Комариный рай

— Алло... Касл... слушает... — Касл, у нас — труп! — Труп?! — Труп! И что тебе не ясно?! — Но зачем же... сразу труп?! Почему... нельзя было... обойтись без него... Тем более... впереди выходные... — Выходные?! О чем ты сейчас говоришь? У тебя что — горячечный бред, или же ты конкретно не в себе? — Это всего лишь... похмелье... Просто... очередной творческий... вечер закончился... — ...начиткой глав в постели и художественными росписями на груди? — Твой сарказм... абсолютно неуместен... Это нечестно... Я беззащитен... Было много... всего, и я бы даже... отметил превеликий градус... счастья... — Твой или её? — ...даже если и её... это ничего не меняет... А ты что... ревнуешь? — Ха! Даже — дабл ха! Слишком много чести — ревновать к типу с задранной выше Эвереста планкой самомнения! Ну, так что — ты едешь или нет? — ...окей... Дай мне пять... Нет, двадцать пять минут, и можешь... заезжать. — Хорошо! Из последних сил Касл подпихнул телефон под подушку: на писателя навалился страшнейший упадок сил, плюс люто мучала жажда. Ну кто бы мог подумать, что среди его фанаток встречаются леди, умеющие пить и даже перепивать маститых знатоков хмельного ремесла. И каким же нужно было обладать раздутым до предела самомнением (как самокритично потом признался себе Касл), чтоб в субтильной крошке с роскошными каштановыми волосами, пухлыми выразительными губками и аккуратными стрелочками бровей не распознать настоящего монстра в застольях и любви. ...сначала он привычно расписался на упругом девичьем бюсте, не придавая внешности значения, но первая же небанальная и загадочная фраза из её уст лишила его самообладания, словно вышибла из-под ног табурет. И, по сути, его изощрённо поманили за собой, и он отмахнулся ото всех, и от Полы — в том числе, и потянулся за загадочной, неведомой девой, словно пойманный в лассо бык. И по дороге, после страстных обжиманий внутри салона, дух состязательности ими конкретно завладел, и когда пара добралась до барной стойки, примерное окончание вечера уже забрезжило. Внутри заведения их встретила блескучая феерия неона, дикий ор беснующейся пятничной толпы, мощные переливы джаза и прокуренная насквозь атмосфера. Где рады были новым посетителям, и бармен с готовностью отозвался на жаркое пожелание состязаться в питие, артистично выставляя перед ними стопки и булькая бурбоном в каждую из них. И, уже спустя совсем немного времени, их окружало неимоверное количество зевак, и каждый уничтоженный шот сопровождался задорным женским смехом и бодрящими воплями окружающих... Девушка оказалась прелестницей, но то, как лихо она опрокидывал в себя спиртное, и как громко ударяла ободком стопки о пластик стойки, обрамляло её невинный кукольный образ в некий бойцовский ореол. И, хотя бы поэтому, немалый многолетний опыт ловеласа неуклонно "нашептывал" господину Каслу, что, как бы сию минуту ни развивались события, финал ожидается един. Потому-то Касл и верил, что знает себя, знает свою меру, и надеялся, что его случайная подруга сдастся первой, но когда, проспиртованное под самую маковку, его тело устало сползло с табурета, девушка все еще зациклено хихикала, налегая грудью на стойку и тиская в ладошке очередной шот. А затем, каким-то чудом, они переместились в какой-то номер, и эта страстная наездница завалила его на спину, чтобы острыми, как пика, коленками истыкать ему бока. И, на хмельной волне, это было долго, неистово и одновременно — здорово, когда они, не помнящие себя, сосались и облизывались взахлёб, а интенсивность фрикций существенно превышала скорость света. А далее оба провалились в глубокий сон, крепко сцементированный оргазмом и алкоголем, но, ещё раз с утра, девушка явила-таки свою прыть, игриво ублажив его страстным оральным поцелуем. Затем они обменялись телефонами, и весь такой заряженный эмоциями, но опустошённый физически, он