Трудно взывать к тому, чего быть не может.
Нельзя любить того, кто полюбить тебя в ответ не сможет.
На раскиданных вокруг кровати подушках были видны пятна от разлитого вина. Солнце уже давно переливалось на небосводе, протягивая свои лучи к плодородной земле. Арес потянулся и с трудом разлепил слипшиеся веки. После вчерашнего веселья, а потом и бурной ночи, хотелось остаться в постели, нежась под теплым одеялом. Но, как бы не было печально, долг зовет всегда. Он перевернулся на другой бок и увидел одевающую пеплос Афину. Бог войны усмехнулся и сонно пробормотал: — Что, уже спешишь делиться со всеми своей мудростью, дочь Зевса? Не поздновато ли ты встала? — Арес улыбнулся, когда девушка недовольно посмотрела на него, но ничего не ответила. Да, провести ночь с богиней справедливой войны было заманчивой и очень хорошей идеей. Одна из их тысячи совместных ночей отправилась в копилку бессмертия, но мужчина никогда не жалел об этом. Никогда не жалел о том, что охладел к Афродите, никогда не испытывал ничего, кроме как холодного желания к Гестии. Но в Афине было что-то дикое, то, что богиня любви и красоты не могла ему дать, то, что богиня домашнего очага не могла обещать ему. Паллада не заботилась о своем внешнем виде, сдувая пылинки со своих локонов, не засматривалась часами в зеркало, разглядывая глубину серых девичьих глаз. Да, любому понравится женщина, которая смотрит за собой, но для Ареса Афина особенная, какой бы не была. Даже сейчас, когда она неуклюже, ещё не отойдя от выпитого вчера вина, натягивала на себя одежду. Ее русые волосы растрепались, и Афродита бы сказала, что их следует причесать как можно скорее. Но Афина, хоть и уважала богиню любви и красоты, слушать ее не торопилась, а лишь закатывала глаза и шутя говорила: Ой, Афродита, у тебя тут оливковый лист в волосах запутался! Тебе бы убрать его, а то не соответствуешь своему титулу! Да, Афина не слушала никого кроме отца, и изредка, Геры. Она старалась никогда не разочаровывать Зевса, за что была у него в любимицах. Это Ареса ужасно раздражало, ведь сам он расположением бога грома и молний не пользовался. — Может соизволишь повернуться ко мне, а не сидеть спиной? — Недовольно воскликнул бог войны, приподнимаясь на локтях. — Ах да, как я мог забыть?! — Он наигранно стукнул себя по лбу. — Я ведь настолько ничтожен, что даже взгляда твоего не стою, богиня мудрости! Афина тяжело вздохнула и искоса на него поглядела. — Не хочу смотреть на тебя. — Убрала одну прядь волос за ухо. Арес криво усмехается, слишком быстро(что выдает в нем воина) встаёт с постели и одевает короткий хитон. Он мигом оказывается рядом и садится, обнимая девушку за талию. — Неужели? — Мужчина уткнулся в ее волосы, наматывая прядь на палец. — Сегодня ночью ты так не думала. Твой взгляд все ещё не покидает мои мысли. Афина закатила глаза и попыталась встать, но крепкая рука схватила ее за плечо и тянет обратно, усаживая на кровать. Проведя ладонью по девичьей спине и волосам, он придвинул девушку ближе к себе. — Ну-ну, уже уходишь? — Арес прильнул губами к ее виску. — Как же так, любовь моя? — Не думай, что твои прекрасные речи меня остановят. — Афина все же соизволила посмотреть на него. Но Арес прекрасно понял, что не увидит в ее глазах того, чего давно желал. Богиня смерила его взглядом и остановилась на кроваво-красных очах. — Откуда знаешь, о чем я думаю? — Одна бровь подлетает вверх в усмешке. — Можно было давно догадаться. — Она отвечает без раздумий, совершенно спокойно, даже не моргая. Мужчина следит за каждым движением ее серых глаз, стараясь уловить хоть какую-то эмоцию, кроме холодного безразличия, пронзающего душу насквозь. Арес не подал виду, но был оскорблен до глубины души. — Знаешь, мне всегда было интересно, почему люди тебя почитают больше? — Он подвигается ближе. — Почему взгляд моих глаз так пугает их, хотя от твоего даже мне холодно становится? — Никто не любит смерть. — Сухо отвечает девушка. — А ты ею пропитан насквозь. Я даже бывает думаю, что вместо нектара ты пьешь человеческую кровь. Хотя, — Афина усмехнулась, — я подозреваю, что это так и есть. — Она подалась вперёд, легко и невесомо поцеловав его. Ее рука проскользнула к русым волосам мужчины и взъерошила их. Бог войны улыбнулся и, подняв ее на