stages of adoption

И я вхожу в этот зал Я держу ее руку Она теплее моей Никогда не забуду

Черная вуаль мешала видеть что-либо, заставляя идти крайне медленно, чтобы не споткнуться у всех на глазах. Да и не хотелось сейчас видеть кого-то, кто не мог понять, что же чувствует девушка в этот момент. Хотелось запереться в комнате с любимым, который больше не посмотрит на нее с улыбкой, не отчитает за глупость, не взглянет ласково, прижимая к себе. Он больше ничего не сделает, будет только лежать под землей в нескольких футах от поверхности, а черви будут поедать его плоть. Совершенно не хотелось верить в произошедшее, девушка желала лишь о том, чтобы на бледных щеках вновь появился румянец, и кожа перестала быть такой тусклой и холодной. Чтобы грубые от работы ладони обхватили ее лицо, осыпая поцелуями, как раньше… Чтобы Киллиан просто распахнул свои глаза и сказал, что все это было дурной шуткой. Хоть он никогда особо и не любил шутки. Короткий ежик волос на голове выглядело непривычно, ведь обычно челка частенько спадала ему на глаза, мешая обзору. Она любила зарыться тонкими пальчиками в его пряди, неизбежно путая их и вызывая тем самым фырканье от мужа. Они ведь так мало были вместе, почему судьба распорядилась именно так? Почему именно ее мужчина должен был пройти через все эти муки, чтобы в итоге оказаться в деревянном ящике? Время шло и вскоре заиграет реквием, с которым мертвец отправится в свой последний путь, а провожать его придется той, что всем сердцем его любила. Девушке, что до последнего надеялась узнать, что диагноз был всего лишь ошибкой непутевых врачей, а жить ее любимому еще очень долго. Вот только снимки и бесконечные анализы показывали обратное. Человек сгорел за какие-то последние шесть месяцев, оставляя после себя огромную зияющую дыру. Ее локтя кто-то осторожно коснулся, выводя из раздумий и грез о восставшем мужчине. Это был ее лучший друг детства Рэйтан. Разница у них была всего пару лет, но Рэй всегда защищал ее от нападок хулиганов и пакостников в школе, словно был ее старшим братом, который несет за нее ответственность, даже если, по сути, сам еще был ребенком на тот момент. Всегда незримо был рядом и присматривал за малышкой Амалой. Брюнет всегда был таким. Как только у той неурядица в личной жизни, учебе или работе, приходил и неизменно был рядом, спасая от проблем и неприятностей. Даже когда она рассталась со своим первым парнем, в слезах она побежала к нему, а не к подругам, которых она не видела смысла заводить, ведь у нее есть ее Рэй. Тот тогда отпаивал ее чаем с шоколадками, молча подавая салфетки и поглаживая по голове, когда того требовал момент. Многие считали, что они должны были встречаться, но не девушка. Мужчина был ей лучшим другом, терять которого она не хотела из-за каких-то устоявшихся шаблонов о том, что парень и девушка не могут дружить. Они же смогли. Почему тогда остальные не могут в это поверить и перестать лезть со своими глупыми намеками? Вот и сейчас друг был рядом, помогая и поддерживая, беря на себя самые неприятные организационные вопросы, такие, как выбор памятника или гроба. Девушка просто не могла заставить себя поверить в происходящее, как не пыталась смириться. Она отчаянно пыталась убежать от реальности, цепляясь за последние крохи общих воспоминаний. Спала в обнимку с его рубашкой, жадно вдыхая ее запах. Старалась избегать всего, что пахло хлоркой и лекарствами, коими пропитался ее любимый человек за время лечения. Выветрить этот запах ничем не получалось, что бы она не делала. Ни духи, ни ароматизаторы не могли перебить запах смерти, что следовала по пятам за Киллианом. Однажды она забрала бы их обоих, но девушка не думала, что до ее часа придется ждать дольше, чем до ухода ее супруга. Нет, конечно, она не была той наивной простушкой, что мечтала умереть в один день, держась за руки. Но и смерти в тридцать два года она тоже не могла ожидать. Еще недавно серые глаза сияли, отражая в себе свет яркого солнца, дарили ей чувство нужности и важности, а теперь они плотно закрыты. Даже ресницы не вздрогнут еще хоть раз, оповещая о скором пробуждении. Как