завалился в лофт, где едва осилил душ, и замертво рухнул в постель. А затем был этот неурочный разговор с Беккетт... Туба с аспирином в выдвижном ящике у изголовья оказалась почему-то совсем без таблеток, и проклинающий собственную непредусмотрительность Касл пробрался в столовую, чтобы рьяно накинуться на воду. И пил жадно, взахлёб, словно верблюд: аппетита не было от слова совсем, а от одной мысли про кофе к горлу подкатывал едковатый ком, и становилось дурно. Между делом, Касл то и дело поглядывал на часы, чтобы не прозевать прибытие напарницы, но когда от Беккетт пришло приказное по сути сообщение: "Мы с Эспо в адресе. Бери такси и приезжай!", Каслу осталось лишь перекреститься. Неизвестно, будет ли от него хоть какой-то прок, но он уже заявил о своём участии, и от обещания не откажется ни за что... Такси привезло его к бывшим гравийным разработкам, чей владелец обанкротился много лет назад, но почему-то более никто не удосужился заявить на участок свои права. По дороге Касл узрел в подстаканнике водителя запечатанную пивную банку и, после непродолжительного торга, обменял её на хрустящую купюру, однако смягчающий эффект от пива продлился совсем недолго. Вдобавок, как назло, усилилась мигрень, и по просьбе страдальца водитель иногда разгонялся чуточку быстрее, в то время как Рик высовывал голову в окно, блаженно жмурясь от холодящего ветерка, набегающего в лицо. Так продолжалось ни минуту, и ни две, и Касл уже даже потерял было отсчёт движению, но едва они прибыли на место, как внезапно всё закончилось... За доставку Касл щедро расплатился, и когда наконец-то распахнулась заедавшая дверца, Рик с немалым облегчением выставил в проём подзатекшие ноги. Под благожелательный комментарий таксиста выбрался наружу, пытаясь хоть как-то сориентироваться: его слегка раскачивало, словно носило по волнам, и перед глазами плясали навязчивые мушки, физически от которых было не отмахнуться... Машина Беккетт стояла у заросшего кустарником откоса, и Каслу ничего не оставалось, как проследовать в нужном направлении. Он морщился от вцепившейся в горло жажды и навязчивых приступов мигрени, но общественное положение и данное копам слово обязывали соответствовать. Правда, непреклонные авторские обязательства никак не гармонировали с его текущим внешним видом, и Касл в итоге застыл перед Беккетт с помятым лицом и оловянным взглядом. Волосы на голове стояли торчком, воротник рубашки был глубоко расстегнут, и слева над ключицей, у основания шеи, сочно рдел крупный, чёткий засос. — А что это, Касл, у тебя за пятнышко? — как бы невзначай заметила Беккетт, уклончиво пряча взгляд. — Неужели бубонная чума? Это внезапное и жуткое предположение так шокировало Касла, что Рик аж вспотел, судорожно хватаясь за ключицу. — Где?! — Хах! Саечка за испуг! — саркастично ухмыльнулась детектив, легонько прищелкнув пальцами. — Просто хотела проверить твою реакцию. — Лишь проверить?! Очень смешно... — невообразимо скривился он, от досады и отвращения к самому себе. — Да, сегодня я не ангел и всего лишь рассчитываю на снисхождение. — Снисхождение?! О чем ты сейчас говоришь? Мы копы, и мы должны быть готовы всегда! — Это ты коп, а я лишь мимо проезжал... — Но не проехал же... — Я же не на столько сейчас богат... чтобы проехать намного дальше... потому что... И где же наш... возмутитель спокойствия? — Да там! — и её затянутый в латекс указательный палец уткнулся в заросли на окраине близлежащего болотца. — Просто мальчишки играли в скаутов и наткнулись на труп. Кажется, ты тоже когда-то был скаутом, или же мне это просто показалось? — Не показалось, — буркнул Касл, с превеликим трудом сглатывая липкую слюну. — И я всё ещё готов блеснуть удалью... — Не перехваливай себя, Касл, это может повлиять на восприятие действительности. Вот тогда-то ты рискуешь не узнать сам себя. "Она что — прикалывается?" — где-то глубоко в его извилинах просквозила обидчивая мысль, и Касл подозрительно скосил глаза на Беккетт: выглядела детектив абсолютно серьёзно. Перебрасываясь фразами с Эспозито, лишь изредка шлепала себя по лицу, размазывая по щекам и лбу навязчивых москитов. "Да им здесь настоящий рай!" — и стоявший с приоткрытым ртом Касл вдруг разразился громким надсадным кашлем: целая стайка алчных кровососов зарулила внутрь, и теперь Каслу пришлось отплевываться, брезгливо и с отвращением. — ...