Успокоительное

Би Хан вошел в свою обширную спальню, за ним медленно закрываясь массивная дверь. Взгляд его был неуклонно сфокусирован, а лицо Би Хан вошел в свою обширную спальню, за ним медленно закрываясь массивная дверь. Взгляд его был неуловимым и холодным, словно его душа отразилась в ледяных глазах. Среди каменных стен замка, в царстве зла и предательства, ему предстояло обдумать свою судьбу и разлуку с Куай Лянем и Томасом. Шан Цзун, зловещий и хитрый, сделал свой ход, объединившись с кланом Лин Куэй. Но в этом союзе Би Хан усмотрел нечто большее, чем просто объединение сил для достижения общей цели. Он видел измены, предательство и путь, который может привести к гибели клана Лин Куэй, но так же может привести его к невообразимому величию. Невольно мысли Би Хана скользнули к Шан Цзуну, к его вечной язвительной фальшивой улыбке и ямочках на щеках. Сощуренные глаза, едва заметные морщинки в его углах глаз и веснушки на щеках делали его похожим на коварного лиса или змея. Би Хан не мог избавиться от мысли, что Шан Цзун скрывает от него что-то, намеренно не рассказывает ему какую-то информацию. Это выводило его из себя и заставляло молча хмуриться. Нет, конечно он не собирался выклянчивать информацию у Шан Цзуна как какой-то песик. Если Шан Цзун захочет, он сам расскажет. Ну, или Би Хан мог бы просто немного напоить его чтобы развязать ему язык... Но он оставил это на крайний случай. Внутри темной комнаты, наполненной сырым запахом влажных каменных стен и светом от свечей, Би Хан пришел в себя, опустившись на один из стульев. Он закрыл глаза, погружаясь в мир своих раздумий. Воспоминания о прошлом тесно сплелись с видениями будущего, создавая в уме вихрь эмоций. Слова Куай Ляна и Томаса звучали как отголоски военных тревог, предостерегая о недоверии к союзу. Би Хан осознавал, что сомнения в его душе несут тяжелый груз ответственности. Он был камнем, брошенным в воду, создавая волны раздумий, которые мешали понять истину. С тяжелым вздохом, словно освобождаясь от груза, Би Хан начал медленно снимать броню. Каждый слой одежды падал на пол, создавая неряшливую кучу, пока он не остался в одном нижнем белье. Тело Би Хана было покрыто множеством шрамов и синяками после нелегкой недавней битвы с братом. Его брови нахмурились когда он встал, кряхтя, и подошел к зеркалу, рассматривая старые и новые раны на сильном торсе. Би Хан поднял руку, развязывая нить, что удерживала его волосы в пучке и позволяя темным прядям рассыпаться по плечам и обвиснуть вдоль лица. Он снял с себя стальную маску, отложил ее на небольшой старый столик. Теперь его уставшее хмурое лицо было открыто зеркалу и любому, кто решил бы войти в эту спальню. Под карими глазами залегли тени, напоминающие о его вечной ответственности на плечах, о тяжелой ноше, что иногда доводила его до истощения морального и физического. На его носогубной складке был маленький, едва заметный шрам, а щеки и острые скулы были покрыты пятнами от постакне. Спальня, которую ему выделил Шан Цзун отличалась от его покоев в Лин Куэй, но он не собирался жаловаться до тех пор, пока условия не доставляли ему неудобств. Комната была достаточно просторной чтобы такому мужчине, как Би Хан было легко развернуться, в углу комнаты стояла двухспальная кровать, застеленная обычными хлопковыми простынями. Подушка, однако, была лишь одна. В другом углу комнаты стоял стол и стул, рядом был расположен шкаф, заставленный множеством книг Шан Цзуна, что он оставил здесь из-за недостатка места в собственных покоях. У двери стояла вешалка и недалеко от нее шкаф, на который Би Хан не обращал внимания. Ему было достаточно стула для