Неправильная истинность

      Мои ноги несли меня по мокрому песку, я бежал, преодолевая боль в груди и привкус крови на языке.       Смотрел вперед и во время бега видел только его, моего Ника.       Его белоснежные волосы разметались в разные стороны, а запах мёда и молока донёсся до моего носа, заставляя улыбаться.       В какой-то момент он упал.       Лицом упал прямо в песок и не двигался. Я догнал его и стал помогать подняться. В голове мелькнула мысль: «Какой же он неуклюжий, но в своем роде любимый».       Когда я повернул его лицо, я удивился.       Это было лицо Тима.       Я резко открыл глаза и увидел его. Тима, который задирал мою футболку.       Мы смотрели друг на друга мгновение, но когда он, красный до кончиков пальцев, стал отползать от меня, незнакомый запах донёсся до меня, заставив вздрогнуть. Такого запаха я никогда раньше не ощущал, он был невероятно притягателен. Я стал жадно вдыхать его, сам не понимая почему.       — Тим… — вырвалось у меня.       Сразу после этого, не в силах сдерживаться, я обнял Тимофея и прижал к себе.       — Тим, ты пахнешь. Лисёнок мой. Как же ты вкусно пахнешь, — шептал я восторгаясь происходящим. — Знаешь чем?       В ответ мне отрицательно ответили.       — Клубничным вареньем. Именно вареньем, таким домашним. И ещё подорожником, — сказал я и стал целовать Тима. — Я так рад, так рад. Не знаю почему.       От происходящего я чуть не расплакался.       Он стал ёрзать на диване и пытался меня оттолкнуть, я понимал, что смущаю его, но был слишком рад.       — У тебя скоро течка, ты пил подавители? — спросил я и Тим положительно ответил. — Странно, я раньше не чувствовал запаха.              Я резко перестал обнимать его и посмотрел ему в глаза. В них отражалась паника, и он стал задыхаться, одновременно с этим в груди всё сжалось. Голова пульсировала, и я пытался сохранить хоть долю сдержанности.       — Чёрт, голова будто в тумане. Тим? — сказал я и увидел, как он отключился и повис у меня на руках, будто кукла.       Я поднял его и дошёл до его комнаты. Положив Тима на кровать, засмотрелся на его спящее лицо. Руки сами потянулись к его рыжим волосам, встав на колени, я вновь вдохнул его запах и тут меня осенило. Будто я смотрел фильм, перед глазами стоял улыбающийся Тим, но взрослее и он держал меня за руку, тянув вперёд.       Огненный и жизнерадостный, вот каким я его видел.       Тим всё это время был моим истинным. А я будто баран не видел очевидного и удивлялся, почему меня так к нему тянуло. Его запах оказался слаще всех, вкуснее и притягательнее, а зелёные глаза завораживали до глубины души.       Но с другой стороны, кто я такой, чтобы принуждать ребёнка находится рядом со мной. Даже если он мой истинный, Тим остаётся для меня сыном. Но как бы я хотел поговорить с ним про это, но сейчас не время. Не сейчас.       Судьба та ещё злая штука.       Я смотрел на него, и слёзы сами лились из моих глаз. На шее будто появился удушающий захват, и я побоялся, что Тим меня возненавидит. Такой малыш, как он, наверняка не знает, что мы связаны сильнее, чем кажется на первый взгляд.       Продолжая погружаться в раздумья, я положил свою голову ему на бедро и сам не понял, как заснул.       Я пришел в себя от того, что почувствовал, как Тим на меня смотрит. Подняв голову, я встретил его взгляд.       — Тим, прости меня. И ты в порядке? — спросил я, стараясь сдержать свои эмоции, но это мне не удалось.       — Нормально, вроде как, — пробормотал он и отвернулся от меня.       Мне это не понравилось, и я захотел, чтобы он обратил на меня внимание.       — Ты меня простишь? — взяв его за руку, спросил я.       Увидев, что он не хочет отвечать мне, я стал целовать его ладонь, а потом уже и расцеловал каждый его палец по порядку.       — Лисёнок, — отчаянно шептал я, пока он не взглянул на меня. — Мой, ты мой. Понимаешь? — сорвалось с моих губ.       Я пребывал будто в состоянии эйфории от того, что так открыто прикасался к нему.       — Ты можешь уйти? — спросил он, вздрогнув.       Внутренний альфа захотел зарычать, но я понимал, что ему нужно время, чтобы подумать над происходящим, и я не имел права винить его в этом.       В итоге я лишь кивнул, коснулся губами его щеки, после чего вышел из комнаты.

