По стопам отца

Рутина и учёба теперь почти всегда сопровождали Полину Врунгель. Вставать каждое утро по будильнику, приводить себя в порядок, завтракать, а затем идти вместе с папой в училище. Затем примерно до двух-трёх часов дня пары, после которых можно было пойти гулять. Обычно Полина шла либо с несколькими подругами, либо вдвоём с Ломом, её новым другом. Впрочем, он был единственным парнем в её окружении, с которым завязалась дружба. Лом с удовольствием рассказывал о себе. Полина узнала, что спортом он начал интересоваться ещё в детстве, постепенно наращивая свою физическую силу с помощью многочисленных тренировок, упорства и, конечно же, желания. Художественных произведений читал меньше, но зато признавал книги на исторические темы или связанные с мореходством. И разумеется, Лом был без ума от моря. Дальние путешествия на кораблях, дни напролёт в этой удивительной стихии, которая манила своей красотой и опасностью. На эту тему Лом мог говорить часами, что только радовало Полину, ведь у неё появился ещё один собеседник, который прекрасно её понимал. Вот и в тот октябрьский день наши двое друзей прогуливались по Приморскому Парку Победы. Солнечных дней становилось всё меньше. Листья деревьев полностью пожелтели и в ясные дни казалось, что они сделаны из чистого золота. Полина взглянула на небо, по которому пролетала стайка птиц, и глубоко вздохнула. Они улетали в далёкие края. - Хотела бы я как и птицы - взять и пуститься в далёкое путешествие - сказала она. Лом тоже взглянул на пернатых, подняв голову. - А как бы я хотел! Снова в море, далеко-далеко, - мечтательно поддержал разговор парень, придерживая за козырёк кепку, - но сейчас мы как синицы. Остаёмся тут, живём в скворечниках. - Хорошо сказано - посмеялась Полина. В том парке скворечников и кормушек было много, они висели почти на каждом дереве. - Помню, как я мечтала в школе сбежать с технологии, которую у девочек вели к мальчишкам. У них гораздо интереснее - вспомнила она. Лом взглянул на свою подругу. В его ясных голубых глазах отчётливо читалось удивление. - Правда? Мне казалось, у мальчиков как раз скучно. Три года напролёт стругаем табуретки да скворечники. Однако последнее мне нравилось: в своё время где-то вычитал, как сильно эти маленькие домики помогают птицам. Я тогда так вдохновился этим, так захотел помочь природе, что побил рекорд школы по строительству скворечников и кормушек. Каждое дерево ими обвешал в своём районе и в некоторых парках - рассказывал Лом. Полина изумилась. - Вот это да. Этот поступок очень благородный, ты большой молодец - сказала она. "Его слова о многом говорят. Какой же он заботливый и добрый - так стремиться помочь зимующим птичкам" - подумала девушка и улыбнулась. - А почему ты так хотела на уроки технологии к парням? - поинтересовался Лом. Пара села на скамейку, решив немного передохнуть. Полина тяжело вздохнула. - Я неаккуратна. Не умею ни шить, ни вязать, ни вышивать. Сколько не пыталась, ничегошеньки не получается. И готовлю не очень хорошо. Из-за этого с оценками по технологии было туго - учительница меня невзлюбила. Говорила, что такими темпами ни один парень на меня не посмотрит, что мне должно быть стыдно. Ведь я девочка, а шить и готовить не умею. Не люблю я всё это, меня всегда бесили такие установки. Ну и что, что я девочка? Я с превеликим удовольствием буду стоять у штурвала по двенадцать часов, чем у плиты горбатиться. Вот поэтому мне и хотелось сбежать к парням. Да, возможно мои табуретки не выходили бы идеальными и ровными, но это лучше, чем шить юбки - рассказывала Полина. Лом чуть нахмурился. - Вот это да... а мне наоборот казалось, что у девочек интереснее. Я считаю, что нет ничего страшного в том, что ты не умеешь шить и не готовишь, как мастер - сказал он серьёзным тоном. - Absolutly. Я тоже так думаю. Рада, что ты меня понимаешь. Папа тоже меня поддерживает, не отчитывает из-за этого, - слабо улыбнулась Полина, - он у меня прославленный капитан