Хуже некуда

Темные улицы вечерней Казани нагнетали и без того угрюмый настрой девчонки. Жить не особо хотелось, особенно здесь и особенно сейчас. Грязный снег под ногами трещал с особым скрежетом, уж слишком раздражающим. Её тряпичные кеды, при температуре воздуха минус восемнадцать выглядели не то что убого, а скорее даже комично. Впрочем как и старенькая куртка, имеющая внутри не одну протертую с возрастом дыру. Хотя вряд ли рядовой житель её города мог похвастаться чем-то более изысканным, но не особо и этот факт тешил. Она молча брела по дворам, невольно прислушиваясь к каждому шороху. Время отнюдь не спокойное, но и сама Тимофеева соответствовала ему, настолько насколько это вообще было возможно. Закоулки старых барачных строений на пару с относительно новыми хрущевками, освещались максимум светом из окон этих самых домов. А вытоптанная к остановке тропинка скорее напоминала дорогу к заброшенному зданию из фильма ужасов. Объективно говоря ей было страшно, абсолютно каждый раз. И даже звание КМС по боксу мало спасало. Против кого она может выйти? Против нескольких парней? Точно нет. Сколько спортом не занимайся, но физиологию не обмануть и она это точно знала. Раздражало порой, что ради этих самых тренировок от которых звание имеет приходится через весь район ехать, но здесь и тренировали бесплатно и отказаться не смогла бы ни за что. Временами хотела она поменять свою секцию, но все родное настолько, что попросту страшно. Раньше пешком она минут за тридцать доходила спокойно, но сейчас девчонка предпочтет выложить две копейки, чтобы хоть слегка себя обезопасить. Последнее время все ходили группами, или как их окрестила сама Ева — «стаями». Иногда ей казалось, что она последний человек в этом городе гуляющий в одиночку, тем более в ночи. Что очевидно не играло в её сторону нисколько. Хуже одинокого человека на улице, была только одинокая женщина. Поэтому свои не особо длинные волосы она предпочитала прятать под шапку, а половину лица под шарф. И визуально действительно становилась похожа на мелкого оборванца. Манипуляция не сложная если ты до этого оборванкой была. Брести становилось тревожней, какое-то предчувствие, до тошноты ебаное. Словно сейчас стоило повернуть и совершенно другой дорогой пойти, но ведь путь ближайший. До остановки оставалось метров двести, может двести пятьдесят, ибо по прямой уже виднелись яркие фонари, что в темноте казались белее снега. Несколько рядов хрущевок и она возле остановки, куда по расписанию с минуты на минуту должен подъехать автобус. Закоулки были её личным уголком ада на земле. Такие маленькие иногда и вовсе незаметные, что дает определенное преимущество далеко к ней обращенное. — Закурить не найдется? — послышалось резко из темноты. — Не найдется, — ускоряя шаг бросила Ева. Не прошло и нескольких секунд как из-за угла показалась одна фигура, а после и вторая. Лица она даже приблизительно не разглядела, свет в другую сторону направлен. Единственное, что один бритоголовый полностью под ноль, а второй наоборот с шевелюрой. Сейчас она себя проклинала за навязчивые мысли о преследовании или чего похуже. А ведь чаще всего мы притягиваем именно то, чего больше всего боимся и конкретно сейчас она в этом убеждалась. — Слыш, а ты чей? — Тебе вопрос задали, — добивала её вторая фигура. — Ничей, — отвечала Тимофеева стараясь голос пониже сделать. — Чушпан, получается? — Получается так, — говорила девчонка, что правды ради не осознавала того, что с ней сейчас происходит или может произойти. — Че стоишь тогда? Бабки гони, — впервые включился в разговор кучерявый, которого она едва успела разглядеть. Толком не сумев проанализировать ситуацию, она пробила наверняка самую кривую двойку в своей жизни, за что бы точно получила от тренера. Но сейчас она уже подбегала к приехавшему автобусу, слыша сзади крики и приближающихся парней. — Поехали быстрей, — что есть мочи прокричала Тимофеева и благо наученный горьким опытом водила среагировал быстро. Эффект неожиданности в этот раз сработал только в её пользу. Ибо ответный удар Валера нанес уже в воздух, в то время как девчонка подлетала к транспорту. Это