бы она не умоляла того встать и сказать ей хотя бы одно слово, мертвец не мог выполнить ее просьбу. Фотографии мужчины лежали возле ее постели, дабы она могла перед сном взглянуть на них, представляя, что тот просто ушел на работу и вот уже скоро вернется, сгребая ее в свои медвежьи объятия. Перед ней стоит женщина, что высказывает свое соболезнование, но она не может разобрать ни одного слова, как бы не силилась принять участие в разговоре. Рейтан все видит и понимает, отвечает за нее, говоря, что девушка слишком притомилась и ей нужно побыть одной некоторое время. Теплые руки никуда не исчезают, держат за талию, аккуратно подталкивая к помещению, где никто не увидит и не услышит их разговора. Понимает без лишних слов, что это не то время, когда Амала станет любезничать, будет благодарна или просто решит поддержать беседу. Многие приходящие хотели показать свою добродетель, а не искреннее сожаление об утрате молодой девушки. Ее семья была достаточно влиятельна, и все хотели подобраться к ним поближе. А похороны оказались отличным предлогом, чтобы запудрить голову наследнице Басу и выслужиться перед ее родителями. Если бы только они знали, что брак с Киллианом не был одобрен ее родными, он казался им не ровней для такой, как их дочь. Теперь же они почти не скрывали своей радости, что их кровь больше не будет связана с простым служащим из полиции. Даже на свадьбу они предпочли не приходить, ограничиваясь коротким смс-сообщением и переводом подарочных денег. Да и похороны были оплачены отложенными девушкой деньгами, они и пальцем не пошевелили, чтобы как-то облегчить ее горе. Они ведь копили на отпуск, который долго планировали, собирались вместе поехать на море, нежиться под ласковыми лучами солнца и вдыхать аромат соленой воды. Обязательно бы сделали много фото, чтобы после пересматривать и смеяться над забавными ситуациями. Теперь уже ей не надо никакого путешествия, никакого солнца и никаких новых снимков. Они только бередят рану, что будет болеть еще очень долго. В маленьком помещеньице девушка начинает чувствовать, как задыхается, слезы оседают комом в горле, а платье будто давит своей плотной тканью на ее грудь, мешая дышать. Она хватается руками за стоящий здесь столик, впиваясь в него ноготками и портя идеальное лаковое покрытие. Это не помогает, поэтому Амала хватается на складки швов по бокам верхней части одеяния, пытается как-то оттянуть от себя его, разорвать, лишь бы только кислород вновь поступал в легкие. Ничего не помогает, она не может успокоиться, открывает рот часто, как рыба, что выкинули на сушу. Рэйтан молчит, гладит по спине, дает время успокоиться, не просить сделать это сиюминутно, знает, нужно выплакаться, чтобы стало хоть на толику легче. Когда лицо подруги начинает бледнеть, понимает, что та просто паникует, поэтому и выглядит странно, делая судорожные вздохи. Заставляет вместе с ним считать до десяти, с каждым счетом делать глубокий вдох, пока руки не перестают сжимать столешницу и с легкой дрожью не опускаются вниз. - Его больше нет, Рэйтан… – сломленный голос звучит очень тихо, но все же различим. – Он оставил меня, бросил… Слезы все же находят выход, стекая по уже довольно опухшему от постоянных истерик лицу, губы дрожат, а глаза лихорадочно бегают по стенам, будто бы Басу ищет выход, чтобы сбежать от происходящего. Она уже собирается сделать попытку побега, когда видит в противоположной от входа сюда стороне дверь, за которой, возможно, кроется ее спасение, а быть может, и погибель, учитывая, сколько таблеток теперь она принимает, чтобы ее плач прекращался хоть на какое-то время. Все внутри у нее сжимается в очередной раз, когда ей преграждают дорогу, обращая внимание на себя. Тянущая боль в груди становится все сильнее, а желание вонзить себе нож в сердце все больше. Если бы только она могла остаться одна, без лишних глаз, без удушающей сейчас заботы лучшего друга. Почему-то никто не хочет оставить ее в покое, не позволяет побыть наедине хоть пару часов. Даже бывшая коллега Киллиана Лима навещает ее регулярно, оказывая поддержку и помогая ей даже в банальном принятии