Безразличие

В принципе, всё было в порядке. Разве что на этот раз Хук сразу убрал миску с попкорном с дивана, и они не просыпали закуски на пол, когда Данхаузен полез целоваться. В прошлый раз попкорн был везде, полуоткрывшиеся зерна отваливались от спины Хука, как старая мозаика, да ещё и кожа после возни на диване долго оставалась неприятно-масляной. Во многом, потому что Данхаузен в какой-то момент начал поглощать попкорн прямо с его живота, а когда Хук попытался отпихнуть его, спустился ниже, выключая своим ртом последний предохранитель. В этот момент Хуку стало до такой степени плевать на попкорн, что он даже не помнил, что ещё Данхаузен творил с его накрученным до предела телом. Сейчас Хук не отреагировал бы даже на конец света. С неба могли начать сыпаться огненные кометы — Хук не посмотрел бы в их сторону, пока Данхаузен возился с тесемками его штанов. Единственное, что могло отвлечь его, случилось в ту секунду, когда Данхаузен взял его за член. И Хук бы не обратил внимание даже на это, не будь он уверен, что звонит именно его отец. Отпихнув Данхаузена одной рукой, — с него сталось бы отдрачивать ему, пока он разговаривает — Хук нехотя принял вызов. – Привет, пап. Хук произнес это раньше, чем Тэзз успел поздороваться, чтобы Данхаузен понял, что нужно заткнуться. И, конечно, он тут же замер, сложив руки на коленях, как послушный ученик, и смешно выпучил глаза. – Привет, Тайлер, – радостно произнес Тэзз. Его голос бодро заглушал веселую суету на заднем плане. – Ты сегодня не заедешь к нам? Мама приготовила столько картофельного пюре, что хватит до Рождества, – Тэзз невольно засмеялся и, похоже, кивнул кому-то головой, потому что в динамике послышался легкий шорох. – Крис спрашивает про тебя уже в третий раз — собралась вся семья, не хватает только тебя. Все ужасно соскучились, ты в последнее время совсем не заходишь. – Пап, я сейчас у моего парня, – терпеливо проговорил Хук. Его парень раскачивался из стороны в сторону, как маятник, и делал вид, будто не слышит голос Тэзза из динамика. – Приезжайте вместе! Наконец, познакомимся, – предложил Тэзз. – Мама как раз успеет приготовить что-то особенное, если хочешь. Что там твой парень любит? Могу поджарить ребрышки. Ему нравятся ребрышки? В глубине души Хук был уверен: Данхаузен может есть всё, что не приколочено. – Пап, я же уезжаю в этот понедельник. Ты что, забыл? У меня хаус-шоу и конференция, – проговорил Хук, зачем-то взлохмачивая свою челку свободной рукой. – Мы хотели побыть вдвоем до моего отъезда. Понимаешь? – О, – Тэзз тихо кашлянул. Он расстроился, Хуку не нужно было слышать голос отца, чтобы это понять. – Конечно. Я не подумал, извини. Ты ведь говорил мне, ещё в тренировочном центре, что уедешь уже в понедельник. Тогда передавай привет. – Ага, и ты там всем, – ответил Хук, сбросив звонок, и, наконец, поднял взгляд. Данхаузен продолжал сидеть, выпучив глаза. Для него-то было очевидно, что во время поездки они будут видеться каждый день. Это не обязательно обозначало ночевку в одном номере, но на локальных мероприятиях всегда было весело, и это окупало дерьмовую еду в самолете, паршивые арендованные автомобили и видавшие лучшие дни номера в самых дешевых гостиницах. Оставив телефон на плоском столике рядом с миской попкорна, Хук сдернул с себя толстовку и исподлобья посмотрел на Данхаузена. Таким взглядом, наверное, можно было убить в той вселенной, где проклятия Данхаузена реально работали. На карикатурно нарисованном лице ясно читалась какая-то