Сколько может ждать любящее сердце?

Я ненавижу себя… В последнее время я только об этом и думаю. Все мысли заняты тем, что мне несколько дней назад наговорила Хонока в конце рабочего дня в нашем кафе. Она меня и так раньше недолюбливала, и мне было не совсем комфортно работать с ней, но в тот день она, кажется, вылила на меня всё, что она обо мне думала. - Мисаки, ты всё-таки такая эгоистка! - Что? - Такуми, бедный, уже полгода с тебя глаз не сводит, а ты так с ним себя ведёшь, словно он пустое место, которое не заслуживает ни твоего внимания, ни банальной благодарности с твоей стороны. Тебе нравится его мучить? - Нет, я… - Неужели тебе так сложно вести себя адекватно? Ты вечно то мнёшься, то орёшь на него без явной причины. Думаешь, он всегда так за тобой бегать будет? Думаешь, тебя, блин, заслужить ещё надо? Ты настолько уверена в себе? - Хонока… - Господи, да мне лично насрать, что там у вас с ним, я просто не могу смотреть на то, как ты обращаешься с ним. Открой глаза и перестань быть такой высокомерной сукой. - Хватит. - Да хоть кто-то обязан был тебе это сказать уже! Все, прикинь, все всё видят и понимают, кроме тебя одной, ты же у нас самая особенная, блин. Всё, оставляю ключ, закроешь кафе. Я в итоге просидела на полу, задыхаясь от слёз, ещё лишний час вместо того, чтобы идти домой. Слава богу, Усуи в тот день не работал и не приходил меня провожать, иначе я бы лучше осталась там ночевать, чем показалась ему в таком виде. Неужели я такой ужасный человек? Почему она назвала меня эгоисткой? Она даже не в курсе, почему я работаю в этом чёртовом кафе. Почему заставляю себя терпеть излишнее внимание со стороны мужчин-посетителей, их пошлые взгляды и попытки коснуться меня. Почему каждый день прихожу с работы и ложусь спать не раньше двух часов ночи, делая чёртовы уроки, ибо времени днём у меня на них физически нет. Почему каждый месяц считаю сумму долга, практически не уменьшающуюся из-за высоких процентов, и уговариваю себя не покончить со всем этим довольно-таки, хах, эгоистичным способом. Она совершенно не знает, что происходит в моей жизни, что творится в моей голове, которая каждый день готова взорваться от всей ответственности, что я взвалила на себя. Я сама во всём виновата… Это я вызвалась стать президентом школы. Это я не разрешаю никому разделить со мной обязанности и делаю всё сама. Это я выбрала работу в «Сладкой горничной», на которую сейчас жалуюсь, хотя это было единственное место, где мне разрешали выходить на неполный рабочий день за такие-то деньги. Это я вечно отталкиваю чёртового Усуи, который преследует меня везде. Ах, да, я ещё и виновата в том, что не отвечаю ему взаимностью и мучаю его. И ведь Хонока далеко не первая, кто упрекает меня в этом. Да, господи, все, кому не лень, делают это. Только никто не пытается узнать, почему я так поступаю. Никто, кроме мамы и сестры, не в курсе, что на самом деле происходит. Гораздо проще обвинить меня, полагая, что я слишком высокого мнения о себе. Чёрт, да я самый закомплексованный человек на этой планете! Я даже не понимаю, что Усуи во мне нашёл. Я некрасивая, я не умею готовить, я только и делаю, что кричу на всех, а без его помощи я вообще ничего сделать не могу. Зачем я ему? Я уверена, что всё это дурацкая, слишком затянувшаяся шутка. Он просто играет со мной, делает вид, что я ему небезразлична, и просто ждёт нужного момента, чтобы посмеяться надо мной. Перед глазами проносятся лица когда-то отвергнутых им девушек, что в слезах убегали в женский туалет. Я не хочу для себя такого исхода. Я уже была отвергнута самым дорогим для меня человеком. Папой… Если бы он не поступил так с моей семьёй, я бы сейчас была совершенно другой. Я бы, наверное, не пошла работать, не стала бы президентом с целью защитить всех девушек от несносных парней, не психовала бы из-за выходок Усуи… А ведь, действительно, разве он заслужил к себе такое отношение? Что плохого он мне сделал? Он всегда приходил ко мне на помощь, поддерживал меня во всём, терпел мой сложный характер. А я что? А я, и правда, ужасный человек… Если он действительно влюблён в меня, то я делаю ему больно. Но мне не хватает смелости ни признаться ему в своих чувствах, ни