руки, усадил к себе на колени. Да, улыбка и бог войны — казалось несовместимые вещи, но оказывается и такое возможно. — Я даже не представляю, что будет, если Зевс обо всем узнает. — Пробормотала Афина, уткнувшись в плечо Ареса. — Меня-то он не убьет, а вот тебе, — она по-невинному улыбнулась и ткнула его пальцем, — тебе желательно на Олимпе не появлятся. — Узнает о нашей связи… — Повторил мужчина, водя пальцами по ее спине. Он не думал, что будет, если на священной горе узнают об их…отношениях, но точно знал, что гнева не избежать. Особенно если слух дойдет до Зевса. Казалось, сейчас, в их маленьком домике на берегу моря они в безопасности, далеко от всех проблем, но это не так. Зевсовы глаза располагались везде и думать, что все обойдется — себе дороже. На Олимп Арес и не собирался, что ему делать в компании праздных олимпийцев, проводящих бесконечное время в удовольствиях? Войны и распри были его домом, его обителью, в которой было тепло и комфортно, хотя эта самая обитель истекала людской кровью. Арес, несмотря на то, что на него косились остальные боги, не считал постыдной тягу к крови и войнам. Всегда найдутся те, кто не сходится во взглядах, и лучшее решение разобраться в этом с помощью силы. К чему все эти скучные разговоры? Зачем тратить время на них и пытаться найти компромисс? И нет ничего лучше, чем сражаться до последнего воина, будь ты победитель или неудачник. Афина же считала совсем иначе. Мудрость — главная ее тактика. Девушка не отождествляла войну с чем-то кровавым и жестоким, для нее война была своеобразным искусством, в котором можно воплотить свои самые сильные черты характера. Бывало, Арес заслушивался ее рассказами о разных стратегиях и философских размышлениях. Ему было это не интересно, но вот же насмешка, слушать Афину всегда приятно. — Он не узнает. — Мужской голос твердо пробивает тишину между ними. Афина тяжело вздохнула, словно ее мучило что-то, о чем она не могла сказать. Арес давно заметил изменение в ее поведении. Для всех — она суровая богиня, которая не прощала никого и наказывала за малейшую провинность. А с ним — она улыбчивая и чересчур разговорчивая девушка, больше смахивающая на озорную девчонку. Но сейчас, Афина сама на себя была не похожа. Брови, сведённые к переносице, потные ладони, бегающий взгляд… Арес поднял пальцем ее подбородок, призывая смотреть в свои собственные красные глаза. — Мне все равно, что там надумает себе Зевс. — Он убрал упавшую золотую прядь волос с ее лица. — Мы не его рабы и подчинённые, а тоже боги… — Но не ровня ему. — Перебила девушка, отводя взгляд. — Плевать я на это хотел! Я не собираюсь бегать у него на побегушках, как паинька. — Его и так красные глаза покраснели сильнее. — Пусть, если считает себя самым справедливо судящим, принимает нас такими, какие мы есть. Афина на это высказывание лишь усмехнулась. — Что? Думаешь, мне так нужно его мнение? — Спросил Арес немного возмущённо. — Я столько лет жил без его надзора и присмотра, мне все равно, что он там скажет! Будь, что будет. Девушка отстранилась и встала с его колен. — Может тебе и все равно, но мне далеко нет. — Она заметалась, но быстро собралась. — Мы с тобой боги войны, но совершенно разной! Так вот если все то, что нас сближает, — она обвела рукой пространство вокруг, — не портит твою сущность, то мою… — Афина провела рукой по волосам. Было видно, что она тщательно подбирает слова, ведь как и всегда, боится обидеть. — Для людей, я вечная девочка, неприкосновенна и чиста, а что на самом деле? Арес вдруг понял, к чему она клонит. — И ты задумалась об этом только сейчас? — Усмехнулся мужчина, смотря прямо в ее глаза. — Как ты себе это представляешь? — Он резко поднялся с постели и оказался рядом с ней. — В чем тогда смысл всего этого? Резко поняла, что папочка может тебя разжаловать? Не рано ли, а?! — Я… Да, я признаю свою вину и ошибку. — Афина всплеснула руками. — Может, я не такая и мудрая, как обо мне говорят… Но я ведь боюсь не только за себя, но и за тебя! — Вид у нее был поникший, и не поверить, что она действительно чувствует себя виноватой, нельзя было. — Пойми, если все вскроется, тебе не поздоровится. И если меня отец ещё пощадит, то тебя спустит с Олимпа. И поверь, никто о тебе и горевать не будет! Арес не хотел ее