дальнего плаванья! Лом изумлённо поглядел на девушку. - Правда? А как его зовут? - спросил он. Полина ответила с некоторой гордостью в голосе: - Христофор Бонифатьевич Врунгель. Он-то и привил мне любовь к морю и путешествиям: с детства брал меня с собой на свои корабли. - Фамилия знакомая, я что-то о нём слышал! Хотел бы я с ним познакомиться - восторженно сказал Лом. "Не переживай, друг. Возможность будет" - подумала девушка и ухмыльнулась. Она пока не решалась говорить кому-либо в своей группе о том, что её отец преподавал в их училище. Даже друзьям. Хотя она и понимала, что рано или поздно это вскроется. "Не получится соврать, что мы просто однофамильцы. Во-первых, отчество выдаёт меня с потрохами. А во-вторых, фамилия уж очень редкая, необычная" - размышляла она. Лом с большим интересом слушал рассказы Полины про её отца и их совместные путешествия. Девушка преподносила их, с таким огоньком, что просто не верилось. Мало того, Лом не мог удержаться от хохота, слушая рассказы Полины - её смех был очень заразительным, а подача просто не могла не заставить улыбаться. Да и за всё недолгое время их общения парень успел обратить внимание на то, насколько с Полиной было весело. Она никогда не унывала, всегда просто светилась позитивом и мастерски умела разрядить обстановку. Эти качества Лом очень ценил в своей новой подруге, пусть они ещё и не были так близки. Так потянулись день за днём. Ритм студенческой жизни был необычный, но весьма выматывающий. Часто Полине приходилось тратить вечера на зубрёжку материала для предстоящего экзамена или зачёта. И лишь ночью девушка могла вновь погрузиться в чтение любимой литературы. Однако Полина понимала, что засиживаться всю ночь тоже нельзя, иначе утро будет похоже на пытку. Серая осень Ленинграда пролетела незаметно. Близилась первая сессия, самая волнительная для каждого студента. - Я слышал, после первой сессии многие вылетают - хмыкнул Лом. Они сидели за партой во время перерыва. Следующей парой была история СССР. - Да, папа говорит, что её нужно пережить. А после этого всё будет проще. Верю ему - ответила Полина, причёсывающая свои чёрные волосы деревянным гребешком. - Мы обязательно переживём её - улыбнулся Лом. - Sertenly. We're strong - ответила девушка, а затем добавила, глядя на лицо друга, - а, извини. Я сказала, что у нас это непременно получится, потому что мы сильные. Полине нужно было привыкать к тому, что её друг совсем не знает английского. А так как это был её второй родной язык, она часто говорила на нём, но потом приходилось всё переводить. - Понял. Согласен с тобой - ответил он и добродушно улыбнулся. Молодые люди решили помочь друг другу. Математику и географию оба знали неплохо. Историю Лом кое-где знал просто блестяще и с удовольствием помогал своей подруге в случае надобности. А вот на парах по английскому Лому пришлось несладко Этот предмет шёл только на первом семестре первого курса, что радовало парня, однако, его незнание всё усложняло. Правда, в группе нашлись ребята, у которых была такая же беда по причине того, что в школе они учили немецкий*. Полина тянула всех, свободно выражаясь на этом языке. И она же пришла на помощь Лому. После первой же пары, которая прошла ближе к концу октября, Лом попросил девушку объяснить ему хотя бы основу английского. - Такими темпами мне придётся туго. Какой же я дурак, что не выучил его когда-то - просил он. Полина широко раскрыла глаза и мило улыбнулась. - Не унывай, Лом. Конечно, я помогу тебе. Ты же меня выручил тогда на истории, за мной должок - ответила она и посмеялась. На самом деле Полина с удовольствием помогла бы своему другу даже без этого долга, просто так. Никогда не бросила бы в беде. Лом был очень благодарен Полине. Его добрые голубые глаза словно заулыбались, в них была видна радость. - Мне сегодня на лёгкую атлетику идти не надо. Тогда после пар идём ко мне, не против? - заявила девушка. - Я-то? Не против! - весело ответил Лом, а затем