гадость какая, — не выдержал Рик, стирая с губ прилипчивые останки насекомых. — Ни за что не поверю, что их кто-то может употреблять в пищу. Кейт задумчиво сощурила глаз. — Этих — нет, а мутантов из канализации — очень даже может быть! Там ведь не только крокодилы водятся... Правда, Касл?! — И какой бы ты хотела услышать ответ?! Наверное, что-то в унисон своему видению?! Но мы же смотрим на мир по-разному, и хотя бы поэтому — не разрушай своей логикой мои гипотезы! — Касл с усилием помассировал разрывающиеся от боли виски. — Они ведь только на первый взгляд кажутся не к месту... — ...сдаётся, что и на второй, пожалуй, тоже... Отмахиваясь от мириад голодных тварей, троица начала спускаться по склону, к маячившим невдалеке фирменным курткам экспертов. Под ногами сразу же противно зачавкало, и Рик почувствовал, как в ботинки устремилась прохладная болотная вода. Сильно воняло тиной и застоялой гнилью, мошкара тучами окружала бредущих сквозь осоку путников. "Интересно — и что сейчас ощущает Беккетт? — соскользнув с податливой кочки, Рик нелепо взмахнул руками, с трудом, но удержав вертикальное расположение тела. — Как же она там на высоких шпильках тыкается по трясине? Ахахах!" Млея от своих фонтанирующих мыслей, Рик даже ухмыльнулся в предвкушении: он уже рисовал себе картины, как приходит на помощь Беккетт, спасая её из трясины, но когда они выбрались на пышную моховую лужайку, наигранную весёлость Касла будто бы плёткой отшибли — Кейт вышагивала по болоту вовсе не на шпильках. Не в ботинках был и Эспозито: оказывается он, как и все его сослуживцы, предусмотрительно облачился в резиновые сапоги, а Беккетт уверенно щеголяла по топям в защитного цвета непромокаемых "баффинах" на высокой шнуровке. — Вот это подстава.... — и писательская губа обиженно отвисла и затряслась. — Почему нельзя было прямо сказать? — ... что, Касл? — обернувшаяся на невнятное бормотание и надсадный кашель напарника, Кейт одним взмахом поправила сбившуюся на лоб чёлку. — Ты ещё не передумал?! — Н.. нет... Только маршрут какой-то... не совсем скаутский... — Ну, ты же не думал, в самом деле, что всё будет легко и прозаично? И если ты конкретно, физически не в силах, то ребята отыщут тебе местечко посуше, и именно оттуда ты сможешь задвигать свои теории! Его лицо непередаваемо, жутко исказилось. — Я, кажется, понял... Сдаётся, что ты... просто злишься на меня... Её красноречиво-недовольный взгляд блеснул ярче молнии, но Кейт тут же повернулась боком. — На тебя?! Не льсти себе, Касл! Слишком много чести! Но если ты хочешь увидеть, как и на ком я вымещаю свою злость, то добро пожаловать в спортзал! — Это необязательно, — небрежно отмахнулся Касл, ругнувшись про себя на чуть не застрявший меж кочек ботинок. — Спортивные упражнения, даже в ореоле ярости и злости, не перестают быть специфичной формой творчества, а ты знаешь, как я к нему отношусь: без воодушевления — никуда. — Так и скажи, что лень! — Беккетт первая дошагала до группы коллег. — Лейни, что у нас? Присевшая на корточки фигурка Пэриш слегка развернулась на звук голоса, и изящная, в фиолетовом нитриле ручка, что копошилась в боковом кармане блейзера покойного, на мгновение замерла. — Пятна крови исключительно под телом, и её на удивление немного. На первый взгляд, жертве проткнули сердце чем-то острым и тонким. Может быть, спицей или нечто