***
Брюнетка укоризненно смотрит на господина, ворочаясь на месте, словно покатая курица. Трогает ненавистную печать на руке, украдкой кидая взгляды на Королеву-мать. Король без зазрения совести подписывает документ, который предлагает Ребекка. Ставит печать и томно вздыхает. — Этого ты хотела? — спрашивает, отодвигая королевскую печать от себя. — Не наводи тоску, дорогой сын, — Ребекка забирает бумагу, отходит на несколько шагов. — Прошло достаточно времени, чтобы твой пыл остыл. — Я надеюсь, это последнее, что я сделаю для тебя, матушка. Документ о возвращении в совет Люцифера, отстранения Вики и о том, что Ребекка остается регентом на время отсутствия Короля. Мальбонте давится собственной яростью, только не показывает, сквозь зубы улыбается женщине. Она обманом заставила вновь перевернуть игру в свои руки. И пока он был на эмоциях, сделала так, как захотелось ей. Ребекка уходит, довольная и ничего не подозревающая, дальше плести свои интриги. Дверь хлопает противным звуком, отдающим от красного стола прямо в лицо Короля. — Учитель! — Мими делает шаг к Королю. — Это же неправильно! Мы столько старались… — Не переживай, — успокаивает он. — она не получила то, что хотела. Мими всё равно не верит, господин импульсивен и молод, чтобы действовать разумно, но всё же иногда проблески есть и у Короля. Тяжёлая судьба сделала из него почти что чёрствого незримого бога, который властвует над Севером менее жестоко, чем предшественники. — Ваше Величество, я прошу Вас снять с меня печать молчания, хотя бы ради Вашего спокойствия! — вновь касается выжженной спирали на коже. — Мы говорили об этом: нет, я не сделаю этого, — Мальбонте цокает языком, поворачивая голову к стене с картиной. — Ты можешь соврать, верно? Или могла не правильно понять то, что видела. — Пока Вы не снимите мою печать, я ничего не могу утверждать, — как маленькому ребенку объясняет служанка. — Королеве нельзя находятся там, она же Королева… Мальбонте перебивает её: — Мне хватает того, что ты обманываешь стражу и в облике принцессы приходишь к ней. Мальбонте встает из-за стола, двигается к потайной двери кабинета и исчезает от навязчивой девушки. Слушать ее желания нет, может он и виноват, но никогда это не признает. Для него все понятно: Вики не была открыта, не хотела сделать то, что должна, пыталась плести интриги вместе с Ребеккой и сама же за это поплатилась. Пусть томится в темнице, пока не станет понятно, забеременела она или нет. Он не хотел делать ей больно, не хотел вновь видеть во взгляде немую ненависть, но просто не может по другому. Его не научили, как отвечать на предательство и боль, что с детства несёт в себе сердце Короля. Только так он и может — ударить со спины первым, прервать попытки утешения и довериться вновь, его чёрная душа не умеет по другому. Сжимает в руке перо, которое так и не опустил после подписания документов, отбрасывает в сторону. Душа смольна, окутана горестью и жалостью к той, что отняла покой. Которая с первых минут затмила половину прошлого и оказалась вполне реальным будущим. Может ли он вытерпеть желание поддаться искушению и всё-таки снять печать с Мими? Оборачивается на дверь: она ждёт его. Ждёт, пока он будет готов не бояться быть обманутым вновь, узнать правду. Но разве не могла Вики так искусно манипулировать и настроить собственную ученицу против Короля? Он с детства знает, смерти желать может каждый, и каждый может оказаться тем самым мечом, что может пронзить глубины души. Отчаянно растоптать остатки человечности, а он этого не хочет. Без неё и Королевство падёт. Закрывает глаза. И ноги сами несут его вниз, туда, где таится сердце Севера. Он ломается так, спустя столько дней, чувствует пустоту внутри и горесть. Стража удивляется, но ничего не говорит, молча пропускает его внутрь темницы, где покоится тело жены. Именно тело, ведь от былой красоты за это время мало что осталось. Жизнь её поддерживают, но Виктория как если бы сама хотела умереть, не подпускает никого кроме Короля и Мими. Вики сидит, прижавшись к стене, не обращая внимания на дневного гостя. Погруженная