добавил, - А твой отец не будет против? - Нет. Зуб даю, не будет - ответила Полина. Лом вопросительно поднял бровь. - Зачем зуб? Я тебе и так верю - ответил он, искренне удивившись. Полине понадобилось несколько секунд, чтобы всё понять. Лом понял её совершенно буквально. - Это поговорка. Я имею в виду, что отец точно-точно не будет против нашего визита - ответила Полина и рассмеялась. Лом тоже не удержался от смеха. Девушка была удивлена ещё долго. Она впервые видела, чтобы кто-то воспринимал слова настолько буквально. Её это насмешило, а также навело на мысль: "Если он отправится в плаванье, ему придётся нелегко с указаниями, ведь он настолько дословно их понимает. Надеюсь, ничего плохого не случится, Лом ведь совершенно не глупый". А девушке действительно всегда позволялось водить домой друзей. Ещё с детства. Христофор Бонифатьевич ничего не имел против, но при нескольких условиях: первое - сначала нужно было сделать уроки, а уже потом веселиться с подругами. А второе - нельзя было сильно шуметь. Обычно Полина сидела с друзьями в комнате, не мешая отцу, если тот находился дома. Девушку это никак не смущало и не злило, ведь таких простых посиделок в каюте ей было вполне достаточно. С годами ничего не менялось, поэтому в тот день она смело пригласила к себе своего нового друга. Через сорок минут после окончания учебного дня Лом и Полина уже были в квартире у последней. Лом с большим интересом осмотрел её. Первая комната, бросившаяся ему в глаза, была гостиная, обвешанная картами мира, фотографиями и трофеями из путешествий. Вместо ковра на полу лежала шкура моржа. Лом так и не смог понять, настоящая она или нет. - Предлагаю сесть у меня в каюте. Ты там подожди, я сейчас нам чай сделаю - сказала Полина, указав на дверь. Она с детства часто употребляла в речи морские выражения, даже в домашней обстановке. Как и её отец. Лом с интересом разглядывал каюту Полины, сев на кое-как заправленную железную кровать, которая скрипела при каждом движении. Столько книг в одной квартире парень никогда не видел! Они стояли в шкафу, на полках и на письменном столе. На стене тоже висела карта мира, а также несколько фотографий. А вот на прикроватной тумбочке стоял предмет, поразивший Лома: это был увесистый импортный фотоаппарат, о котором в то время не всякий мог мечтать! Изумившись, парень хоте было взять его в руки и рассмотреть, но не решился, всё-таки он в гостях, трогать без позволения не решился. Вплоть до возращения хозяйки Лом разглядывал его с большим интересом и даже восхищением, а когда Полина зашла в комнату с двумя чашками чая, парень сразу же завёл разговор: - Я тут засмотрелся на него. Неужели это настоящий Polaroid? - Всё верно. Polaroid 1963-го. Папа привёз из дальней поездки - ответила Полина с улыбкой на лице. - Это же такая редкость! Всегда о таком мечтал. Вот стану капитаном, отправлюсь за границу и куплю такой - воодушевлённо воскликнул Лом. Он не испытывал зависти к своей подруге, а лишь искренне радовался за неё. Вскоре молодые люди принялись за изучение английского. Лом слушал Полину с интересом, изо всех стараясь вникнуть в суть. Девушка слегка нервничала, так как ей никогда прежде не доводилось учить кого-то. "Папа бы точно справился на отлично" - промелькнула у девушки мысль. Изучили весь алфавит, затем начали изучать правила чтения и письма. Кое-что Лом запоминал не сразу, но дело пошло. Он был толковым учеником даже несмотря на отсутствие склонности к языкам. Спустя какое-то время молодые люди услышали, как в квартиру кто-то зашёл. - О, папа пришёл. Идём, познакомлю вас - сказала девушка, поднявшись с места. Лом и Полина хотели было выйти в коридор, однако, дверь в комнату отворилась. Врунгель старший, вернувшийся с работы, был очень удивлён, увидев рядом с дочерью высокого, мускулистого парня примерно её возраста. - Привет, пап. Знакомься, это мой одногруппник Лом. Я ему с английским помогаю - с улыбкой на лице сказала Полина, показывая рукой на своего