душа. В конце концов, она же не маленькая и не беспомощная, она и сама справится, пусть и отвратно, но это хотя бы будет ее выбор. - Он тебя не бросал, он с тобой здесь и сейчас. – указывает пальцем на ее грудную клетку, обозначая место, где находится сердце. – И пока ты жива, он всегда будет рядом. Не разочаровывай его, Амала. Она ждала, конечно, что ей будут говорить такие банальные вещи, но не думала, что это скажет ее друг. Если бы он только понимал, насколько ей сейчас плевать на подобное, как сильно она хочет врезать ему. Только сил больше не осталось, и ей приходится выйти в церемониальный зал, где уже все готово, а из колонок начинает играть ненавистная мелодия, от которой в пору на стену лезть. Вот бы можно было оставить любимого рядом с собой, приходить к нему и лежать, трепетно обнимая хрупкое худое тело, измученное болезнью. И абсолютно плевать, что окружающие посчитают ее сумасшедшей, пусть хоть в дурдом сдадут, может под их лекарствами ее иллюзия станет ярче и больше похожа на правду. Те таблетки, что она пьет сейчас приближают ее к мечтам, но ненадолго, поэтому она уже начинает засматриваться на лекарства своего покойного, зная, что некоторые из них оказывают наркотический эффект и могли бы помочь забыться на время. Кто-то вытирает скупые слезы краем платочка, кто-то театрально навзрыд ревет, привлекая к себе сочувствующие взгляды, а у нее ничего больше не осталось в душе. Даже кровь, казалось, замедлила свой бег по венам, а сердце отказывается продолжать свой стук. Либо вокруг было просто слишком шумно, чтобы девушка могла услышать себя. В последние дни ее внутреннее «я» постоянно кто-то затыкает, обрывая фразы, мысли действия на полуслове, движении. Ей не хватает уединения, шанса самой себя выслушать и понять. Все будто пытаются не позволить ей сделать свои выводы из произошедшего, не дать уйти следом за мужем. А что, если он зовет ее? Приходит каждую ночь и так беспомощно тянет руку, что потеряла свою силу и подвижность, так как болезнь вытянула из него все возможное и даже немножечко больше. И лучший друг, что следует тенью за девушкой кажется таким неправильным, через чур заботливым, через чур…живым? Отбросив подобные мысли, Амала подходит к гробу, осторожно наклоняясь и целуя мужчину в лоб, проводит нежно рукой по щеке, убирает с его плеч видимые только ей пылинки, поправляет черный галстук. Все, лишь бы задержаться рядом подольше, запомнить родное лицо, отпечатать в памяти. Обручальное кольцо мужа выпадает из выреза ее платья на груди, задевая его нос и поблескивая от света искусственных ламп. Басу решила оставить этот символ их брака себе, как напоминание их вечной любви. Ладошкой прикрывает украшение, прячет обратно, не позволяя никому увидеть ее маленький секрет. Многие посчитали бы это неприемлемым, неправильным. А точнее ее семья, ведь в Индии положено, чтобы жена шла в огонь вместе с покойным мужем, оставаясь с ним и после кончины, а оставленное кольцо будет для старших, как клеймо на ее жизни. И, может быть, она бы и хотела уйти с любимым, но редкие сейчас вспышки вины перед знакомыми и ее другом детства не позволяли так поступить с ними. Конечно, чаще всего большую часть времени она продумывала, что бы могла сделать, чтобы приблизиться к своей цели, но…Видимо, этого и старались не допустить окружающие, пихая свои ухаживания ей под нос, насильно заставляли жить, двигаться. Временами ей хотелось закричать от боли и усталости, что занимали ее маленькое тельце. Но она держала марку и лицо, показывая, что она достаточно сильная, чтобы пережить эту утрату. Даже если на деле все было не так, никто не должен знать, потому что тогда она точно не сможет избавиться от этих невозможных кретинов, что не понимают, какие девушка испытывает чувства, как она переживает, что их души уже никогда не смогут найти друг друга. С Киллианом умерла не часть Амалы. Умерла она вся, но, словно, по инерции продолжала выполнять перечень привычных для нее действий. Пища потеряла свой вкус, запахи перестали быть столь же яркими, а цвета потеряли свой окрас. Все стало серым и тоскливым. В ее жизни буквально