***
Снова. Снова Минхо пристаёт к Джисону у всех на виду, а потом невинно смотрит на Сынмина глазками кота из Шрека. Будто ничего и не произошло, а затем снова начинает лапать мемберов за задницы. Чёртов Ли Минхо. Боже. Как же Кима это бесит. Но он ничего не может поделать, ничего… Хотя… В голове парня созревает план мести. Он коварно ухмыляется, ведь уверен, что это наказание Ли не забудет никогда.***
— Мини, — зовёт старший, заходя в чужую комнату, — ты просил, чтобы я зашёл. — Минхо хмурится, когда ответом ему служит идеальная тишина, и уже собирается уйти, касается ручки двери, желая открыть её. Однако чувствует, что его резко разворачивают за плечи, прижимая спиной к двери и тяжело дыша в шею. — И какого ты тогда собирался уйти? — шипя, спрашивает младший, пуская струи воздуха прямо рядом с партнёром, что зажат между деревянной поверхностью и горячим телом. Ли от действий возлюбленного дёргается, стараясь вырваться из крепкой хватки, но все его попытки быстро пресекаются лёгким шёпотом на ухо. — Ты очень плохо себя вёл. — Приятная дрожь пронизывает всё нутро старшего, а мурашки бегут по его телу с невероятной скоростью. — Заставил меня ревновать. — Дорожкой поцелуев Сынмин спускается по шее вниз, к ярёмной впадинке. — Снова. — Я не специально, — возражает Минхо, встречаясь со скептичным взглядом Кима. — Ну, может, только чуть-чуть. Младший усмехается: другого от Ли он и не ожидал. Пробираясь руками под домашнюю футболку партнёра, он первым делом оглаживает пресс, затем позволяет своим конечностям скользнуть слегка выше и прокрутить соски, вырывая из возлюбленного всхлип. После потирает их подушечками больших пальцев. Обе ладони движутся синхронно, снимая верх со старшего, что сексуально закусывает губу в попытках сдержать стоны. — На кровать, — жёстко произносит Сынмин, его тон не терпит возражений. Минхо жаждал этого, давно хотел выяснить, какой его парень, когда злится за плохое поведение старшего, но никак не мог вывести его на эмоции. Видимо, сейчас накопилось столько негодования, что оно прорвало плотину самообладания. Как только Ли выполняет приказ, он слышит тихое «молодец», которое вызывает жар во всём теле и заставляет уже начавший вставать член дёрнуться. Ким на это лишь хитро улыбается и садится между разведённых в стороны ног, когда достаёт из ящика небольшой тумбы какой-то предмет. Младший целует Минхо, страсть пронизывает воздух, заставляя задыхаться. Он поднимает его руки над головой, быстро закрепляя их наручниками у изголовья кровати. Ли тут же разрывает поцелуй, обиженно и слегка удивлённо смотря на партнёра. — Мини? — старший гулко сглатывает, когда Ким ладонью невесомо проводит по чужому возбуждению. — Ш-ш-ш, всё хорошо. Но ты же не думал, что отделаешься просто обычным сексом? — ухмыляется он, поглаживая через ткань домашних свободных штанов внутреннюю сторону бедра. — Я долго терпел, однако ты продолжал испытывать моё терпение, так что теперь я испытаю твоё. — Он развязывает шнурок на брюках и стягивает их с Ли, наблюдая, как мурашки покрывают его бёдра из-за контраста температуры кожи, накалённой почти до предела, и воздуха вокруг, что ещё не успел нагреться. — Что хуже, малыш? Когда ты до предела возбуждён, но до тебя не дотрагиваются, или сверхстимуляция? — спрашивает Сынмин, и Минхо прерывисто вздыхает, предчувствуя скорые мольбы, которые будут сходить с его уст. Следом идут боксёры, что на старшем сейчас лишние. Младший снимает их, наконец, освобождая член возлюбленного, и касается головки двумя пальцами, слегка нажимая, чтобы в поцелуе поймать высокий стон. Ли сейчас такой податливый, нежный. Ким снова проводит пальцами по внутренней, но уже оголённой коже бедра, чуть