друга. Последний не растерялся и поздоровался первым. - Христофор Бонифатьевич Врунгель, рад знакомству, - добродушно протянул руку в ответ мужчина, - значит, английский изучаете? - Да, всё верно. Лом попросил меня ему помочь - кивнула Полина. - Что же, не буду вам мешать - улыбнулся Христофор Бонифатьевич и вышел, закрыв за собой дверь. Ещё примерно час Полина и Лом грызли гранит науки, пока парню не пришла пора идти домой. Проводив друга, девушка отправилась на кухню, где её отец пил чай и курил трубку, стоя у открытого окна. - Значит, это твой новый друг? - поинтересовался он. Полина кивнула. - Да, мы в одной группе учимся. Он на год старше меня - ответила она. - Лом - это его фамилия или прозвище? Очень необычное - поинтересовался Христофор Бонифатьевич. Полина хмыкнула. - Фамилия, плавно перешедшая в прозвище. Лому не нравится его имя - Саша. Поэтому он и просит всех называть его так - объяснила она. - Вот оно как. Ну что же, я рад, что у тебя появился друг в институте, да и не один, судя по твоим рассказам. Лом показался мне очень приятным и воспитанным молодым человеком, который, что немаловажно, любит учиться. Полина с трудом сдержала широкую улыбку. Её друг, конечно, не был лентяем-бездельником, который просиживал на парах время впустую, вовсе нет. Он мог сосредоточенно что-то изучать, узнавать что-то новое, да и вообще был трудолюбивым человеком. Но при этом Полине сложно было назвать Лома настоящим любителем учёбы. Очевидно, её отец сделал такие выводы исходя из того, что он изучал иностранный язык. - Да, Лом хороший парень. Да и вообще, с ребятами в группе мне повезло. Гораздо лучше, чем в школе - задумчиво ответила Полина, сев на стул. Она вспомнила то время, когда она, да и некоторые другие дети подвергались издевательствам и насмешкам со стороны трёх одноклассников-грубиянов. В памяти всплыли эти дни, когда маленькая Полина испытывала страх и обиду каждый день и не желала идти в школу. А ведь всё это происходило почти десять лет тому назад! Много воды утекло с тех пор. Коллектив поменялся. И времена тоже. Лом, возвращаясь домой, тоже думал о своей подруге и её отце. Из её рассказов и того, что он увидел в тот вечер, парень понял, что Врунгель старший и младшая очень дружны. Лома поразило то, как девушка спокойно разговаривала с отцом, делилась секретами и своими мыслями. Спокойно водила домой друзей. Хотя Христофор Бонифатьевич не производил впечатление "мягкого" человека. В ту минуту, шагая по тёмным шумным улицам Ленинграда, Лом ощутил то, что он действительно рад за Полину. Её мать умерла, но у неё был замечательный папа, с которым она, судя по всему, в замечательных и близких отношениях. Иной начал бы завидовать. Но Лом так никогда не делал. Он лишь по-настоящему радовался, что хоть у кого-то отношения с отцом были прекрасными. *** С того дня парень и девушка начали регулярно собираться дома у последней, дабы изучать английский язык. Лом был толковым учеником - дело шло хорошо, пусть и не быстро. Постепенно. Всё-таки парень был с языками на "вы". И именно Лом первый узнал о том, что Христофор Бонифатьевич преподаёт в их училище, так как Полина не спешила рассказывать одногруппникам об этом. - So, Lom. How is your studing go? Do you have successes?** - спросил Христофор Бонифатьевич, хитро улыбаясь. Лом на несколько секунд опешил, но затем, поглядев на свою подругу, неуверенно ответил: - I... can say nothing... ой, something*** - Неплохо для начала. Но дело надо продолжать, а вы говорите, что английский уже зимой закончится? - поинтересовался Христофор Бонифатьевич, перемешивая сахар в стакане чая ложечкой. В тот вечер, когда Полина и Лом завершили занятие, Врунгель старший позвал их на чай. Лом, делая глоток крепкого напитка, оглядывал кухню, или камбуз, как называли хозяева - чистенькое, уютное помещение. На подоконнике стояла пара комнатных растений, часы с маленьким маятником в форме якоря, а холодильник увешан бумажками с надписями. - Да, всё