слушать. Почему именно сегодня, почему именно сейчас?! Хотя Афина и была права, хотелось заткнуть себе уши, чтобы не слышать ее голос. — И что ты предлагаешь? — Спросил мужчина, немного успокоившись. — Пойти и сознаться во всем Зевсу? — Нет, я не хочу рисковать. — Твердо заверила его богиня мудрости. — Я предлагаю… Предлагаю на время полностью прекратить наше общение, пока все немного поутихнет, чтобы никто ничего не заподозрил. Потом… Дальше Арес уже не слушал. Его алые глаза потухли, словно внутри что-то пропало, а может, вовсе и не существовало. Он надумал себе так много: о их жизни, о будущем. Оказалось, что ничего этого не будет. Не будет и не было. Было, но только в его сознании, не в ее. — Арес, эй! — Она заглянула в его глаза. — Ты меня слушаешь? — Афина поджала губы, взяла лицо мужчины в ладони и повернула, чтобы тот посмотрел на нее. — Я понимаю, что тебе неприятно, но по-другому поступить нельзя! — Неужели?! — Он отошёл от девушки, убирая ее руки от себя. — Что случилось, Афина? Что заставило тебя задуматься об этом? Почему именно сейчас? Богиня мудрости и справедливой войны немного помолчала, а потом вскинула подбородок, надев на себя маску жестокой и гордой воительницы. Так она делала, когда говорила о чем-то серьезном или о том, что ее злило. — Никто и ничего не может говорить мне что делать. — Грозно сказала она. — Об этом давно надо было задуматься. Олимпийцы косо смотрят на нас уже приличное количество времени, а мы всего этого не замечаем. — И пусть смотрят! — Упрямо заявил Арес. — Мне то что? — А то, что разговоры рано или поздно дойдут и до Зевса, Арес. А Зевс, это не Гера и даже не Аид! Рисковать в такой ситуации не стоит. Афина обречённо вздохнула. Ей бы стоило давно понять, что богу войны не свойственно сдаваться. — Послушай меня, Арес. — Девушка подошла ближе к нему и провела пальцем по сильному плечу. — Я—богиня, вечно хранящая девство, а ты— жестокий бог войны, за которым смерть следует по пятам. Мы не исполняем свой божественный долг, понимаешь? Я уже давно не чиста, как девочка, а ты уже не такой жестокий, как прежде. — Разве это плохо? — Спросил он, а его лицо искривилось в жалобной гримасе. — Плохо, что я перестал быть таким, каким был? Хочешь, чтобы я вернулся к своему прежнему занятию? Упивался кровью, убивал людей? Странные у тебя желания, Афина. — Пробормотал Арес. Богиня не ответила. Она даже и не знала, что сказать. Для нее это было прекрасно, ведь тяга Ареса к людской крови убавилась. Но в то же время, он не исполнял свое предназначение, за что может поплатиться. — Нет, для меня это не плохо. — Мягко ответила ему девушка. — Ты стал… нормальным, и даже… — Не я стал нормальным, — возразил бог войны, перебивая ее, — ты сделала меня нормальным. И без тебя я снова буду таким же, каким и был. Стану жестоким, тщеславным убийцей, которого презирает весь Олимп. Афина плотно сжала губы и опустила глаза вниз. Он безусловно был прав как никогда прежде. Раньше она думала, что только люди могут меняться, но оказалось, и богам свойственны перемены. — Наше взаимодействия должны были закончиться тем первым разом, когда ты затащил меня в постель. — Пробормотала богиня мудрости. — Мы заигрались, Арес, и ты прекрасно это понимаешь. Да, согласна, прошло слишком много времени, но лучше прекратить все сейчас, чем жалеть об этом потом. Тем более, мы ещё не успели сильно друг к другу привязаться. Привязаться? Так вот, как она это называет, вот, что она чувствует. Слепо верящий отвергнут не ценившей Арес медленно развернулся и, подойдя к кровати, взял свой шлем и броню. Натянув защиту, он вплотную приблизился к Афине, а она, что удивительно, даже не пошевелилась. — Да, ты права. — Кивнул бог войны, надев на себя шлем. — Я оставил войну ради тебя. Жаль, что ты не можешь забыть о титуле ради меня. Обойдя ее, он направился к выходу из дома. Его глаза снова налились красным цветом. Арес почувствовал, что снова наливается злобой, он становится таким, каким его представляют люди. Холодный разум сменился на беспричинную ярость — его обычное состояние. Да кто он такой, чтобы убиваться по той, которая ценит свое положение больше него? Это не любовь. Если она хочет видеть в нем бога войны, то пусть не взывает к его совести и состраданию. У бога войны нет чувств