***

      Шум голосов и звуки посуды становились стихийным фоном, неясным и расплывчатым, будто издалека. В моих ушах это звучало словно приглушенное эхо, переходящее в пульсацию, давящую на виски́.       — В итоге я выставил его из дома и заставил заплатить за вчерашнюю еду и шмотки, — услышал я параллельно голос напротив. — Ну разве я не молодчик? М?       Рука на моем плече заставила меня вздрогнуть.       — Братан! Ты вообще меня слушаешь? Я тебе такое рассказываю, а ты… — сделав недовольное лицо, альфа убрал руку с моего плеча.       — Я… слышал, — устало сказал я и допил свой остывший кофе.       — Ну и что ты слышал? — агрессивно спросили меня.       — Ты обманул своего очередного бывшего и радуешься этому во всю, — проговорил я, зевнув, и потер ладонями слипшиеся глаза.       — О мой бог! Неужели наша депрессивная засоня услышала мои речи? — саркастически подшучивал Георгий.       — Твои жалобные вопли можно услышать даже сквозь весь шум в этом сраном кафе, — ответил я, не отрывая от него взгляда.       — Ладно-ладно, просто ты реально весь поникший сидишь. Я понимаю, твой муж в больнице, а у сына течка, из-за которой ты его избегаешь. Но это же не конец света! Течка пройдет, Никита будет как новенький, и все будет отлично. И вообще, это ты должен мне сочувствовать. Я потерял дырку для ебли! Его вообще-то было сложно найти. На дороге не валяются сыновья крупных директоров, да и еще и симпотные беты. Но он меня конкретно заебал своим нытьем, и вообще он…       Гера — мой друг с университета. Он не только мудак, но и бабник. Сколько несчастных бет пострадало от него и его истеричного характера. Он ещё тот любитель разрывать не готовых к сексу бет своим узлом. Все они бежали от него, когда понимали, что не получат от него ничего, кроме боли и нытья. И вот он решил встретиться, чтобы пожаловаться на то, какой ужасный ещё один бета.       На вопрос почему я до сих пор общаюсь с ним, несмотря на все его «достоинства», я не смог бы ответить. Правда в том, что он слишком часто заставляет меня улыбаться, и я к нему привык. Я к никому так не привязывался, кроме него, ну и Ника, конечно.       И я завидовал ему. Несмотря на его детское поведение и желание пожаловаться, он был довольно жизнерадостным человеком, как раз из числа тех, кто не хочет искать своего истинного, ведь как он однажды сказал мне: «Егор, я понимаю, это классно, все дела, но пойми, омеги — не моё. С ними слишком много проблем, они очень нежные. Если беты от меня бегут на всех парах, то что будет с моим истинным?       И он был прав, абсолютно прав. Хоть он и был младше меня на два года, но многие в его возрасте задумываются о семье. А ему хоть бы хны.       — Ты опять меня не слушаешь! — почесав свою щетину, он в гневе откинул голову назад.       — Извини, задумался, — пытался загладить я разговор и поднял руки вверх.       — Да что уж там, рассказывай теперь ты, что случилось? Ещё хуже стало за последние дни? — снова посмотрел на меня альфа и подпер щеку кулаком.       — Хуже быть не может. Мой сын — Тим, в общем, он… — набрав побольше воздуха, я продолжил. — Он мой истинный, Гер, понимаешь? Истинный, — в ответ на мою искренность у альфы раскрылся рот и округлились глаза.       — Ох блять! — прозвучал возглас по всему помещению.       Все люди обернулись на нас, а работники с осуждением смотрели на нас, как на душевнобольных.       — Тихо ты! Не позорь хоть меня, — сказал я, стукнув по столу, чем вызвал звон посуды, и закрыл лицо рукой. — Да как же так? Я в ахуе просто! Вот это не повезло, братан. А Никита то знает? Ты рассказал ему? — продолжил громко говорить Гера.       — Пока нет. Совсем с дуба рухнул? Ему нужно вначале прийти в себя, я скоро пойду его навестить. А скажу ли я ему потом… не знаю. Стоит ли? — я положил пару купюр на стол и стал собираться.       — Ну и правильно! Зная Никиту, ему еще хуже бы стало, — успокоившись, подытожил альфа и улыбнулся мне.       Я услышал шаги, приближающиеся к нам, и был не удивлен, увидев, кто это.       — Прошу прощения, что перебиваю ваш эмоциональный разговор, но можете ли вы уйти? Посетители жалуются на вас, — произнёс официант, пытаясь выглядеть дружелюбно, но у него это не получилось.       — Да-да, извините нас, мы уже уходим, — сказал я, нахмурившись, и посмотрел на Геру, а затем в сторону выхода.       — М-да! Извините за эту сцену, но это правда был пиздец! Не мог сдержаться, — он встал и, собрав свои вещи, добавил: — Ну тогда чао!       После чего альфа ослепительно улыбнулся официанту, задев его плечом, и пошёл в сторону выхода.       Я устало выдохнул и посмотрел на ошарашенного официанта, пытаясь сдержать свой смех.       — Извините ещё раз, у моего друга довольно упрощённые и эмоциональные речевые обороты. Всего хорошего, — уточнил я напоследок и вышел из кафе.       Как только я отошёл на приличное расстояние от кафе, заметил, что Гера опять ссорится с кем-то возле магазина одежды, и из меня вырвался смех. Мне уже было всё равно, что подумают прохожие.       И тогда я понял лишь одно: больше в это проклятое кафе ни ногой!