снисходительная, напоминающая сочувствие эмоция. Хук раздраженно выдохнул. – Ты так и будешь там сидеть? – спросил он раньше, чем Данхаузен успел озвучить свою мысль. К счастью, повторять дважды не пришлось — Данхаузен выпрямился пружиной и резко повалил Хука на спину, просовывая колено между его ног. Хук податливо открыл рот, зарылся рукой в волосы на чужом затылке. Возбуждение не ушло — иной раз Данхаузену и делать ничего не приходилось, чтобы заставить Хука нетерпеливо ерзать — но он чувствовал: что-то не так. Данхаузен тоже это чувствовал, и от этого суетился ещё больше. Сколько бы Тэзз об этом ни заговаривал, Хук ни разу всерьез не задумывался о том, чтобы официально представить Данхаузена. Он понимал, что это становится подозрительным не только для отца, но и для всех членов семьи. Тэзз, наверное, уже волновался, хотя делал вид, будто всё понимает — молодые пацаны слишком увлечены друг другом, чтобы тратить время на родственников. Хук не стал говорить, что Данхаузен старше. Что это Данхаузен. Хук вообще ничего не рассказывал отцу и всегда съезжал с вопросов, когда его старик выводил на эту тему. Раньше у них не было секретов. Наверняка Тэзз считал, что с его отношениями что-то не так, раз уж сын не может поделиться не только с ним, но и с кем-либо из их дружной семьи. Ведь так обычно и бывало? – Погоди, не могу так, – Хук снова толкнул Данхаузена рукой в грудь, заставляя отстраниться, и сел на диване, зарываясь пальцами в волосы. – Отвези меня домой, пожалуйста. Когда в дверь позвонили, Тэзз решил, что это курьер от Амазона. Он, конечно, не ожидал, что на пороге будет понуро топтаться его сын, нервно дергаясь от падающих за шиворот снежинок. Тайлер прямо сказал, что не заглянет сегодня в родительский дом, даже просто пообедать, поэтому не было никаких оснований ждать его. Разве что... конечно, что-то случилось. Тайлер казался поникшим — он даже не смотрел отцу в глаза, будто боялся, что Тэзз прочтет что-то в его взгляде. Привыкший видеть сына улыбчивым и радостным, слышать, как он смеется и шутит, Тэзз невольно опешил, увидев, Хука в таком состоянии. Кто вообще хочет видеть своих детей разбитыми и сломанными? – Тайлер, ты приехал, – проговорил Тэзз растерянно. Его рука застыла в воздухе, как будто что-то мешало ему ласково тронуть сына за плечо. – Почему? Вы что, поругались? Это из-за моего дурацкого звонка? – Нет, всё нормально, это не из-за тебя... Он просто... машину паркует, – пробормотал Хук, рассматривая дверной косяк и зачем-то постукивая по нему ладонью. Что-то было не так, подумал Тэзз. В последний раз Тайлер с таким видом разглядывал дверь, когда пришла его учительница по математике и грозно объявила, что его тест «случайным образом» теряется уже в третий раз. Тэзз не успел поинтересоваться, что всё-таки случилось, почему Тайлер и его бойфренд вдруг передумали и решили приехать — рядом вдруг что-то промелькнуло, а потом его стиснули в объятиях. – Папаша Тэзз! – заверещал знакомый голос. – Данхаузен так рад тебя видеть! Это буквально праздник! Как тебе это? Данхаузенмиссия! Похоже, Данхаузен, действительно, пытался сделать удушающий, потому что секунд на десять у Тэзза помутнело в глазах. – Донован, – с радостным удивлением проговорил Тэзз, когда Данхаузен отпрыгнул, чтобы они могли смотреть друг другу в глаза. – Ты тоже приехал? А где... – Знакомьтесь, – с каким-то несвойственным ему равнодушием бросил Тайлер, проходя мимо отца, чтобы обнять выглянувшую в холл маму. Не успел Тэзз сообразить, что