вроде. Короче, вскрытие покажет. — А это не могла быть шпажка для барбекю? — взопревший всем телом, злобно искусанный насекомыми Касл осторожно крался вокруг небольшой лужицы, коварно просочившейся сквозь мох. — Если это не разборки престарелых скаутов, на самом деле. — А мне нравится твоя версия! — доброжелательно улыбнулась Лейни, лениво отмахиваясь от мошкары. — По крайней мере, фантазия твоя не увязла в этих топях. Чего нельзя сказать о конечностях. — Будь бы немного холоднее, они уже были бы не мои... Ауч! — очередная пышная кочка, на которую взгромоздился было Касл, вдруг осела под его весом, и Рик во мгновение ока, до середины голеней, очутился в воде. И тут же над болотом поплыл сочный витиеватый мат: брюзжа во весь голос, Касл ожесточённо жестикулировал, и, несмотря на некую трагичность ситуации, копы все, как один, не удержались от улыбок. Ну, разве что кроме доктора Пэриш. — Кажется, с ним несправедливо и жестоко обошлись, — и Лейни укоризненно глянула на подругу. — Даже близко не смахивает на воспитательные меры. На выпад эксперта Кейт лишь недовольно покривила губки и прикрыла зевок рукой. — А никто и не говорил, что будет легко. Может быть, он уже хочет мне пожаловаться? А как же преодоление? Как же трудности?! Касл?! С неописуемой трагичностью на лице, Рик всё ещё торчал посреди лужи. Хмель из него мгновенно улетучился, Касл продолжал чертыхаться, выделывая руками необъяснимые, бессистемные пассы, и бесцельно подтягивал за брючины свои некогда щегольские джинсы, ныне превратившиеся в грязную тряпку. Затем ещё раз обречённо взмахнул руками и, загребая ногами воду, побрёл к коллегам. — Этот комариный рай достанет кого угодно, — тяжко вздохнул он, выбираясь на моховую подложку с распростёртым ничком телом, где под ногами уже ощущался твёрдый грунт. — И у меня нет против него никакого оружия... Даже маскирующей накидки нет. Никто за меня, случайно, заступиться не хочет? Ответом было всеобщее молчание и пренебрежительное кхеканье Беккетт, но перед автором услужливо расступились, и Эспозито даже подставил Каслу своё плечо, чтобы тот выплеснул из ботинок воду. И вышло это настолько комично и неуклюже, что лица копов совсем уже поразгладились. И ребята загадочно, между собой, переглянулись. — Ну... что у нас?! — с усилием ворочая подраспухшим языком, Касл осознанно перешёл от нытья к делу, а на руках его узнаваемо скрипнули перчатки. При этом Рик пожирал взглядом Пэриш, а на напарницу демонстративно старался не смотреть. — Что-то удалось установить? Лэйни поманила писателя к себе, и Рик присел рядом с Лэйни, бок о бок. Тем временем, пока двое незнакомых Каслу служивых оставались поодаль, Эспозито и Беккетт зашли с противоположной стороны тела, однако Касл уже не отслеживал изменение диспозиции коллег: сосредоточенно покусывая губы, он внимательно наблюдал за каждым, малейшим движением Пэриш. — Посмотри на внутренней стороне правого запястья, — и тонкий пальчик эксперта коснулся сгиба локтя пострадавшего. — Может быть, тебе это знакомо? Нам — пока что точно нет! Рик с готовностью протянул руки к трупу: несчастная жертва уткнулась лицом в мох, а её руки были раскинуты в стороны. — Ладно, парень, не злись: сейчас мы тебя осмотрим! — как бы себе под нос пробормотал Касл, но все, кому было нужно, его прекрасно расслышали. — Раз мы со тобою одного пола, то вполне можешь мне довериться. И не обращай, пожалуйста, внимания на ту суровую даму, что застыла напротив — она с самого утра без чашки кофе! — Не буду говорить, кто там и без чего с утра, но я здесь ради улик и справедливости, — холодно и надменно прокомментировала Кейт, переступив с ноги на ногу, а из рук на груди образовался непреклонный крест. — Не так, как некоторые... — Я не "некоторый", а особенный! — в интонации Касла явно, в отместку, послышалась издёвка. — Потому что настоящим скаутам, с приличной