того, чтобы сложить там одежду на ночь и затем одеться ради приличия утром. Би Хан лег на широкую кровать, сложив руки на животе. В его разуме вспыхнули размышления, словно мельчайшие искры, зажигающие факел в темном лабиринте его мыслей. Эти размышления наполнили его сознание, вызывая смешанный коктейль эмоций – злость, сверкающую из-за того, что его братья не последовали за ним, и пустоту, вырастающую из утраты, которую они представляли. Однако, в глубине души, он чувствовал искреннюю уверенность в том, что поступил правильно. Лин Куэй должен был выйти из тени, идея эта пронзала его мысли, как свет луны сквозь тучи. Его клан, несомненно, заслуживал величия, признания и благодарности, и Би Хан знал, что сделал важный шаг в этом направлении. Все же, несмотря на свою уверенность, лицо воина на мгновение смутилось, а брови нахмурились, выражая раздражение. Он перевернулся на бок, молвя что-то еле слышное под нос. Протянув руку под подушку, Би Хан извлек оттуда нашивку Куай Ляна, драгоценный символ связи с братьями. Сердце его сокращалось от воспоминаний о времени, когда они были вместе. С трудом подавив отвратительное чувство пустоты в груди, он снова прикрыв глаза, сместили себя в уютное углубление подушки, позволяя своим пальцам остаться в объятиях нашивки. Даже если братья порой казались раздражающими и надоедливыми, Би Хан, с тоской вспоминая их смех и разделяемые мгновения, был слишком связан с ними. Трудно было не представлять, каким было бы, если бы они остались на его стороне, не бросив его в такой решающий момент. Раздавленный тяжестью утраты, он снова сжал нашивку, как будто это единственная связь с тем миром, где братья были рядом. Постепенно вглубь подушки, он уткнул лицо, пытаясь уйти от мучительных мыслей. Би Хан не заметил, как его тело погружалось в тревожный сон, и в то же время, его дыхание, словно дуновение ледяного ветра, понизило температуру в комнате на несколько градусов. Сознание скользнуло в подсознательный лабиринт, где прошлое и будущее переплетались в хаотическом танце, оставляя за собой лишь следы таинственных снов. Под покровом ночи, когда тени танцевали вокруг, Би Хан погружался в мистические глубины снов, где реальность теряла свои контуры, а время превращалось в бескрайний поток воображаемых мгновений. Беспредельная тьма окружала его во сне, не давая понять, сколько времени он провел в этом неясном состоянии. Внезапно, как невидимый будильник в его внутреннем мире, его глаза раскрылись, пронзив сонный мрак, словно сами они были проводниками между реальностью и таинственным миром снов. Звуки стали ворваться в его сознание – скрип открывающейся двери, едва слышный шорох простыней, создавали нежный переплет между былью и грёзами, между прошлым и тем, что могло бы быть будущим. Би Хан, едва начавшись возвращаться к бодрствованию, внезапно почувствовал на себе нечто тяжелое и горячее, ложащееся сверху. Он издал раздраженный стон, щуря глаза, стремясь преодолеть сонную дремоту и разглядеть контуры незнакомца, который вторгся в его темное пространство. Лицо незнакомца скрывалось в тени, создавая чувство загадочности и волнения, словно загадка, которую предстоит разгадать. Би Хан поморщился, когда шелковистые кончики волос пощекотали его лицо, словно дыхание ночного ветра. Он ощутил мускулистые плечи, как символ силы, над своим телом. В этот момент, его сознание переплеталось с эмоциями – от раздражения до любопытства перед тем, что развертывалось вокруг. Таинственный момент создавал атмосферу, полную непознанного и неизведанного. Ночь, будто волшебная пелена, скрывала лица и тайны. Би Хан, оказавшись в центре этого вихря, шагал