так, Христофор Бонифатьевич - ответил Лом. - А жаль. Если бы я мог повлиять на моих коллег в деканате и переделать программу, продлил бы его - ответил Врунгель. Полина широко раскрыла глаза и подняла брови. - Простите... на ваших коллег в деканате? - удивлённо переспросил Лом. Полина осторожно положила чашку на стол. - Видишь ли, мой папа преподаёт в нашем училище. Навигацию. Но я никому ещё об этом не успела рассказать - сказала она. Лом от изумления даже рот приоткрыл. Парень и представить себе не мог, что известный капитан, о котором он когда-то слышал, работает в высшем учебном заведении. А его дочь учится там же. - Да, с этого года так. Я решил, если можно так выразиться, временно сменить климат. Буду у вас преподавать со второго курса - улыбнулся мужчина, поглядев на детей. - Понял - кивнул Лом. Полина вздохнула. - Да, я никому не сообщала, хоть и понимала, что это рано или поздно вскроется. Я этого не стесняюсь, не стыжусь, ни в коем случае. Просто... не все спокойно на это отреагируют, ещё чего доброго, начнут думать, что раз я твоя дочь, то ты делаешь мне поблажки на экзаменах. Но я надеюсь, что всё будет хорошо. Верю в это - на последней фразе Полина улыбнулась. Девушка старалась никогда не унывать, оставаться позитивной. Вот и сейчас всякое напряжение, которое могло быть в комнате, мгновенно исчезло. Первую сессию, как и вторую, Лом и Полина прошли вместе. На экзамене по английскому шпаргалки Врунгель младшей выручили парня, из-за чего он сердечно благодарил свою подругу. Ко многим зачётам он готовился не заранее, а за несколько дней. Впрочем, это никого не удивляло, ведь студентов, поступающих иначе, можно было пересчитать по пальцам. Полина даже несмотря на дисциплинированность, тоже грешила периодической прокрастинацией. Но всё же сессию сдала хорошо. Лом кое-где помог девушке с историей. Это, пожалуй, была самая большая тайна, которая имелась у Полины от отца. Зная, как негативно он относился к списыванию и шпаргалкам, девушка держала всё в секрете. И ей было не привыкать, ведь она практиковала такое ещё со школьной скамьи, причём настолько умело, что ни разу не попалась. Если бы Христофор Бонифатьевич узнал, сколько его дочь списала контрольных или помогала другим с подсказками, ему бы это очень не понравилось. Но всё складывалось иначе и все были довольны. Так, первый курс закончился. Полина завершила его, уже будучи совершеннолетней. Ей просто не верилось - теперь она взрослая! По возрасту она уже не ребёнок, а полноценный человек. Христофор Бонифатьевич даже не смог удержаться от слёз, ведь его дочка стала такой большой, такой взрослой. Восемнадцать лет человеку. Не верилось... Не было ничего удивительного в том, что Полина Врунгель отправилась на учёбу в начале второго курса с новыми силами и с ещё большим интересом. Всю их группу уведомили, что в конце учебного года, уже после сессии, которая пройдёт в мае, у них начнётся практика. Какая именно, не пояснили, однако, Полина сразу смекнула, что отец её точно должен об этом знать. Поэтому решила на досуге поинтересоваться у него. Всё произошло именно так, как и предполагала Полина. В первый же день, когда её отец провёл занятие, многие одногруппники были озадачены. Самые внимательные, вроде старосты, заметили сходство Полины и их нового преподавателя по навигации. Однако большинство обратили внимание на фамилию и отчество девушки. Совпадения быть не могло. Неудивительно, что Полину вскоре засыпали вопросами: - Христофор Бонифатьевич твой отец? - Твой отец преподает у нас? И давно? - А он будет валить на контрольных? А на зачётах? Девушке в какой-то момент захотелось заткнуть уши и исчезнуть, ведь ей очень не нравилось то, какое внимание на неё стали обращать. Но к счастью уже через какое-то время все успокоились и переключили внимание на учёбу, на новые дисциплины и так далее. Более того, всем, в том числе Лому и Полине нравилось то, как вёл занятия Христофор Бонифатьевич Врунгель. Девушке