица накама на своих веках. Он верит им. Они не бросят. Придут. Они не могут оставить его одного навсегда. Но он не будет просто ждать! Санджи не знал, сколько времени прошло – неделя или месяц. А может и два… Он старался не беспокоить ногу – жаль, не к чему было привязать, но надеялся, что она срастётся. Наконец, он почувствовал, что уже сносно и почти без боли может стоять. Прошёлся. Время пришло. Собрал все силы в кулак. Он не принцесса в беде, чтобы просто ждать спасения, он сделает что-то. Он спасётся сам! Постарался настроиться, прочувствовать организмом волю вооружения, закрутился… Пламя возникло, он наконец-то почувствовал, что согрелся, что каждая его косточка наконец-то готова к битве. Удар. Глухой звук. Звук, ставший пощёчиной его самомнению. Самой сильной атаки, на которую он был способен сейчас, не хватило, чтобы выбить чёртову дверь! Она какая-то очень сильная. Или он такой слабый? Может, он просто слабел здесь, каждую минуту?.. Дверь распахнулась. Поначалу Санджи чуть не ослеп от всполохов пламени на факелах где-то в коридоре, настолько это отличалось от его обычной действительности. Он всем своим существом впитывал новую информацию – там, за дверью, коридор. Факелы. Негромкие голоса на фоне – вероятно, охрана. Крупные камни в кладке. Там теплее… Оттуда пахнет чем-то более вкусным. Мясо, овощи, специи, - в лёгком аромате был вкус, которого он был лишён. Внимание переключилось на входящую женщину. Высокая, длинные волосы, шрам около глаза. На лице гримаса злобы. Санджи не любил, когда женщины делали такие лица – женщины должны улыбаться… - Какого чёрта я услышала? Хорёк проснулся и хочет сбежать? – её голос, низкий, с небольшой хрипотцой, был мёдом по сравнению с вынужденной тишиной и бесконечными каплями. Казалось, Санджи забыл, как говорить. Он судорожно сглотнул, хотя горло оставалось сухим, и прохрипел: - Что вам нужно от меня? Зачем я здесь? Женщина сделала шаг к нему. Неосознанно мужчина оценил, что строгий приталенный костюм идёт ей, и в этом шаге было много красоты и определённой грации. - Зачем мне тебе рассказывать? Думаем, кому бы тебя продать, может? - Винсмоки уже не короли, - конечно он знал, что она знала. Было бы странно, если бы не знала. Это же на листовке написано, глупый… - Может, правительству? Какая-никакая награда, - она улыбнулась. Он на секунду расслабился. А потом его пронзил страх. Что если поймали их всех? Он настолько верил в команду, что даже не рассматривал этот вариант, но что если, что… Надо попробовать узнать. Спросить. - И много на нас заработать планируете? – и почти не дышит, ожидая ответа. - Почему на нас? Хочешь узнать, попал ли ещё кто-то в плен? – она садится на корточки, и он отчётливо видит, как она кривит губы в ухмылке. – Нет, только ты, слабак. И плюёт в него. Вязкая влага обжигает скулу, но в его голове бьётся только одно – они на свободе. Они целы, она почти наверняка сказала бы, если бы кого-то убили. Его облегчение пронзает всё тело. - Не смогли, значит, - вырывается почти против воли. Он хотел информации, а не провоцировать, но чёрт, как же он был рад. Они живы, они на свободе. Женщина-тюремщица ничего не говорит, но плавно поднимается. Взгляд против воли цепляется за плавные изгибы ног, проносящиеся мимо. И всё же, она прекрасна, если просто смотреть. Резкий удар в живот выбивает из лёгких воздух. Он кашляет, ощущая металлический привкус, когда она ещё несколько раз бьёт. У туфлей довольно острый носок, ему кажется, что она сейчас проткнёт его насквозь. Попытался уклониться от удара, но она была быстрее, догнала, удар в затылок – он падает набок, а перед глазами цветные круги. Ноющая боль во всём теле появилась раньше, чем он мог надеяться. Щекой он ощущает пол, каждую чёртову неровность камня. Краем глаза видит спутанные светлые волосы. Висок пронзает острой болью от давления с двух сторон… Ещё немного и она расколет его голову как арбуз своей чёртовой ногой. - Мы решили не гнаться за твоими Мугиварами, когда они убегали, поджав хвост, и даже не попытавшись тебя спасти. Эта злая фраза колет его в самое сердце. «Не попытавшись»… Он был уверен – они пытались. - Ты врёшь! Они пытались! – он так ослаб, что опять хрипит это вслух, вместо того, чтобы оставить в своей голове, только для себя. Она смеётся. - Ты смеешь не верить мне? Ты, жалкий поваришка, до сих пор веришь, что твой тупой капитан и его тупая команда придёт? - Они придут, - он выплёвывает эту фразу, и его голос наконец-то звучит твёрдо, не срываясь из-за сухости во рту. На секунду чувствует облегчение – нога перестаёт прижимать его голову к полу. Быстро она сменяется рукой, которая зарывается в его волосы (интересно, насколько