оттолкнуть, давая возможность найти себе девушку получше. Пока я просто плыву по течению, он страдает из-за меня, да. И что мне делать? Теперь, каждый раз, когда он мне улыбается и шутит, моё сердце сжимается от боли. Я перестала на него кричать, хотя обзывать пришельцем не прекратила. Он даже спросил у меня однажды, куда делась злая президент. Наверняка, понял, что что-то случилось, но не стал приставать с расспросами. Ну и правильно. Сегодня я ещё ни разу его не видела, хотя занятия уже закончились. Хоть я и стараюсь по возможности избегать его, но меня всё равно к нему тянет. Не знаю, я за эти дни столько копалась в себе, что, кажется, начала по-другому смотреть на него. Руки трясутся каждый раз, когда он нарушает моё личное пространство, касаясь меня или приближая своё лицо к моему. По-моему, он даже стал это делать чаще, словно проверяет мои нервы на прочность. Или ждёт, пока я на него снова не наору, мазохист чёртов. В пустом коридоре отчётливо слышу свои шаги. Все ученики уже давно покинули школу. Одна я осталась работать в студсовете, отпустив Юкимуру домой. В конце коридора за поворотом всё-таки я услышала чьи-то голоса. Это были Усуи и какая-то девушка. Любопытство взяло надо мной верх, поэтому я остановилась в нескольких десятках метров от них, прислонившись спиной к стене. - Такуми, я хотела бы с тобой поговорить. - О чём? - Я хочу признаться тебе… Дальше можно было не слушать. Я на носочках крадусь в сторону своего кабинета, уже 100 раз пожалев, что пыталась их подслушать. Я не хочу слышать, что там будет дальше. Оказавшись в кабинете, я, наконец, смогла выдохнуть. Надеюсь, Усуи меня не заметил, а то подумает, что у меня уже совсем крыша поехала, раз я подслушиваю чужие разговоры. Закрыв дверь, иду к столу, чтобы оценить масштаб предстоящей работы. Повсюду куча каких-то стопок со справками и прочими документами, которые надо было куда-то девать, пока они не заняли всё пространство. Беру самую большую стопку и несу к окну, чтобы рассортировать все листки на подоконнике. Надо сконцентрироваться на делах. - Как поживаете, президент? – его голос заставил меня вздрогнуть, однако я решила не оборачиваться и продолжила перебирать документы. - Пойдёт. Ты сегодня вообще был на занятиях? - Да, просто сейчас был немного занят, - вот только не надо мне рассказывать, чем… - Ясно. - Одна девушка призналась мне в своих чувствах… - парень стал медленно приближаться ко мне. Мои руки начали немного трястись, а сердце готово было выпрыгнуть из груди и убежать куда подальше, лишь бы не оставаться с ним наедине. Пожалуйста, скажи, что ты ответил ей взаимностью… - Однако, как же я могу оставить свою Мисаки? – его голос прозвучал прямо над ухом, заставив тело оцепенеть. Боже, и зачем я только вспомнила эти слова? Слова, которые я запомнила на всю жизнь. - Папа так же говорил… – я сама не поняла, зачем прошептала это вслух, ибо тем самым вырыла себе яму. Система дала сбой, и я разревелась, закрыв лицо руками. - Мисаки…? – Усуи явно не ожидал от меня такой резко перемены. Вмиг я почувствовала, как его руки аккуратно обхватывают мои плечи, разворачивая лицом к нему, а затем прижимают меня к себе, бережно обнимая. Я уткнулась лицом ему в грудь, не убирая руки, боясь испортить своими слезами его белую рубашку. – Ты чего? – он начал гладить меня спине, а я лишь покачала головой, понимая, что и слова вымолвить не могу. Он дал мне немного времени выплакаться и, когда я перестала кричать, снова попытался узнать, что со мной происходит. - Усуи, я такая идиотка... – с моей стороны раздался едва слышимый шёпот. - Так, а ну хватит. Что случилось? – я снова начала заходиться в рыданиях и была лишь в силах мотать головой. - Я не могу сказать. - Ты мне не доверяешь? - Дело не в этом. - Я тебя чем-то обидел? - чёрт, да это я тебя об этом спрашивать должна, а не ты меня. Господи, что я тут устроила вообще... - Усуи, прошу, оставь меня одну. - Нет. - Я не хочу, чтобы ты меня такой видел, уходи. - Не уйду. - Такуми, пожалуйста, уйди! - я повысила голос в попытке достучаться до него. Хватка на спине резко ослабла. Он выдохнул и направился к выходу, а я скатилась по стене, обняв колени. Я снова оттолкнула его.