«Худшие враги — из бывших друзей: бьют по твоим слабостям, им одним ведомым, по наиболее уязвимому месту».
©Б. Грасиан
Пасмурная осенняя погода стояла уже около недели. Вершины гор Кавказа были плотно покрыты туманом. Туман в горах вообще явление частое, но Юрий все равно замирает каждый раз, когда его видит. А потом достаёт сигарету и закуривает, продолжая просто стоять и наблюдать за горными массивами. Многих людей туман пугает и отталкивает, потому что обманывает зрение и воображение, а на душе проседает ощущение апатии и неправильности происходящего. Юрия же туман манит, притягивает, сразу появляется желание прогуляться в этом густом молоке и там же развеяться, потеряться навсегда. Кто-то там говорил, что в тумане легко расшибаются лбы, Волков в последнее время был бы рад это сделать. Никотин приятно обжигает горло и Юрий прикрывает глаза. Мёртвая тишина его приятно успокаивает и даже прохладный ветер не прерывает это умиротворение, продувая спину. Он отмирает только тогда, когда слышит звук тяжёлых ботинок об каменный пол за спиной. Сигарета уже давно закончилась, а по плечам и голове начинает моросить мелкий дождь. —Юрий. — Волков не поворачивает в сторону пришедшего даже головы. —Тебя командир Макаров к себе вызывает,— Нолан подходит ближе. Полковник тихо вздыхает, согласно кивает, но с места не двигается. Андрей стоит рядом ещё несколько минут, Волков чувствует его изучающий взгляд на себе, а затем хлопает по плечу и уходит обратно в здание базы. Юрий стоит так ещё какое-то время, а потом кидает сигарету под ноги, притаптывает её носком ботинка и наконец открывает глаза. Всю дорогу с улицы до кабинета Макарова он проходит на автопилоте, мысленно всё ещё пребывая в густом тумане. Коротко стучит и заходит не дождавшись разрешения. Оно ему и не нужно. Макаров сидит за своим столом и покачивает в руках полную рюмку обычной русской водки. Владимир взгляд не поднимает, лишь рукой взмахивает в сторону стула напротив него, мол, присаживайся. Волков выгибает бровь и хмыкает, демонстративно смотрит на часы, а потом вновь на Макарова и усмехается. —В час дня, Володь? Серьёзно? Владимир устало проводит рукой по лицу и наконец смотрит на него. Холодно. В упор. Словно сейчас глазами расстреляет. Но ничего на выпад не отвечает, лишь опрокидывает в себя жидкость и тянется рукой ко другой рюмке, подвигает ближе к Юрию. Полковник наконец подходит к столу и садится напротив Макарова. Берёт бутылку и наливает алкоголь сначала Владимиру, а потом уже себе. Лидер ультранационалистов совершенно спокойно принимает рюмку и пьёт, а у Юрия внезапно смятение клубком сворачивается и к горлу ком подступает. Вспоминается как они вдвоем в Чечне, холодные, грязные и уставшие, сидели около уже догорающего костра и зализывали свежие раны, распивая из горла последнюю бутылку дешёвого невкусного коньяка, который по вкусу больше обычный спирт с красителем и ванилью напоминал. И Володя, и сам Юрий тогда плевались и морщились, но всё равно пили за неимением другого. Сейчас же алкоголь был дорогой, здание базы хорошо отапливаемым, а они чистые и здоровые, но всё такие же уставшие, как и тогда. Вот только тогда Володя был другим. Другом. Почти братом. Справедливым и добрым человеком, который сделал бы всё, чтобы люди не умирали. Тем, за кем Волков пошёл бы не раздумывая. И в огонь, и в воду, как говорится. Сейчас же Владимир был хладнокровным ублюдком, который шёл по головам ради достижения своей цели. И единственное, что хотелось сделать для такого Макарова - это задушить его во сне или отраву подлить в напиток. —Я просто хочу напиться и ни о чём не думать. Будь другом – составь мне компанию. Волков вздыхает и тоже выпивает, морщась ни то от горькой жидкости, ни то от своих мрачных мыслей. Они просто пьют и в какой-то момент Юрий пытается перестать думать, потому что осознавать, что пьёшь с