сжимая мышцу рукой и вызывая очередной сладостный звук, который отзывается в паху Сынмина ноющей болью. Это, вроде, наказание Минхо, однако страдают оба, почти что в равной степени. Младший тянется к заветным розовым бусинкам, что так чувствительны у его партнёра. Сначала прикусывает правый, сжимает пальцами левый, затем дорожкой мокрых поцелуев спускается к пупку, отстраняется и проводит ладонью по линии пресса, что подрагивает от предвкушения. После он аккуратно касается выступающих тазовых косточек, а губами от живота движется по следу, оставленному кистью чуть ранее, и старательно обходит паховую область, ту часть тела, где старший так хочет прикосновений. Ли начинает хныкать и вскидывать бёдра навстречу, стараясь получить хоть какое-то трение члена о что-нибудь, Ким на это лишь цыкает и удерживает его таз, оставляя неподвижным. — Малыш, ты, видимо, не совсем понял моего настроя, — с упрёком произносит Сынмин. — Старайся сейчас не сильно активничать, — он поглаживает бедро, а затем сильно, до небольших синяков, сжимает его, — особенно, без моего разрешения! — возлюбленный на это лишь растерянно кивает, предпочитая довериться. Он еле касается чувствительной головки, проходясь по ней пальцем, словно пёрышком: лишь щекоча. От этих действий Минхо дёргается, как от тока, сжимая в руках простыню. — Тшш, — младший накрывает член партнёра ладонью и очень медленно поглаживает. Старший скулит, ещё сильнее хватаясь за ткань на матрасе. — Пожалуйста, Мини, — хнычет Минхо. — Пожалуйста! — Сам виноват! — резко отвечает Сынмин. — Нечего было заставлять меня ревновать! Ты ведь знал, что последствия твоих действий тебя настигнут? Знал. Так зачем было начинать? — ворчит он, сдавливая головку, от чего получает достаточно громкий стон Ли. — Теперь терпи. Изо рта старшего вырывается звук отчаяния, но он ведь хотел, чтобы партнёр вышел за рамки. Что тогда не так? Может, непривычно, что младший не исполняет любой его каприз, однако больно тот не сделает. Так что попробовать определённо стоит. Минхо доверят Сынмину, как никому другому. Ким тянется к тумбе, беря с неё смазку, и выдавливает немного на руку, разогревая. Вязкая жидкость охлаждает кожу, забирая тепло, пальцы кружат около сжатой дырочки: их хозяин дразнит, старается довести до бесконечной мольбы, трясущихся коленок и громких нескончаемых стонов. — Мини, Мини, Мини, — лихорадочно шепчет Ли. — Да? — ухмыляется тот. — Пожалуйста, пожалуйста, — просит, — я больше не могу! Пожалуйста… — Что «пожалуйста», малыш? — издевается младший, стараясь не наброситься на такого нуждающегося возлюбленного. Собственный член уже изнывает от желания, но он держится, выжидает момент. — Пожалуйста, — стонет старший, — войди в м-м-меня, — тянет тот, закатывая глаза. Сынмин не спешит, вводя сначала лишь один палец по первую фалангу, и снова вынимает его, слыша разочарованный звук. — Пожалуйста, Мини, я буду хорошим мальчиком! Обещаю! — выкрикивает Минхо, не подумав, и тут же густо краснеет. Ким ухмыляется и вводит сразу три пальца, начиная ими ритмично двигать, потому что не встречает никакого сопротивления: вероятно, Ли готовился к их встрече. «Вот чертёнок!» — проносится в голове у младшего, но он этого не озвучивает, опуская голову к чужому уху и хрипя на него: — Растягивал себя, пока думал обо мне, да? — в который раз усмехается Сынмин, а у старшего по спине мурашки со скоростью света бегут. — О том, как я буду тебя трахать, — он щипает за бусинку чувствительного соска, — а ты для меня будешь сладко стонать от удовольствия, дрожать и молить о большем, да? — и прикусывает мочку. Это слишком. Слишком для Минхо. Он не привык к такому обилию эмоций, прикосновений, чувств. Ли понимает, что