не понаслышке знала то, как много опыта имелось у её папы, поэтому на его занятиях она ощущала себя как дома. Всем нравилось то, как преподавал Врунгель старший - интересно, с огоньком. Не так, как многие его коллеги. Правда, дисциплина его была не из простых, у некоторых ребят возникали сложности, однако, все справлялись. Однако многих ребят в группе интересовал вопрос, касаемый Христофора Бонифатьевича и его дочери Полины, которая обучалась у него. Какие у них взаимоотношения? Как они общаются в не учебное время? Об этом знал только Лом, который начал много общаться с их семьёй. Но вот однажды, в пасмурный осенний день 1977 года с Полиной Врунгель случилась одна весьма неприятная ситуация, которая пролила свет на взаимоотношениях отца и дочери. Более того, благодаря ей Лом ещё больше сблизился с Полиной, пусть обоим было совершенно не весело. В то утро Полина, собираясь на пары, чувствовала себя не очень хорошо. У неё почему-то пропал аппетит почти полностью, а живот болел. Причём то сильнее, то слабее. Нетипичное состояние дочки заметил Христофор Бонифатьевич, который сидел за столом и завтракал. - Полиночка, что с тобой? Ты какая-то бледная - спросил он заботливо. Девушка оторвала взгляд от тарелки. - Не знаю, пап. Что-то живот побаливает, есть не хочется - ответила она. Врунгель старший чуть нахмурился и протянул руку вперёд, приложив её ко лбу дочери. - Температуры, кажется, нет - сказал он. - Может, руки не домыла перед едой и теперь чувствую себя плохо? Это пройдёт - пожала плечами Полина. - Возможно. Ты уверена, что пойдёшь на занятия сегодня? - спросил Христофор Бонифатьевич. Дочка слабо улыбнулась. - Что же мне из-за небольшого недомогания дома торчать? Схожу, ничего страшного. А то сегодня по судовождению работа будет, не хочу пропускать - ответила Полина. - Как знаешь - ответил Врунгель и легонько поцеловал дочку в лоб. Вскоре они вдвоём, как и всегда, отправились в училище. Но состояние Полины не улучшилось ни через полчаса, ни через два часа. На второй паре по расписанию стоял семинар по навигации. И вот придя на него девушка почувствовала себя действительно плохо, хоть и пыталась это скрыть. Изо всех сил пыталась она сосредоточиться на конспектах, на занятии, но всё четно. Так, во время второй пары, уже под конец, Христофор Бонифатьевич увидел, что одна из девушек подняла руку. Она сидела за одной партой с его дочерью. - Христофор Бонифатьевич, тут человеку плохо - громко сказала студентка. Полина, сидевшая рядом с ней, держалась руками за живот и сидела в полусогнутом состоянии. Чувствуя уже нестерпимую боль, она не могла больше делать вид, что всё хорошо. Врунгель старший нахмурился и быстрым шагом направился к парте. Все остальные ребята начали переглядываться и шептаться. Лом, сидевший на другом ряду, едва не вскочил с места. - Полина, что с тобой? - обеспокоенно спросил Христофор Бонифатьевич, подойдя к дочери. При ближайшем рассмотрении он заметил, что её била мелкая дрожь. Полина подняла голову и поглядела на отца. - Я... мне очень больно. Не могу больше терпеть - ответила она. Голос её колебался, хоть она и пыталась держаться. Врунгель старший почувствовал, что начал серьёзно волноваться за дочку. Сердце его заколотилось, он сглотнул. Но вовремя взял себя в руки. - Тебя нужно срочно в медпункт - не успел он договорить, как Лом, словно ошпаренный вскочил с места. - Я отведу, Христофор Бонифатьевич, не беспокойтесь! Врунгель до этого хотел поспрашивать Лома, так как тот ещё не успел заработать оценку на занятии, но состояние дорогой дочери волновало его гораздо сильнее. - Хорошо, Лом. Скоро пара закончится, я подойду к вам - кивнул Врунгель, стараясь скрыть сильное волнение. Полина попыталась встать, но у неё это плохо получалось. Она вся дрожала, настолько сильную боль в животе она испытывала. Христофор Бонифатьевич и Лом помогли ей подняться, а затем парень, придерживая девушку за плечи, отправился с ней в медпункт, который находился