значит эта фраза, как Данхаузен вновь поймал его шею в локтевой захват, продолжая с энтузиазмом тараторить какую-то радостную ерунду. Пошла череда бесконечных объятий, перемешанных с любезностями — Данхаузен приветствовал каждого с таким видом, будто это была лучшая встреча в его жизни. Тайлер наоборот держался напряженно, будто кругом были чужие люди. Правда, вскоре Тэзз с облегчением отметил, что сын немного расслабился. Кажется, окончательно ему полегчало, когда Данхаузен, перезнакомившись со всеми, принялся помогать Терезе накрывать на стол. Тайлер не мешал ему и не подсказывал, где что лежит — он ел картофельное пюре прямо из миски, время от времени рассеянно дергая плечом, когда к нему обращались. – Мне он всегда нравился, – заметил Тэзз, невзначай останавливаясь рядом с сыном. Тайлер оторвал взгляд от картофеля, продолжая медленно жевать. – Лишь немного смущает, что твой парень женат. Тэзз сам не знал, зачем сказал это — видел же, что его сын и без того напряжен. – Она про меня знает, – ответил Тайлер спокойно, отправляя ложку пюре за щеку. – В смысле, она не против, – объяснил он с набитым ртом. – У них такие отношения, когда... в общем, она не против, – повторил Тайлер, встречаясь взглядом с отцом. Почему-то Тэззу не понравилось, как это прозвучало. – А ты-то не против? Тайлер воткнул ложку в пюре и поставил миску на тумбу. – Его и на двоих многовато, – сказал Тайлер то ли раздраженно, то ли устало. Он прошел в гостиную, где уже шла оживленная беседа, и устроился на диване, рядом со своим парнем, активно участвующим в разговоре. Следовало признать, у Данхаузена всегда получалось привнести в беседу что-то интересное, несмотря на то, что всё, произнесенное им, намеренно приобретало оттенок абсурда. – Обними меня, – пробурчал Хук еле слышно. Не дожидаясь исполнения своей просьбы, он спрятал лицо под боком Данхаузена, свернувшись клубком, почти как ребенок. Стало немного лучше. Особенно, когда Тайлер понял, что на них никто не смотрит. Крис травил байки, как и всегда — кто-то уже откровенно хохотал, не веря ни единому слову. Время от времени Хук тянулся к Данхаузену, чтобы получить беглый поцелуй, и снова полудремал в его объятиях, наслаждаясь знакомой суетой на фоне. Подслушивал краем уха. Похоже, Донован даже наслаждался тем, что проводил время с его семьей. Хук то и дело слышал, как он что-то отвечает, время от времени вызывая лавину смеха. У него даже общие шутки появились с кем-то из любопытных малышей. И хотя было приятно периодически дарить друг другу поцелуи, Хук всё-таки ощущал, что теряет терпение с каждой секундой. Тем более, Данхаузен незаметно для всех кружил рукой по его пояснице. – Пойдем, покажу мою старую комнату, – наконец, не выдержал Хук, рывком поднялся с дивана и потянул Данхаузена за собой. – А? – Давай, – нетерпеливо произнес Хук, притягивая Данхаузена ближе. – Посмотришь мои старые постеры. Он знал, что это сплошное ребячество. Что иногда Данхаузен воспринимает всё буквально. Что выйди они молча, это не привлекло бы внимание, а теперь все в этой комнате — кроме, разве что, малышни — знали, что им приспичило переспать здесь и сейчас. ...