в свои мысли. Дверь со скрипом открывается, пропуская Короля внутрь. Они ведь и не говорили никогда почти по-нормальному? Исключая формальности и вольности, что позволяли. Даже не знает, зачем он тут и что ему делать дальше. Как справится с этим? — Виктория, — отдаётся от стен. Королева блекло осматривается, замечая всё такую же статную, красивую фигуру мужа. Опускает голову в благоговении. Отпустит ли он её? Зачем пришёл? И вся гордость исчезает из неё, рушится внутри то, что, казалось, невозможно разрушить. Вики задирает подолы остатков платья, даже не смотрит — тяжело вздыхает. И это отрезвляет, как отцовская пощёчина: он же столько сделал, чтобы получить её. И почему теперь не может просто довериться? Понять ее, послушать и вникнуть, выяснить всю правду? Импульсивность, которой род Вельвера всегда знатно отличался, говорит в нём. Ведь Король сделал то, за что его могли попросту сместить, пошёл на договор с родом Королей Эльхейма, которые предали его семью. Все не так однозначно… — Спрячь, — Мальбонте оказывается рядом неожиданно, дёргает за тряпки на её теле, закрывая ноги девушки. — Я пришёл поговорить. — О чём?... — её шепот рвёт душу на части. — Ты не хочешь слушать меня. — Королева получила то, что хотела, — зачем-то объясняет он. — Теперь я должен услышать твою версию. — Хорошо, — голос звучит почти что безэмоционально, Вики позволяет себе взглянуть на строгие черты лица и сведённые брови Короля. — Ребекка предложила сделку, в которой я должна родить от Люцифера, — срывается, кашель застилает горло. Мальбонте не думает, снимает с себя тёплую накидку и, обхватив плечи супруги, надевает на её тело своё одеяние. В нём почти не осталось злости, застилающей глаза. Одно желание — упасть в ноги и молить о прощении, даже если Виктория и сделала всё так, как рассказала Ребекка. — Я согласилась, не взяла отвар, который надо было пить. Мина взяла его, подлила в чай, я не знала об этом, — Королева вдыхает запах накидки, терпкий еловый аромат. — А после коронации узнала, что беременна… Я боялась, что узнав, она попробует сделать что-то с ребёнком, ты ведь бы всем рассказал об этом. Мими может это подтвердить, только… Он отворачивается, как если бы потерял интерес, но видеть такой жену не может. — Отпусти меня, прошу, — голос срывается. — Со мной делай, что хочешь, но малыш… Вики дурно, до неё доходит смысл того, что сказал Мальбонте. Королева получила того, чего хотела. Она дёргается от него, вжимаясь в стену. — Что она попросила? — нервно спрашивает Вики. — Остаться регентом, пока меня не будет. — Ты согласился? Его кивок выбивает последний воздух из лёгких, но зачем ей это? Власть и так есть, Ребекка доказала это, оказав влияние на решение супруга. — Ты считаешь меня мелочным? — он обвиняет Викторию. — Я сделал так, как должен был. — Но почему Мими не рассказала тебе правду? Ты мне веришь? — надежда в голосе, как весенняя роса по утру — почти что угасает с приходом первых лучей солнца. — Нет. Я никому не должен верить, — отрезвляет голос супруга. Девушка качает головой, пытается достучаться: — Должен? Ты не выслушал меня даже! — кричит та. — Я просила многое? Только один разговор и всего. — На Мими печать молчания, она не расскажет то, о чём ты просила, — обрывает её Король. — Вечером я сниму её, и не дай Велес ваши с ней слова разойдутся. Королева не верит ушам, потому что он наконец сжалился? Отпустит её? Только какой ценой: ценой всего. Доверие подорвано, Вики никогда не сможет быть рядом в безопасности, ни о какой любви уже не идёт и речи. Сердце не захочет этого, не сможет простить. И даже не вспоминает о том, что данную печать могут наложить только опытные заклинатели тьмы — большая редкость Байлу. Шмыгает носом, почти что вжимается шеей в плечи, Мальбонте более не намерен вести диалог, но не уходит. Смотрит в одну точку на стене, думает о своём. — Королева должна присутствовать на Колядах. Через несколько дней войско пойдёт в бой под моим командованием. Она хмыкает, кажется, совсем осмелевшая, спрашивает супруга: — И что, ты оставишь Ребекку регентом? — Нет. Пытается понять, разглядеть в чёрных глазах хотя бы что-то, только вот нет в них ничего, кроме пронзающей пустоты. И не может позволить жалеть себе чудовище, вдребезги разбившее её небольшой мир.***