на первом этаже. - Полин, что с тобой? Давно так себя чувствуешь? - спрашивал обеспокоенный Лом, идя по пустым коридорам училища. Он неотрывно глядел на свою подругу, с которой они уже год крепко дружили, и понимал, как сильно забеспокоился за неё. Что с ней? Как такое произошло? - С утра... живот болит сильно, особенно справа. Ещё аппетита нет никакого - ответила она не сразу. Силы стремительно покидали её, но девушка крепилась, держалась, как только могла. От боли ей хотелось уже на стены лезть. - Чёрт, что же ты сразу не сказала? В таком состоянии идти в училище не стоит - покачал головой Лом, придерживая спутницу. - Не знаю... мне казалось, что всё пройдёт - ответила девушка, а затем простонала от боли. - Тише, тише. Всё хорошо, всё будет хорошо. Мы почти пришли - заботливо сказал Лом, начав идти быстрее. Оба чувствовали себя тревожно, обстановка накалялась с каждой минутой. И что ещё - обоим было страшно. Полина боялась того, что могло с ней происходить, а Лом испугался за неё. Очень сильно. К счастью медсестра оказалась на месте. Суровая и строгая женщина очень удивилась, когда посреди пары к ней заявились два студента - высоченный парень, который чудом не задел дверной косяк и бледная, дрожащая девушка. Лом кратко описал ситуацию и попросил медсестру осмотреть девушку. Когда Полина улеглась на кушетку, женщина сказала: - Вы, молодой человек, можете быть свободны. Спасибо, что довели пострадавшую. - Но я хочу остаться с ней. Человеку и так страшно, ей нужна поддержка! - запротестовал Лом. Медсестра фыркнула. - Поддержка! Зачем было в таком состоянии в училище приходить? - разражённо воскликнула она, оголив живот Полины. - Пусть останется... пожалуйста - слабо сказала Полина, закрыв глаза. Медсестра начала осматривать девушку, спрашивать где болит. Полина пересказала ей всё то, что говорила Лому и папе. Парень всё это время сидел рядом на стуле, держа свою подругу за руку. Не отходил от неё и всем своим видом показывал, что рядом. Волнение в его сердце с каждой минутой усиливалось, он так беспокоился за Полину, будто она была его родной сестрой. Спустя некоторое время медсестра вынесла вердикт: - Это скорее всего аппендицит, необходимо вызывать скорую. Без операции не обойтись. Внутри Полины всё похолодело. Её здоровье всегда было крепким, проблем у неё никогда не происходило. А тут аппендицит. Не смертельно, конечно. Но всё равно страшно. - Операция? - воскликнула она, широко раскрыв глаза. Лом крепче сжал её руку, чувствуя, что бледнеет. Женщина уже набирала номер на стареньком телефоне. - Милочка, тут без вариантов. Врачи скажут точно, но все подозрения на это. Лом и Полина переглянулись. В глазах девушки читались страх и волнение, состояние граничило с паникой. Лом, перебарывая сильную тревогу, сказал одними губами: - Я рядом. Уже скоро к кабинету прибежал взволнованный Христофор Бонифатьевич. Медсестра рассказала ему всё, как есть. Услышанное заставило Врунгеля заволноваться ещё сильнее, ведь его дочь оказалась в такой неприятной ситуации. Лом наотрез отказывался уходить от девушки, которая тоже не отпускала его руку. Она молча ждала своей участи. Скорая приехала быстро. Диагноз аппендицит подтвердился, его срочно нужно было вырезать. Полина противиться не стала, ведь это было важно, хоть она и очень боялась. Если бы не поддержка Лома и отца, она бы с ума сошла от страха и боли. Поэтому уже скоро девушку везли на скорой в больницу. Лишь тогда Лому пришлось расстаться со своей подругой, он не смог поехать с ними. Врунгель старший находился рядом с дочерью и поддерживал её. Он очень волновался. И неудивительно: восемнадцать лет назад он точно также сопровождал свою жену на скорой, у которой на неделю раньше начались схватки. И она не выжила... Теперь его дочери требовалась операция, и Христофор Бонифатьевич держался как мог. Глубоко дыша, он гнал прочь мрачные мысли и старался поддержать Полину. Страдала в первую очередь она. И Врунгель повторял вслух: - Всё обязательно будет хорошо, доченька. Обязательно, всё наладится. Мы справимся... И Полина справилась. Операция по удалению аппендицита прошла успешно, без осложнений. И теперь она была в безопасности. Очнувшись в палате, девушка не сразу вспомнила, что произошло. Но глядя на белые стены и потолок, на осеннее солнце, светившее в окно свозь полупрозрачные занавески, девушка вскоре вспомнила всё, что произошло. Страх в глазах папы, волнение Лома. И боль. Область живота всё ещё болела, но уже не так сильно. Слабыми руками Полина откинула одеяло и приподняла ночнушку. Справа на животе красовался большой шрам. Теперь он навсегда. Девушка тяжело вздохнула. "Ничего страшного. Шрам - это не страшно. Самое худшее позади и теперь я в безопасности. Так что всё в порядке" - подумала Полина и почувствовала, что ей легче. Всё позади. Всё хорошо. В тот же день её навестили отец и лучший друг. Христофор Бонифатьевич был безмерно рад, нет, счастлив, что с его дочерью всё в порядке, что всё прошло благополучно. Когда он зашёл в палату, то не помнил ничего кроме объятий с Полиной. Её руки были слабыми, но это пустяки. Врунгель старший долго не мог отстраниться от девушки. Для него не было никого и ничего дороже дочери. И теперь, когда её здоровью ничего не угрожало, Христофор Бонифатьевич смог вздохнуть спокойно. - Доченька... как я рад, что всё хорошо - негромко говорил он, глядя на Полину. Капитан улыбался. Искренне. А Лом, стоявший позади него, буквально светился от счастья. - Как ты себя чувствуешь, Полина? - спросил парень, который смог наконец-то обнять свою подругу. Он старался делать это аккуратно, деликатно, чтобы не причинить девушке боль своими "железными" объятиями. - Уже лучше. Шрам немного болит, но так всё хорошо. Вы-то как? - ответила Полина. Врунгель старший поведал девушке, что когда её повезли на операцию, он долго не мог прийти в себя, настолько переживал. Решил выйти на улицу, дабы подышать свежим воздухом и встретил возле больницы Лома, который ушёл с пар. Так они вдвоём и ждали несколько часов, волнуясь за Полину. В иной раз Христофор Бонифатьевич отчитал бы своего ученика за то, что он прогуливал учёбу, но ситуация была критическая. За это время Врунгель и Лом даже сблизились, ведя долгие разговоры, дабы отвлечься. И лишь когда обоим сообщили, что с Полиной всё хорошо, они смогли разойтись по домам, а на следующий день пришли навестить её. - Меня пускать долго не хотели, я ведь не родственник. Чудо какое-то, что это всё-таки случилось - говорил Лом, почесав затылок. Его светлые волосы растрепались, кажется в тот день он забыл причесаться. - Я рада, очень рада вас видеть. Спасибо вам за поддержку, она для меня бесценна - с улыбкой на лице сказала Полина Врунгель. Она была безмерно рада видеть родного отца и близкого друга. А также от её внимания не ускользнуло то, что они стали лучше общаться между собой, и это также радовало. - Хорошо, что такое произошло здесь, в городе. А не на судне в открытом море на корабле... - хмыкнула девушка. Её спутники были вынуждены с ней согласиться. Вот тогда ситуация могла быть безвыходной. Лом ликовал, что всё закончилось, что его подруга в порядке. Он поймал себя на мысли, что впервые так сильно за кого-то переживает. Никогда прежде в его жизни не было таких близких людей, за которых Лом начал бы бояться и почти что молиться. Но теперь всё было иначе. Говорят, что если судьба человека тебе небезразлична, если он дорог тебе, то ты будешь делить с ним и боль, и радость. Переживать и поддерживать. И вот Лом испытал это на себе. Он глядел на Полину Врунгель своими светлыми, добрыми глазами и радовался тому, что здоровье девушки пошло на поправку. А глядя на то, как радовался её отец, парень улыбнулся ещё шире. Видеть улыбки и радость в глазах ему очень нравилось, это приносило Лому некоторое удовольствие. "Окружающим близким хорошо. А значит, и мне хорошо" - подумал Лом и почувствовал прилив спокойствия и умиротворения.