Но сейчас ему было плевать. Он, правда, рассчитывал выйти к ужину, но когда Данхаузен вжал его в постель, мысли о еде улетучились сами собой. Было в этом что-то неправильное — Хук раньше никогда не занимался сексом в этой комнате (разве что дрочил потихоньку, убедившись, что никого нет или все, как минимум, спят). Он будто нарушал какое-то фундаментальное правило. Что-то вроде: «Не приезжай в дом своих родителей в сознательном возрасте, чтобы неистово трахаться в своей старой комнате, зажимая рот ладонью». И тем не менее. – Ну, и как тебе экскурсия, брат? – насмешливо спросил всё ещё бодрствующий Крис, заметив вышедшего к холодильнику Данхаузена. – Не слишком перенапрягся? Донован — чье лицо выглядело, как смятая газета, потому что он до сих пор не смыл краску, и теперь она слезала, как облезлая шкура, от его пота — округлил глаза и склонил голову в бок, почти прижимаясь ухом к плечу, пока раздумывал над ответом. – Он у меня туповат, так что с первого раза не может усвоить всю информацию, – охрипшим голосом ответил стоящий в дверном проеме Хук. – Поэтому сейчас попьет водички и отправится на повторную экскурсию. – Данхаузен хочет кока-колу, – возразил Донован. Сдержав порыв закатить глаза, Хук медленно оттеснил Данхаузена в сторону, вытащил из холодильника банку холодной колы, быстро встряхнул и перебросил, как снаряд. Не без удовольствия понаблюдал за тем, как газировка брызнула Данхаузену в лицо. – Сладко, – заключил он, причмокнув губами, и отряхнулся, разбрызгивая кругом липкие капли. – Не хватает лайма. Можно налить это в твой пупок? – Подожди меня в комнате, – вздохнул Хук, раздраженно растирая висок. У него в глотке было так сухо, словно он пропахал языком пустыню Гоби. И присутствие дяди его нервировало. Не то чтобы не было понятно, чем они занимались, но Хук всё равно ожидал, что разного рода подколы начнутся не раньше утра. – Либо я чего-то не понимаю, либо он очень хорош в постели, – сказал Крис, когда облитый газировкой Данхаузен ушлепал с кухни. – Твое какое дело? – устало спросил Хук. – Я всё-таки твой дядя. Хук медленно отвинтил крышку, от души хлебнул воды из бутылки. Вкус показался неприятно-сырым. – Ну, положим, он очень хорош в постели, – ответил Хук, посмотрев дяде в глаза. – Теперь у меня есть твое благословение? – Не ёрничай, – попросил Крис удивительно спокойным тоном. – Ты же хороший парень. Для нас главное, чтобы ты был счастлив. Хоть с парнем, хоть с... клоуном. Хук только рукой махнул. Он не хотел грубить дяде. Он прежде никогда ему не грубил, — с ним у Тайлера тоже были прекрасные отношения — но пускаться в долгие объяснения сейчас не было желания. Тем более, его уже клонило в сон. Вернувшись в комнату, Хук обнаружил, что Данхаузен уже перестелил белье, выпотрошив перед этим всё, что было в шкафу. Правда, его самого на месте не обнаружилось, так что Тайлер предположил, что его парень всё-таки решил смыть лицо. Вернулся Донован с полотенцем на плече и, обогнув Хука, по-хозяйски развалился на матрасе. Старая подростковая кровать была маловата для двоих, но Хук всё равно влез под одеяло. – Обними меня, – тихо попросил он, прижимаясь к Данхаузену всем телом. Донован послушно стиснул его в объятиях, пробежался беглыми поцелуями по его плечу и шее. – Ничего, что мы остались на ночь? – тихо спросил Хук, невольно изгибаясь от настойчивых прикосновений. – Можем уехать прямо... погоди, не трогай здесь, – Тайлер замер, медленно перевел дыхание, и снова заговорил. – Можем уехать прямо сейчас. Хочешь? – Тебя хочу, – проникновенным голосом сообщил Донован, вновь спускаясь руками к заднице Хука. – К тому же Тереза обещала Данхаузену утром сделать сэндвичи в дорогу. Хук еле слышно засмеялся и, прикрыв глаза от удовольствия, вновь ощутил, что ему становится безразлично. Практически на всё, что происходило за пределами этой кровати.