приятно, когда это делают нежно?) и поднимает голову, заставляя смотреть на неё. Их глаза встречаются. Синие и почти чёрные. Смотрят вглубь друг друга. Что она видит там? Что он ещё не сломлен. Ждёт. В глубине глаз горит синее пламя. - Ты заслужил наказание, да и дозор не просил доставить тебя целым. Выбирай: рука или нога? Она выплёвывает эту фразу таким тоном, ледяным, серьёзным, злым, и одновременно слышно, какое удовольствие она получает от этой фразы. Отбрасывает сжатые волосы Санджи, он удерживает голову. Она медленно двигается на выход, провожая презрительным взглядом каждое его движение. Он пытается встать, но сил не хватает, на четвереньках ползёт к выходу, снова поднимает голову на неё. «Рука или нога?» - произносят её губы, а затем дверь захлопывается с громким глухим звуком. Санджи медленно подползает к двери и бьёт её кулаком. «Рука или нога?» Выбор одновременно очевиден и невозможен. Нет, стоп, он не будет думать об этом. Он придумает план… Можно снова спровоцировать её появление, подкараулить, выбежать, сбежать… Он чувствует на своём сердце ледяную руку, которая сжимает его. Говоря, что он не сможет вырваться в таком состоянии один. Зато тогда она точно что-то отрежет. Мугивары придут! Он должен просто ждать. Его накама будут. Спасут его. Они сбежали, не попытавшись его спасти… Нет, может, кто-то был ранен. Это было тактическое отступление. Но тогда почему они не пришли до сих пор? Почему он вынужден думать об этом невозможном выборе?! Где они… Он снова дрожит. Слёзы боли, обиды, страха вырываются из глаз. «Рука или нога?» Он должен выбрать. Кто знает, придёт раньше она или накама… Принять взвешенное решение. Как кок, он всю жизнь бережёт свои руки. Зефф воспитывал так. Стиль боя без использования рук. Он использовал руки только для готовки, мелких бытовых моментов и выражения эмоций. Без руки, мир эмоций сократится для него. И он не сможет полноценно готовить. Не будет смысла искать Олл Блю. Без ноги он не сможет драться. Если продолжит беречь руки, то станет почти бесполезен в бою, учитывая, с какими противниками они сталкиваются. Если не продолжит, то придётся долго учиться бою руками. Ухудшение управления телом. Он станет обузой. Кто нужен команде, Санджи-боец или Санджи-повар? Санджи-не-Санджи или Санджи-обуза? Все внутренности как будто свернуло в тугой ком, он и сам сжался, стремясь стать меньше и незаметнее, поджал к себе руки и ноги – пока ещё все – а плечи дёргались от каждого всхлипа. Боль скручивала узлом, вила верёвку, выворачивала наизнанку. Закрыл глаза, попытался представить лица его накама, его семьи, но увидел лишь лицо этой женщины и предательский рот, кривившийся во фразу «Рука или нога?». Не мог сделать вдох, задыхался слезами, не мог собраться. Дать ответ – перестать верить в накама. В то, что они придут. Слёзы закончились, истерика отступила. Его продолжало периодически скручивать в тугой узел. Но он вновь и вновь повторял себе верить в них. Немного отпускало… В какой-то момент он осознал голод. Он чувствовал его уже давно, но детский опыт закалил его в какой-то степени. Наверное, прошло не меньше нескольких дней, раз он смог его почувствовать. Как же бесконечно он устал. На всю жизнь хватит. Он очнулся от полубессознательного состояния, когда дверь вновь открылась. Уже знакомая женщина стояла в проёме. Смотрела на него. Презрительно, ненавидяще. А в руках… У неё в руках был топор. И сила ударов говорила, что она способна им воспользоваться. Сталь слегка блестела от танца пламени в коридоре. И, он чувствовал это на расстоянии, была очень холодной. - Рука или нога? – снова этот холодный тон, которым она уже режет. И то, и другое. Санджи молчит, а она медленно подходит ближе. Давит на него. Он делает вдох. - Нет, - его голос тонет в звуке взрыва где-то неподалёку. Она успевает обернуться, что-то оценивает, снова поворачивается к нему – и видит, как в глазах снова разгорается пламя. Поднимает топор – видимо, чтобы отрубить хоть что-то. Резко вылетает из комнаты, в которую вбегает Луффи. За ним стоят Зорро и Фрэнки. - Прости, что так долго, - Луффи улыбается немного виновато, но очень тепло, так, что на него невозможно злиться. В глазах Зорро плещется убийственный холод, и Луффи отвлекает его единственным доступным вариантом. – Зорро, забирай Санджи, надо сваливать. Маримо подходит к Санджи, тот пытается встать самостоятельно, но тело опять начинает дрожать. Тогда Маримо закидывает руку Санджи к себе на плечо, позволяя опираться. Спина Санджи снова прямая. Он так и не сломался. Мугивары двигаются вслед за Луффи на выход, пока остальная часть команды раскидывает оставшихся врагов. Они снова победители.