Её не отпускают, но дают «подышать»: охранники выводят Вики к небольшому окну у одной из стен. Дышать получается тяжело, в совокупности после затхлого воздуха и пребывания под отваром, свойство которого Вики так и не смогла понять. Его перестали давать как несколько дней, и теперь она мыслит более трезво. Надежда, что до наступления Коляд её отпустят теплится внутри, как и ребёнок под сердцем. Согревает мёрзлое сознание Королевы. До Виктории потихоньку доходит всё то, что она слышала, будучи в расшатанном состоянии: магов и вправду нельзя убивать по всему Байлу, это страшных грех, но кто тогда убил лекаря? Какой сумасшедший возьмётся за это? Именно тот, кто хотел бы скрыть правду. Однако только людям нельзя убивать магов, а вот маги могут убить соперника или же соперницу. Один из охранников накидывает тёплую шкуру на её плечи, Вики не благодарит, одаривает странным взглядом — не помнит, кто терзал её в зале совета, но точно узнает и снесёт его голову Велесу в подарок. Трезвость ума требует только одного — мести и крови за содеянное. — Ваше Величество, — голос раздаётся из-за спины Королевы. Оборачивается, встречаясь со взглядом голубых глаз, Мими в накидке выглядит, словно воровка между торговых рядов. Охрана хочет сделать шаг, но Королева рукой останавливает их. — Сдвинетесь с места, и я прикажу вас казнить, — как ядовитая змея шипит Королева. — Никуда не убегу. Оставайтесь на местах. — Вы выглядите лучше… — начинает Мими, — ...чем в последний раз. — Ты приходила ко мне. — Я не могла Вас бросить одну, Король упрям очень, не хочет слышать мои слова и моя печать… — указывает на свою руку. Виктория смотрит на выжженные узоры, которые отметинами остались на гладкой девичьей коже, и не понимает абсолютно ничего. — Королева-мать рассказала Королю о Вашем с ней уговоре, к сожалению из-за своей печати я не могу рассказать ему всю правду и даже если снять: я могу соврать ради Вас, как считает Король. — Ребекка, я догадалась, что она замешана. Что попросила взамен? — кивает, подтверждая свои догадки. От Мальбонте слышала, что, но и доказательство получить тоже хочет. — Место в совете и регентство… После истории с матерью Мальбонте, он всё ещё позволяет Ребекке манипулировать собой? Виктория всё же хочет верить в то, что Мальбонте не настолько глуп, и глаза его не застилает злость. И всё же… Регентство… Полноправное управление страной и возможность посадить на трон Люцифера. Как бы не было плохо и больно, это важнее, чем душевные терзания самой Королевы. Важнее, чем то, что она может потерять ребёнка, хотя с приходом к власти Ребекки она и так потеряет всё. Думает, смакует мысль, едва ли чёткий план созревает в юной голове. Время брать себя в руки, остановить попытки сделать из Короля своего мужа и стать той, кем Вики всегда боялась быть: расчётливой, холодной и жадной до власти, до угрызения совести самолюбкой. До Коляд её точно выпустят, она вновь вернётся к своему титулу, только как оправдать пропажу Королевы сразу после совета? Не станет ли это причиной того, что статус подорвётся? Ведь знать всё видит, а пока нет наследника и нет возможности избавиться от совета так или иначе, Виктория что-то придумает. Главное — убедить Мальбонте в своей беременности и позволить чувству сожаления погасить его разум. — Король дал ей это? — спрашивает, отходит от окна к стене темницы. — Он глуп, раз позволяет всему этому происходить. — Не судите строго, он импульсивен, но не глуп. Я сомневаюсь в том, что учитель дал ей власть — это подвох, не более. Но смерть лекаря важный факт — убийство такого рода пятном останется на душе. И Мина помогла Ребекке. — Что? — вырывается вперёд возмущения Виктории. Если помогла, ведь могла же и убить лекаря? Маг мага — это не настолько наказуемо, неприемлемо, но верующим сделать возможно. Только люди не могут убивать магов — грех, великий и непоправимый. — Вечером супруг