по грани между темными глубинами снов и реальностью, только что вторгшейся в его существование. Когда Би Хан, наконец, сфокусировал свое зрение, смутные черты лица Шан Цзуна вырисовались перед ним, словно контуры загадочного произведения искусства, раскрывающего свои тайны постепенно. "Что..?" пролетело из пересохших губ Би Хана, пытаясь подняться, но неуловимые ладони Шан Цзуна впились в его плечи, сжимая и царапая, словно когти живого оружия, и прижимая к постели. Из уст Шан Цзуна вырвалось сдавленное шипение, словно рык змеи в тени, когда он наклонился к лицу Би Хана, высовывая раздвоенный змеиный язык и облизывая его щеку. Лицо Би Хана вспыхнуло от смущения и возмущения, он ударил колдуна в плечо, но тот оставался неподвижным, словно высеченный из камня. Дыхание Би Хана сбилось, а глаза широко открылись. Он присмотрелся внимательнее к лицу Шан Цзуна, вжимая голову в подушку и с отвращением вытирая слюну со щеки. На лице Шан Цзуна мерцали едва заметные полупрозрачные чешуйки, создававшие мистический рисунок на его острых скулах и шее. Скорее всего, их было еще больше, но Би Хан замер на месте, уставившись на лицо колдуна шокированным взглядом. Они смотрели друг на друга несколько секунд, прежде чем лицо Шан Цзуна сморщилось, словно он тужился. Мгновение напряженного молчания оборвалось, когда лицо Шан Цзуна исказилось, словно он тужился под тяжестью своего собственного существа. Би Хан непонимающе нахмурился, его взгляд опустился, и челюсть чуть не отпала, когда он, наконец, осознал, что Шан Цзун полностью обнажен. Его брови поднялись выше на лоб, когда он рассматривал худощавое телосложение мужчины, сидящего на его бедрах, покрытого таинственными чешуйками и странно тужащегося. В следующий момент на бедра Би Хана упало что-то тяжелое, круглое и скользкое. Он медленно опустил взгляд, замерев в изумлении. Яйцо?! Какого черта?! Он едва сдержал крик отвращения и рвоту, хотя его лицо исказилось, стараясь передать всю гамму его шока. Шелковая длинная рубашка Шан Цзуна расстегнулась и скользнула вниз, раскрывая золотой шелк на грубых простынях, словно завесу, скрывающую тайны этого невероятного мира. Би Хан был на грани того, чтобы просто блевануть, когда не сдержался и посмотрел между ног колдуна, обнаружив там вагину. Значит, Шан Цзун не мужчина? Или он мужчина? Что вообще происходит? Вопросы кружились в его уме, создавая путаницу в непонимании того, что происходит в этой странной сцене, где реальность и абсурд слились в необъяснимый момент. Шан Цзун снова зашипел, его низ живота был надутым и выпирал довольно сильно. Он снова натужился, впиваясь ногтями в плечи Би Хана и пытаясь вытолкнуть еще одно яйцо. Спустя несколько неудачных попыток он немного сместился, вставая на колени над бедрами Би Хана и убирая яйцо с его промежности. Шан Цзун жалобно посмотрел на Гроссмейстера, скуля и извиваясь, чешуя шуршала на его груди, плечах и бедрах при каждом движении. Утроба Шан Цзуна зудела и жгла от натяжения из-за яиц внутри. Он двинул бедрами и еще одно круглое яйцо, покрытое слизью и сукровицей упало на бедра Би Хана. Би Хан же в это время просто лежал с открытым ртом и бледным лицом, позволяя Шан Цзуну откладывать на него яйца. Он пытался понять, какие его решения привели к этому моменту. Соглашаясь на союз с великим колдуном Би Хан надеялся на то, что обретет заслуженное величие, а не будет блядским змеиным гнездом. Он опомнился и немного оживился, когда Шан Цзун упал на постель рядом с ним, тяжело дыша и хрипя. Би Хан опустил взгляд между ног, с резким вдохом смотря на кучу белых мягких яиц, покрытых слизью и лежащих между его ног. Его нижнее белье теперь было мокрым и скользким из-за...