***

      — Его состояние нормализировалось, и вы можете забирать его домой, — заключил доктор, листая какие-то бумаги и посмотрел на меня.       — Рад это слышать. Когда мы можем прийти на проверку? — спросил я, стоя возле двери.       — Приходите на следующей неделе и обязательно следите за его состоянием. Все же будет лучше, если он будет ходить на терапию.       — Хорошо, я понял вас. Спасибо. До свидания.       — До свидания, — услышал я перед тем, как вышел из кабинета и направился в палату к Нику.       От вида, как мой Ник лежал на койке, который выглядел ещё бледнее, чем обычно, и смотрел в окно, в моей груди что-то сжалось.       Я подошёл к нему и взял за руку. Он сразу же посмотрел на меня пустым взглядом.       — Привет, — прошептал я.       — Привет, — так же тихо ответили мне.       — Я пришёл, чтобы забрать тебя, — сказал я, уставившись в пол. — Прости меня, Ник, за всё. Прости. Я знаю, что мои слова не стоят ничего, но я всё равно… — я не успел завершить фразу, как меня обняли.       Ник прижался ко мне и начал призывать меня замолчать. Я послушал его.       Так мы и обнимались, пока конечности не затекли, а потом пришлось признать, что пора собираться и возвращаться обратно.

***

      Уже вечером мы вернулись домой.       Я не знаю как, но Ник не почувствовал запах и течку Тима, хотя я намекал ему, что весь дом пропах. Он смотрел на меня оленьими глазами и действительно не понимал, о чем я говорю. Хотя в это время я старался сдержаться, чтобы не ворваться в комнату Тима… Поэтому, бросив вещи на пол, я поднял Ника и отнес его на кухню. Я стал тереться об него своим возбуждением через одежду, и Ник, удивившись, посмотрел на меня.       — Что случилось? — спросил он с дрожащим голосом.       — Просто я соскучился, — солгал я и притянул омегу в страстный поцелуй.       Он не стал сопротивляться, даже наоборот, тянулся ко мне. В ушах звенело, и я мог различать только его стоны в этот момент. Натянув его волосы на кулак, я ещё сильнее прижался к нему. Через несколько минут я закинул его на кухонную тумбу и стянул с него мокрое белье. Втянув в рот его возбуждение, я стал ускоренно ласкать и растягивать его дырочку, чтобы одним движением войти в стонущего подо мной омегу. Он смотрел на меня и улыбался, пока я грубо и резко двигался внутри него, хотя в этот момент, накручивая его белые волосы, я представлял их рыжими.       Какой же я отвратительный.