снимет печать, — потирает ладони, согреваясь. — И вечером ты расскажешь ему все так, как было. И… Глупой показаться боится, но мало что знает о печати и как её делают. Поняла лишь одно: Мальбонте доверяет Мими, и чтобы сохранить между ними уважение, дал ей во служение ту, что не предаст, и наложил печать. Только магия это, откуда ему уметь накладывать? Люди могут делать отвары, настои, небольшие заговоры, но колдовать — нет. Королеве ещё многое предстоит узнать о том, что происходит во дворце Вела, однако сначала нужно решить проблемы, которые требуют кардинальных решений. — Печать молчания? Кто её наложил на тебя? — интересуется юная правительница. — Я не могу рассказать Вам, моя Королева. Обещаю, что расскажу всё Королю вечером и сделаю так, что Вас освободят в ближайшее время.***
Королю тут же докладывают о том, что Мими в очередной раз проскользнула к своей госпоже. Мальбонте лишь едва ведёт бровью, очерчивая буквы на пергаменте тёмными чернилами. Собирается с мыслями, прокручивая всё в голове. Ему жаль — несомненно, это неотъемлемая часть того, кем он является; но так же он знает, какова горечь разочарования не в людях, а в своих помыслах к ним; думать, что человек поступит так, а по итогу поступает совсем иначе. — Ваше Величество, — беловолосый мужчина наклоняется вперед в кресле, что стоит напротив самого Короля. — Я хотел бы справится о здравии нашей Королевы. Едва ли мутит рассудок упоминание Вики, Мальбонте скучающе поднимает бровь, обводя лицо советника нечитаемым взглядом. Отвращение внутри скрыто за маской полного безразличия. Он отвечает бархатистым голосом, словно не было никакой темницы, издевательств и насилия. — Идёт на поправку, — лукавит мужчина. — Коляды совсем скоро, думаю, что она проведёт празднество. — И всё же… — в голосе слышатся нотки угрозы. — С ней точно всё в порядке? Совет переживает, она ведь пропала, как только появилась в совете. И даже не успела хотя бы вступить в свою должность казначея. Слухи разные ходят, кто-то из слуг видел, как нашу Королеву стража тащила в темницу башни. — Эрагон, — голос меняется, становясь более басистым. — Слухи на то и слухи, верно? — Конечно, Государь, — склоняет он голову. — Может ли болезнь быть связанна с возможной беременностью? — не унимается белобрысый. — Лекаря мага убили и, насколько мне известно, после того, как она осматривала Вашу супругу. — Я думаю, вам стоит спросить об этом у моей матушки, — оскал, который не сулит ничего хорошего появляется на лице Короля, однако советник мудр и стар — всё понимает, оттого и донимает юнца. — Вы должны хотя бы понимать, кто на Вашей стороне, а кто — нет. Будет лучше, если совет в ближайшее время сможет лицезреть Королеву и лучше бы ей уже быть беременной. Но о чём это я… — вновь взмах тонкой кистью руки. — На колядах Ваши сёстры покинут дворец, союз с Невервинтером дело хорошее, но Вальира вольна в высказываниях и решениях. — Это не союз, — напоминает Мальбонте, совсем потеряв интерес к пергаменту. — Это моё Королевство, и я волен так же, как и остальные в совете, решать вопросы своей семьи самостоятельно. Отчего же вы так боитесь простую женщину? — усмехается. — В её голове много разного, — невзначай намекает Эрагон. — Столько всего за службу фрейлины можно узнать, отчего же её отправили лорду в супруги? — Это моё личное решение, вы хотите спорить и дальше? — Я хочу понять, мой Король не сердитесь, — мужчина встаёт со своего места, делает шаг к двери, но оборачивается. — Совет ждёт рождения наследника, потому что каждый думает о том, что Вы расформируете всё это. Оставите власть себе. Моя позиция будет тайной до самого конца, но не думаете ли Вы, что они позволят Вам это сделать? Власть некоторых семей столетиями в их руках. Так просто никто не сдастся. Королеву берегите ото всех, мой Вам совет. Дверь за ним непривычно громко закрывается, оставляя Мальбонте наедине с собой. Лишь Перуну известно о том, как хочет мужчина выколоть глаза каждому за столом совета. Хмыкает, совсем откинув от себя лист, думает: власть в руках того, кто не дорожит ей — безгранична, а