было сродни выигрышу в лотерею. Хоть и защищала она вовсе не билет в счастливую жизнь. Главной ценностью была для неё пенсия размером в пятидесят два рубля, на которую предстоит выжить ближайший месяц. И эти в нынешних реалиях копейки значили для неё куда больше нежели собственное здоровье, которым она действительно была готова пожертвовать. Хоть немного прийдя в себя Ева торопливо поправила несколько выбившихся из шапки прядей, хоть и не понимала зачем это делает. Казалось, бездумно смотреть в окно куда проще, нежели быть погруженной в что-либо, но сейчас становилось не по себе из-за отсутствия хоть каких-то мыслей в голове. И от осознания одного, пришло и осознание другого. Она не знала результат своего удара, понятия не имела задела сильно или нет, оставила ли след. Но смотря на собственные костяшки, которые не чувствовала толи из-за состояния аффекта, толи из-за того что руки просто обмерзли, поняла, что бесследно эта двоечка точно не пройдёт. Ехать ей всего ничего, а если точнее, то две остановки. В границах группировок она разбиралась смутно, но догадаться могла, что выйдет она на этой же земле. Отчего ещё страшнее становилось. Оставалось лишь надеяться, что нынешние хозяева улиц её куртку не запомнили, что висит на ней словно украденная, хоть таковой и не являлась. Выходя из автобуса, она бросилась в бег, словно те двое преследовали её все это время. Благо дом её на красной линии находился, бежать не долго пришлось. Да и в подъезде без эксцессов, слава Богу обошлось, если конечно бывшая пионерка вправе так выражаться. Лестничные пролеты давались тяжелее обычного в десяток раз, она словно самовольно повесила на себя ношу паранойи. Причем такой, что лететь сломя голову охота. Проворачивая ключ хиленькой входной двери Тимофеева попадала в архитектурное двухкомнатное творение имени Никиты Сергеевича. Обстановка бедненькая, впрочем её внешний вид транслировал тоже самое. Старые обои доставшиеся за гроши, были собственноручно приклеены на клей ПВА, а пол остался тот же, что и при застройке. Тумбочка которую и с доплатой никто не взял бы служила основным хранилищем вещей общего пользования. — Дедуль, я дома, — едва ли переступив порог квартиры крикнула девчонка. — Евочка, как в техникуме? Как на тренировках успехи? — спрашивал седовласый мужчина лет шестидесяти семи. — Все в порядке, не переживай, — стараясь отвечать что ни на есть натурально говорила она. — Внуча, есть нечего почти, ты на почту заходила? — Да, — засунув руку в портфель девушка достала конверт. — Вот. — Отлично, тогда я шесть рублей отложу на тумбе, завтра продуктов купишь. — Хорошо, дедуль. Я купаться и спать пойду. — Спокойной ночи. — И тебе, — оставляя короткий поцелуй на морщинистой щеке удалялась девчонка. Закрывая дверь в ванную она дала волю эмоциям, что буквально застыли на той улице помеж домов. Ей было страшно, а слезы накатывались с небывалой силой. Казалось, что чувство безопасности неполноценно даже в этой квартире. Сложно было от деда скрывать, ведь на пороге сорвалась почти. Но и признаваться в таком не вариант, он ведь всего дня три назад предостерегал. Правда, что ей делать? Как жить? Запереться в собственном жилище вариант безмерно удобный и даже слишком привлекательный. К сожалению весьма нереалистичный, от чего обидно до жути становилось. Хотелось набрать горячую ванну и отмыться от этого всего, но вода не бесплатная, а коммунальные платежи и так занимают огромную часть расходов их небольшой семьи. Так что все что она может себе позволить, это быстро помыться, стараясь не израсходовать лишнего. Махровое полотенце проходило по коже, впитывая излишнюю влагу, а собственное отражение смотрело на неё из зеркала. До чего же жалкое зрелище, до чего же жалкая вся её жизнь. Возможно если крикнуть ей легче станет, но проверить подобный совет она тоже возможности не имеет. Лишь смотрит на себя словно завороженная, не в силах сдвинуться с места и хоть чем-то себе помочь. Будь её воля, она бы точно не выбрала быть собой. Последнее время её жизнь и реалии напоминали больше дурной сон, который вот-вот закончится, нежели бытие обычной шестнадцатилетней девочки.