Мой доктор

Остановилась… Осмотрелась… Никого… Наверное, мне просто показалось… Мороз по коже… Ночь… Вокруг темно… Надежды на спасенье не осталось.       Фанг получил приборы из Сисая. Расставил их на столе.       —Ого, какие интересные машинки, —я лазила по отсекам, открывала крышки, нажимала кнопочки. Почему не включаешь? —       —Потому что, я умею ими пользоваться, но понятия не имею, как их заставить заработать, —Фанг протянул мне инструкции и конверт от Арвио, море благодарных слов плюс оплата за щит. Деньги я протянула обратно.       —Все равно ты за все платишь, забирай. Надо будет, попрошу.—       Фанг взял меня за руку, отвел за шкаф. Там был встроен в стену небольшой сейф. Достал ключ со шкафа, открыл сейф.       —Солнышко, бери сколько надо и когда надо. Я не хочу, чтобы ты просила, мне не нравится.—я разглядывала пачки и мешочки с деньгами.       —Фанг, а ты знаешь, что ключ обычно не кладут рядом с сейфом? Его обычно прячут.—       —Зачем? На шкафу удобно.—он не понимал, ну и ладно. Его сейф, его правила. Я махнула рукой «забей» и села изучать инструкции. Ткнула в два прибора       —Вот этот и этот через камни. Пошлешь Икса к Рокки. Закажи сразу плотные, их на годы хватит. А центрифуга от блока питания с силовым камнем. Ты блок питания заказывал? Ну конечно же нет, могла и не спрашивать. Хотя поставщик должен был и укомплектовать, учесть, что в Новом мире у всех узкая специализация. Откуда ты мог знать про блок? Его быстро пришлют, я напишу, какой нужен. Еще что-нибудь надо посмотреть? —судя по губам Фанга у меня на шее, не надо.       Не успели мы добраться до самого интересного, во дворе раздался грохот от тележки. Мы вздохнули, пошли смотреть, кто там и что везет.       Во дворе Ния с Логаном разгружали мешки чернозема и тюки соломы.       —Почему сегодня? —спросила я.Фанг пошел помогать.—Мы до Хайди доберемся когда-нибудь? У нас гора подарков, которые некуда распаковывать. Их уже песком стало заносить. Пока руки дойдут, придется откапывать.—       —Потому что завтра я уезжаю. Пора готовиться к сессии.—вздохнула Ния.       —Завтра? И что, до лета я тебя не увижу? —я расстроилась.       —Не знаю. Зик работу предложил на влагодобывающей, может переведусь на заочный. Мне осталось-то полгода. Там в основном практика. У Зика ее и пройду. И останусь насовсем, —Ния улыбалась.       Я ахнула, запрыгала, обняла ее. Я мечтать не могла, чтобы Ния снова была со мной. Я думала, ей в Буревее нравится. Хотя с появлением Логана Сандрок явно стал привлекательнее.       —Так ты же собиралась заниматься всякими растениями типа клубники? —       —Я и буду ими заниматься, только здесь. Я думаю, с новыми суперводорослями у нас и на ферме Зика получится вырастить что-то подобное.—       —Что дальше? —спросил Логан.       Только Ния умела делать квадраты из соломы Но это была совсем не женская работа. Она показала, как насыпать чернозем, как укладывать солому сеткой, и как потом вбивать ее с помощью специального инструмента в землю. И это было тяжело. Это как копать дерн в лесу детской лопаткой. Тут ни я ни Ния не помощники.       Фанг с Логаном раскладывали чернозем, солому. Мы с Нией давали «ценные советы», от которых через полчаса у Логана с Фангом ехала крыша. Когда я в очередной раз показала, что и солома не так лежит, и чернозема мало, Фанг рыкнул, крутанулся вокруг себя, взял меня на руки и посадил на столб на заборе. Подальше. Дико смущаясь и краснея, взял Нию, и как она не визжала, посадил ее на столб рядом.       Принес нам по тарелке клубники со сливками, по бутылке сока. И ушел. Логан пожал ему руку и они продолжали. Разделись до пояса и вбивали солому в чернозем…       Нам самим было не спрыгнуть. Мы болтали ногами и ели клубнику. Ния смотрела за работой и спросила.       —Лала, не хочешь, не отвечай. У Фанга спина-его пытали? —я подавилась от неожиданности.       —Ния, вот зачем такое спрашивать? Тебе что, станет легче, если я отвечу? Пытали, да. Не скажу кто и не скажу где. И с чего ты сидишь тут и ревешь? —я растерялась.        Я думала, Ния видела шрамы в руинах. Когда мы лежали, как два отбитых куска мяса. Сама я их уже не замечала.       —Ния, прекращай, сейчас увидят, прибегут и начнут выспрашивать, в чем дело. Мы их и так достали! — я поглядывала в сторону наших начинающих фермеров.       —У меня сердце болит, когда я смотрю. У кого рука поднялась? Мне его так жалко! —всхлипывала Ния.       —Не смотри. Заметит, начнет смущаться. И вообще, мы из-за него тут, как курицы на насесте сидим. Прекращай! —       —А Фанг не может сделать какую-нибудь рассасывающую мазь? —а действительно.        Почему баффер не сведет себе шрамы? Спрошу ли я Фанга об этом? Точно нет.       —Если бы мог, уже бы свел. Но ты же понимаешь, каждый шрам на спине это шрам и на сердце. Так что смысл? Фанг голым по городу не бегает. Вопросы никто, кроме тебя, не задает. А ты привыкнешь, со временем. Меня все устраивает. Зачем лишние телодвижения? Логично? —Ния кивнула.       Пришел запыхавшийся Логан.—Ния, пошли. Покажешь, какие семена, как и куда. Лала, не скучай, скоро верну.—он снял Нию.       Фанг помахал мне, я кивнула. Угу, маши маши. Садовод любитель. Как вообще можно любить огород? Никогда не знаешь сколько чего вырастет и вырастет ли вообще. Опять же поливать. Сколько и когда, как угадать, хватит или не хватит? А еще удобрения. Бррр, нет. Пусть Фанг занимается. Максимум, в чем я помогу, это собирать урожай. Если он будет, конечно.       Я смотрела, как они увлеченно что-то обсуждают, рассматривают какие-то пакетики. Мог бы и меня кто-нибудь снять. Я тоже хочу порассматривать. Мне стало скучно. Еще минуточку посижу и позову Фанга, пусть снимает. Я поставила тарелку на соседний столб…        И полетела, в прямом смысле этого слова. С прижатой к носу вонючей тряпкой. Пара вздохов и темнота.       Я очнулась от знакомого резкого запаха. Почему-то вспомнилась свадьба. Открыла глаза. Полная темень. Я не видела, кто передо мной стоит. Лишь слабые очертания. Хотя зачем видеть? Запах уксуса и муската…        Душа ушла в пятки. Страх провел ледяной рукой по спине, вызывая дрожь. Он меня похитил? Прямо с забора? У всех из-под носа? Фанг уже увидел, что меня нет, все ищут меня. Тянуть время? Если получится… А если нет?..       Пока я думала, глаза потихоньку привыкали к темноте. А зря. Смутная фигура отошла, что-то щелкнуло и пещеру залило светом. Я зажмурилась. И не хотела открывать глаза. Я увидела его перед собой. Голого до пояса. И мне стало еще страшнее, чем тогда, дома. Меня он привязал к стулу, и руки, и ноги.       Говорил он вкрадчиво, с придыханием. Выдыхая с шипением гласные. Почти шепотом.       —Глазааа открой.—интонация не оставляла выбора, не открою я-откроет сам.       Я открыла глаза, встретилась с его мерзкими столбиками. Меня передернуло.       —Не нрааавится? Боииишься? Отвечай, не молчи, я не хочу тебя заставляяять.—интонация поменялась.       Он это сказал с горечью? Он хочет, чтобы мне нравился этот ужас? Зачем? Мне нужно тянуть время. Попробую. Я начала говорить,       —Что тебе от меня надо? Ты сказал, я лезу не в свое дело. Куда я лезу? Я обычный мастер, я просто чиню и делаю механизмы. Зачем ты меня похитил? Напугать? Ты в прошлый раз меня напугал. Убить? Мог убить меня на заборе. Зачем было так утруждаться? — для потянуть время слова такие себе. Могла бы и получше что-нибудь придумать, но голова соображала слабо. Паника росла.       Скользкая рука грубо взяла за подбородок. Вторая сжала бедро. Больно.       —Зззатееем, что ты дееелаешь меня слааабым. И я не решииил еще, —он прижался ко мне всем телом, провел языком по шее, наклонился, провел им по ноге. Мерзко, до тошноты. Взялся за шорты, передумал. Обнял колени, положил голову на них. Замер. Он спит? Нет… Резко вскочил, отошел. Потоптался нерешительно, странно посмотрел на меня, я бы сказала, умоляюще. Снова подлетел, снова прижался. Навис надо мной и дышит, противно касаясь своим раздвоенным языком лица.        