дорогое — терять сложнее. Король не держится за то, что построено на крови, костях и врагах его дальней родственницы Анабель. Последняя женщина континента, последняя Королева — истинная правительница всех Королевств снежной долины. Из темноты появляется фигура, знакомая и статная. Девушка, сменив наряд, выглядит более приемлемо для их встреч, хотя и видел он её в последнее время лишь в одеянии прислужницы. Всё равно — гордится тем, что несмотря на их разногласия, она не забывает о нём и о том, кто они есть на самом деле. Делает поклон, уходя вновь в темноту комнаты. Голос её на уровне сознания эхом отдаётся в голове Короля: «Не тревожьтесь, мой Король» — Тревога, — чеканит Мальбонте. — Последнее, что волнует меня. Ты опять нарушила мой запрет. Мими выглядывает из темноты, её алые глаза — налитые кровью врагов короны, светятся, словно два больших камня на лунном свете. Взмах руки рассеивает тьму, которая скрывала её стройную фигуру в обтянутом костюме. Небольшие лоскуты магии врезаются в ладоши девушки, оставляя мелкие порезы на коже. — Ты пришла снять печать? — интересуется Король. — Да, учитель. Что же это такое: глупое решение, стоящее Мальбонте многого. Лезвие врезается в тонкую кожу шеи, рассекает поперёк горла девушки, заставляя багровую кровь хлынуть на атласный костюм. Она не сопротивляется, когда глаза застилает чёрная пелена: она должна была помочь. Обязана. Когда Король смотрит чёрными глаза в её — такие же пустые и безжизненные, отныне и навечно. Холодные пальцы касаются шеи, подталкивая девушку ближе — Король видит в отражении зрачков всё. От первой встречи с Королевой, до последней. Собирает капли крови на пальцы, растирая между ними жидкость. Деталь за деталью в голове проявляется сценарий. Король видит всё, каждое неверное решение Королевы, каждое её сомнение. Между тем то, как Мина наперекор идёт — Мими следила, и всё же молчала, не говорила. — Вернее тебя не найти, — его шёпот касается её слуха, Мими давится собственной кровью.***
Вечереет медленно, а без отравы, что давали ранее, Виктория в здравом уме — и думает больше, и мыслей больше, и переживаний. Король не объявлялся и Мими тоже. Страшно ли? Очень. Магов тьмы не зря запрещают: это дети, брошенные в детстве и подверженные убийству от собственных родителей. Это слуги самого Велеса. Его демоны, которые ходят по земле, прислуживая ему в его тёмных делах. Таких детей не любили: поэтому Велес и берёт только их под своё покровительство. Делает их марионетками. Но кто они? Откуда в Вельвере такая магия? Запрещённая. Подобие солнца совсем прячется под мягкими серыми тучами, оповещая о окончании дня. Вики уже хочется выбраться из этой темницы, хочется насладиться моментом, когда в глазах супруга увидит ту горечь. Стража у её темницы видимо спит, потому что на любое движение не реагирует совсем никак. Виктории приходится осесть на свою постель, поджать к себе ноги и смиренно ждать, пока всё произойдет. Минута за минутой в ожидании, как удар свежей сорванной крапивой — колется и чешется от желания душа Королевы. Поскорей бы пришёл, поскорее бы раскаялся. Лишь глубокое сожаление заставит Вики простить его, но простит ли? Её борьба внутри — нечто большее, чем она думает. То, что скрыто глубоко внутри, осевшее на лёгких, сердце, не даёт дышать, не даёт чувствовать. Много ли чувств у той, которую отдали врагу в плен? Той, которая свои ранние годы стала игрушкой в руках настоящего зверя? Дикого, необузданного мужчины, захватившего её мысли: думает о нём, ругает себя, но думает. Руки, которые ласково касались, те, что после брали, будто она обычная шлюха, колорит ощущений: от боли, до настоящей эйфории. Её детское сердце замирает, когда стража оживляется, а свет от факела разносится по коридору темницы. Вскакивает, касаясь рукой сырой стены. И ощущение, что это конец страданиям: она выйдет, он простит и поймёт её, он будет сожалеть, Вики заставит его сожалеть. Ожидания рушатся на глазах, замечая светлые пряди волос под балдахином одеяния и мерзкую ухмылку на губах. — Король приказал казнить Королеву Викторию.