поселился ливень, что окропляет все ее некогда любимые воспоминания. Рэйтан тянет ее в сторону, намекая, что стоит пропустить к деревянному коробу следующих скорбящих, а девушка будто и не здесь. Ноги идут, а взгляд прикован к лику мужа. Работники похоронного бюро постарались на славу, Лайтвуд выглядит, как живой, губы больше не синие, как когда она нашла его. Радует только то, что тот умер во сне и скорее всего даже не понял, что произошло. Жаль только, что она все понимала. Жутко испугала тогда соседей и пришедшего к ней в гости Вайша. Когда каталку с трупом увозили, она до последнего цеплялась за ледяную руку, моля всех богов, чтобы те помогли ей справиться с этим горем или отправили следом за ним. Но ее никто не услышал там наверху, оставил, проверял на прочность и стойкость. И она проходила это испытание, иногда опираясь о руки Лимы и Рэя. А они были до ужаса горячие, не такие, как у любимого, что у нее украли. Вся процессия проходит, как в тумане, вынуждая очнуться уже когда гроб опущен, а ее рука берет горстку земли и кидает на крышку гроба. Тот слишком быстро оказывается под грудой сырой земли, а работники кладбища даже не скрывают, что рады закончить на сегодня, потирают руки и уходят, болтая о том, чем заняться в очередной вечер на земле среди живых. Несправедливо, считает Амала, но молча уходит. Глаза и щеки печет, соль ее боли высушила и заставила потрескаться и покраснеть нежную кожу. Уже даже умываться не помогает, да и крема давно не спасают. А впрочем, ради кого теперь ей выглядеть привлекательно? Рэйтан, и так, ее любит и не бросит подругу, Берг же мало что волнует во внешнем виде, она отдает предпочтение мозгам и интеллекту. Проверить девушку сейчас на него рыжая не смогла бы, ведь та почти все время молчит. Дома же мужчина заботливо помогает ей переодеться, плевала она сейчас на все косые взгляды, этот человек знает ее всю жизнь и видел в разных состояниях. Вряд ли тому есть дело до ее нижнего белья, совсем не сексуального, кстати. Чашка с горячим травяным чаем так и остывает на тумбе, а вдова смотрит в стену, забыв, что нужно иногда моргать. Капилляры в ее глазах полопались, придавая максимально болезненный вид, а губы покрылись сухой корочкой после постоянных покусываний до крови и недостатка воды в организме. И не замечает она, с какой нежностью и болью во взгляде на нее взирает брюнет. Как сам он разбивается на тысячу осколков, понимая, что не может помочь своей лучшей подруге. Как любовь к той, что никогда не заметит его, как мужчину, отравляет уже достаточно потрепанное уставшее сердце. Сначала она встречалась с другими, списывая все нежности на братскую нежность. Потом вышла замуж и планировала дальнейшее пополнение в семье. А теперь и вовсе вот-вот сгинет у него на руках, упившись опиатами. Он боится потерять ее так сильно, что позволяет себя мучить, вытирать ноги о него, посылать нахер, когда совсем невмоготу. И все прощает, стирает из памяти, желая однажды вновь увидеть нежную и яркую улыбку на лице любимой. Про ее смех он и мечтать не смеет, ставя себе пока выполнимые цели. Когда же ту одолевают кошмары, стискивает кулаки до хруста, хочет разбить что-то, надраться хорошенько, ведь к себе Амала не подпускает в такие моменты. Прячется, забиваясь в угол кровати, дрожит вся и зовет Киллиана. Вот только он уже не придет и все это знают. Может было бы лучше, если бы он, как многие, расстался бы с девушкой, ничего не сказал бы о диагнозе и просто исчез бы из ее жизни. Но, видимо, его желание умирать не в одиночестве было слишком сильно, либо он надеялся, что все же выкарабкается, а потом было уже слишком поздно. Одно было ясно он причинил слишком сильную боль своей жене, буквально растоптал ее своим бездействием в некотором роде. За это Рэйтан ненавидел его, хоть так было и нельзя, но он ничего не мог с собой поделать. Подруга уснула, и мужчина устроился в кресле неподалеку от ее постели, прекрасно понимая, что эта ночь скорее всего не будет отличаться от предыдущих. Он снова будет вымученно слушать ее крики, а после тихие всхлипы, что разрезают его сердце на все более мелкие кусочки.