выделений Шан Цзуна? "Ты объяснишь мне что это черт возьми было?" Хрипло и тихо спросил Би Хан, поворачивая голову к Шан Цзуну и слегка приподнимаясь на кровати чтобы отползти от яиц. Он обратил внимание на то, как обнаженное тело Шан Цзуна судорожно подергивалось и было покрыто потом. "Эй?" Би Хан позвал, протягивая руку и прикасаясь кончиками своих холодных пальцев к чешуйкам на плече чародея. Внезапно он мелко задрожал и издал судорожный стон-хныканье, жмуря глаза. Би Хан неловко отвел взгляд в сторону на пару секунд и резко убрал руку от плеча Шан Цзуна, а затем снова посмотрел на яйца посередине кровати. Он протянул руку, прикасаясь к мягкой скорлупе. Шан цзун громко зашипел на него, открывая глаза и хватая за запястье. Он оскалил зубы, показывая Би Хану пару острых белоснежных клыков, с которых уже капал яд. Би Хан раздраженно вырвал руку из хватки Шан Цзуна и вскочил с постели, но аккуратно, чтобы не уронить яйца. "Какого черта вообще происходит?! Ты приходишь ко мне в спальню и откладываешь на меня яйца как чертова змея, а потом шипишь и угрожаешь мне?! Шан Цзун, объяснись!" Би Хан крикнул, всплескивая руками и затем упирая их в бока. Шан Цзун перевел взгляд на Би Хана, теперь немного пристыженный и злой одновременно. "Позже." Он коротко сказал, ложась на бок и собирая все яйца в одну кучу. Шан Цзун обернул их одеялом и обнял их, устраиваясь поудобнее и не стесняясь своей наготы. "Я все объясню тебе позже, Би Хан. Обещаю. Но сейчас..." Шан Цзун замолчал на мгновение, делая глубокий вдох и собираясь с мыслями. "...ты мне нужен. Пожалуйста, подари мне одну ночь, а затем я позволю тебе делать все, что ты считаешь нужным." Тихо и размеренно сказал Шан Цзун, ложась на единственную подушку на этой кровати и смотря на Би Хана почти умоляюще. С тяжелым вздохом Гроссмейстер потер лицо и рычаще застонал в ладони. Спустя несколько минут колебаний и расхаживаний взад-вперед по комнате в размышлениях, Би Хан остановился и подошел к кровати с противоположной от Шан Цзуна стороны. Он лег с другой стороны от некоего самодельного гнезда лицом к колдуну и хмуро посмотрел. Би Хан забрал у яиц часть одеяла, не смотря на рычание и шипение Шан Цзуна и укрылся им. Шан Цзун недовольно посмотрел на него и взялся за другой конец одеяла, перетягивая его на себя и забирая у Би Хана. Би Хан поднял бровь и подполз ближе к гнезду с яйцами, забирая у колдуна часть одеяла и наполовину укрываясь. Однако, Шан Цзуну было недостаточно половины одеяла. Тихо кряхтя и шипя он перелез через гнездо и оттеснил Би Хана назад чтобы снова обнять свое потомство. Би Хан был совершенно поражен этим, но почему-то не недоволен. Он укрыл их с Шан Цзуном одеялом и лег на бок, немного нерешительно перекидывая руку через его талию, поглаживая чешуйки раскрытой ладонью. Шан Цзун довольно заворковал, чувствуя прикосновение на чувствительной чешуе и прижимаясь спиной к груди Би Хана. Обычно в моменты яйцекладки и после он чувствовал себя слишком уязвимым и слабым для того чтобы подпускать к себе кого-то, но сейчас он чувствовал себя непривычно защищенным и спокойным рядом с Би Ханом, находясь в его объятиях. Би Хан удивленно хмыкнул в ответ на воркование и шуршание чешуи, но не стал ничего говорить или спрашивать. Он был слишком вымотанным и был уверен в том, что Шан Цзун не хотел в лишний раз все усложнять. Они смогут обговорить все и разобраться в этом потом, а сейчас им лучше поспать. Хотя, в глубине души, Би Хан надеялся, что все это был глупый кошмар. Но в кошмарах нельзя уснуть в обнимку со смертоносным колдуном и его потомством в виде змеиных яиц...