начинает терять связь с реальностью, когда Ким находит простату и специально давит на неё, точными движениями доводя до исступления, а затем захватывает в плен своего рта чужой член, начиная посасывать головку, заставляя партнёра кричать и извиваться. — Я так скоро кончу, — с трудом проговаривает старший, — Мини-и-и… — тот, не обращая внимания, продолжает свои действия, заставляя возлюбленного кончить прямо в горло. Однако младший не останавливается, активно водя рукой по члену Минхо. — Нет-нет, — шепчет он, — слишком, слишком… много, — Сынмин лишь снова усмехается и перестаёт двигать ладонью, убирая её. Но только для того, чтобы раздеться и взять блестящий в свете лампы квадратик с контрацептивом. Рука возвращается в изначальное положение. Мягко водя по чужому стволу, он зубами аккуратно разрывает фольгу, боясь повредить содержимое упаковки, и раскатывает презерватив по своему возбуждению, выдыхая сквозь зубы от долгожданного касания до изнывающего в желании члена. Ли надрывно стонет, когда Ким входит, но лишь головкой, продолжая водить конечностью по чувствительной плоти старшего. — Боже, да войди ты в меня уже, наконец! — злится тот, не в силах больше терпеть, хотя понимает, что во время наказания эта просьба вряд ли будет исполнена. К его удивлению, Сынмин слушается, входя полностью, до упора. И это не Минхо так блаженно мурчит, словно кот, наевшийся сметаны, от долгожданного чувства наполненности, и это не он молит возлюбленного начать двигаться, не он стонет от каждого точного попадания по простате, не он извивается на белоснежной простыни от чрезмерной чувствительности, и это явно не он просит большего. Нет сомнений. — Какой ты сейчас нереальный, — любовно шепчет Ким, смотря на всё это. Он слышит и сам издаёт звуки наслаждения, они вместе создают неповторимую музыку. В ушах будто белый шум, а перед глазами пелена удовольствия. Их тела накрывает блаженное расслабление, когда они по очереди кончают: Минхо себе на живот, Сынмин в контрацептив. Младший из последних сил тянется за салфетками и вытирает все следы их действий. Дыхание потихоньку приходит в норму, пока пара лежит, обнявшись и отходя от крышесносного оргазма. Так не хочется вставать, идти куда-то завтра. Хочется просто лежать в объятиях любимого человека, перебирая его волосы, болтать обо всём, что придёт в голову, и целоваться до потери сознания, до бабочек в животе, прямо как в первый раз, аккуратно, а затем страстно и крышесносно. Однако завтра рабочий день, и расписание не изменишь, ведь стэй, приносящих им столько любви, нужно радовать. — Мини, — нежно зовёт старший. — Да? — тот поворачивается лицом к партнёру, внимая его словам. — А можно, — он тушуется, не зная, как правильно преподнести свои мысли и желания, — можно это наказание повторится ещё хотя бы разок? Сынмин сначала округляет глаза, поднимая брови в немом вопросе «ты серьёзно?», а возлюбленный так и продолжает теми самыми глазками кота из Шрека смотреть, иногда мило ими похлопывая. Добрый смех пробивает его, потому что такого Ли увидишь не часто. Он стесняется из-за того, что просит не о совсем приличных вещах, смущённо краснеет и отводит взгляд, чтобы не сбежать под напором своего парня. Такое поведение забавляет Кима, но он привычно тянется к чужим губам, глубоко, но нежно целуя. — Конечно можно, малыш, — с доброй улыбкой на блестящих от слюны губах чувственно отвечает он. — Я тебя люблю, — робко признаётся Минхо, а младший от этого входит в ступор, потому что до этого эти простые, но такие важные три слова говорил только он, однако почти сразу отмирает, крепче сжимая в своих объятиях. — И я тебя, солнце, и я тебя, — повторяет тот снова, уже не боясь этого выражения.