авторской биографией, нет смысла доказывать очевидное. Кто бы и что бы вокруг ни говорил. Беккетт недовольно поджала губы, а её изящные, выразительные ресницы сомкнулись в две напряжённые, остроконечные щелочки. — Хватит пустой болтовни, Касл! По существу что-нибудь есть? — Есть, но ты, похоже, из вредности этого не замечаешь. Вот! — и Касл закончил рассматривать небольшую замысловатую татуировку на безжизненном запястье. — Это как раз и есть опознавательный знак одного из старейших скаутских сообществ. С ним связано немало запутанных и — прямо скажем так — криминальных историй, и, несмотря на стойкий сарказм и неверие в меня детектива Беккетт, я теперь гораздо ближе к разгадке тайны преступления, чем кто бы то ни было. Не желая развивать ненужную чужим ушам тему, Кейт характерно подкатила глаза. — Меньше пафоса, Касл. Местная фауна этого не оценит. — Зато может оценить некто другой, — Рик закончил осмотр и выпрямился во весь рост, перчатки снова скрипнули, скрываясь в кармане. — Как и любой маститый скаут, я очень прилежный. И терпеливый. — Долго придётся ждать, Касл, — Кейт пренебрежительно сморщила носик. — Ты же не думаешь, что здесь только один ты такой умный? — Не будем мериться сама знаешь чем, и я вернусь, когда созреет твоя версия, детектив Беккетт. И даже не прощаясь, и уже не разбирая дороги, Рик решительно развернулся и, прямо сквозь заросли и моховые просветы, зашагал к насыпи. * * * ...комар выписывал замысловатые круги, явно собираясь напасть, и в мощную, современную оптику он выглядел просто громадным: тонкое тело и бурая, чешуйчатая голова, изящный, щетинистый хоботок и две пары крыльев, что махали в полёте одновременно со скоростью около 1000 взмахов в секунду, создавая характерный «комариный писк». Жадно влекомое сладкой, тёплой кровью жертвы, насекомое плавно спикировало вниз, прямо на живую эластичную твердь, и касание оказалось настолько лёгким, мимолетным, что жертва ничего не почувствовала — помахивая хвостом, она по-прежнему шествовала в нужном направлении. И ничто не сбивало ход её мыслей, и безжалостный, острый хоботок, исследовав буквально каждый микрометр упругой кожи, наконец-то впился в уязвимое местечко. Прошло буквально несколько мгновений, прежде чем прозрачно-серое щетинистое брюшко налилось красным и тягучим, а затем отяжелевший и сытый кровосос воспарил словно нехотя над зелёным травянистым покровом и неспешно поплыл к месту будущей кладки... — Вот же нечисть: комары — тогда, комары — сейчас! — на экране всплыли финальные титры, и Касл небрежно щелкнул пультом. С тех пор, как в их спальне обновился домашний кинотеатр, стало намного комфортнее и проще проводить вот такие вот тихие домашние вечера. Когда никто не тревожит и не звонит, и когда можно просто помолчать у телевизора, вдвоём, любуясь видами живой природы и мечтая о насущном. Потом вдруг резко сменить род занятий, а затем, отдыхая, мечтать опять и опять... — Что?! — задремавшая было под его боком Кейт осторожно шевельнулась. — Что-то не так?! Вместо ответа он нашёл её губы. — Просто фильм закончился, и мне не хотелось тебя будить. Кстати, снято очень живо, профессионально и в мельчайших подробностях. Мне всегда удивляло то количество терпения, которое требуется, чтобы выловить все эти неявные моменты из дикой, первобытной жизни флоры и фауны. — На то она... и дикая, — и её аккуратный ротик изобразил довольную, млеющую улыбку. — Но... с некоторых пор... дикость вошла и в нашу жизнь тоже... я бы сказала, прочно и необратимо. — Ты предполагаешь или уверена? — А доказательства разве требуются? — Смотря что считать доказательствами. — Тогда это не обязательно должны быть доказательства. Просто нечто животное... Неистребимое... Неукротимое... Ты ведь сможешь мне в этом помочь? И он мечтательно, понимающе ухмыльнулся. — Всего лишь помочь?! Да, конечно же... Всегда...