Да что происходит вообще? И почему страх ушел? Почему я его не боюсь? Я смотрела в глаза, не такие и страшные, когда в них нет желания растерзать меня. Он отвел глаза, отошел на шаг.       —Ты определись уже, убить ты меня хочешь или прижиматься? —       —И то и другое…—почему он выглядит виноватым? Растерянным? И сколько ему лет? На вид лет 16-17. И это лучший наемник Дувоса? Подросток?!       —А что больше? —Эйвери задумался.       —Пока выбираешь, может поговорим? —       —Поговорим? —удивился и совсем растерялся он.—О чеем? —       —С чем ты борешься? Я же вижу. Что тебя мучает? Расскажи, все равно ты меня убить собрался. Я никому не расскажу. Мертвые не говорят.—зря я про мертвых, ну уже поздно.       Снова глаза воткнулись в меня, снова язык ласкал шею, руки мяли грудь. Но не больно, как тогда, нет, мягко и бережно. Не срывая топика. Противно, мерзко, но не больно. Столбики стали расширяться, разрезая желтые зрачки пополам. Руки взялись за бедра, потянули шорты. А вот это нехорошо, совсем…       —Эйвери! Прекрати! —он отдернул руки, отошел. Смотрит.       В столбиках желание, удивление, сомнение, ярость, любовь? ЛЮБОВЬ????!!! Я закрыла глаза. Что они видят во мне такое, чего я не знаю? Я самая обычная. ИИ влюбилось, змея похоже тоже.       —Ты знаааешь, кто я? Откуда? Теперь ты должна умереееть? —слова звучали, как вопрос.       Он у меня спрашивал или у себя? Если у меня, то я против, категорически.       —Эйвери, послушай, хватит меня пугать. Или убей уже и успокойся, или не убивай и поговори со мной. Поверь, я умею слушать, может я могу помочь? Эйвери, ты слышишь?! —окликнула я его.       Он стоял, задумавшись, глядя куда-то мне за спину. На лице и шее была человеческая кожа. Ушей нет. Голову вместо волос покрывали змеиные чешуйки. Зелено-желтые. Как купальная шапочка.       Сам он, если бы не глаза, был миленьким. Чем-то на Хару похож. Резко очерченный подбородок. Красивый, слегка вздернутый нос. Яркие тонкие губы. Изогнутые, почти невидимые брови. Из-за удлиненного лица высокие скулы придавали лицу утонченность и изящность. Да он красив! По-своему…       Крепкие руки и тело почти полностью покрыты такими же зелено-желтыми чешуйками, только крупнее. Они складывались в немыслимый замысловатый узор. Только кисти были без чешуек. Длинные пальцы дрожали, сжимались и разжимались в кулаки. Желтая полоса узора шла от шеи до высокого пояса и уходила дальше. Черные обтягивающие штаны красиво подчеркивали узкие бедра. То, чем он хотел меня, было как раз на уровне моих глаз. Я смущенно отвела взгляд от штанов, неплохо, совсем неплохо. Я глянула вверх…       От моего окрика он опомнился, встретился с моими глазами и влепил такую оплеуху, от которой в ушах зашумело. Ну что, Лала? Договорилась? Помогла?       Красивая змея красивой рукой красиво разбила тебе лицо. Из губ потекла кровь. Из глаз потекли слезы. Мой крик от боли снова изменил его. Он упал на колени, стал трясущимися руками вытирать кровь, слезы.       —Простии, простиии. Я не знаааю, зачеем я это сдеелал. Я… ты… я должен… Я должен делать тебе больно, я должен пытать тебя, истязать, кусать, бить. Заставить страдать. Я люблю страдания. Я создан для причинения боли. Мне нравится чужая боль. Я всегда был таким и не хочу ничего менять. Но…—он вскочил, пнул кровать и заорал, глядя на меня.       Кричал голосом подростка, у которого меняется голос. Постоянно срывается. Ходил передо мной, заламывал руки и с отчаянием кричал.       —Но я не могу, почему я не могу мучить тебя? Что ты такое? Почему мои руки хотят ласкать тебя, а не истязать? Почему я до боли хочу тебя, но не решаюсь взять? Я мечтал об этом два дня! Мечтал, как буду владеть тобой и ты будешь кричать! Почему ты сейчас закричала и не доставила мне удовольствие, а наоборот? Почему я чувствую ненависть к себе, за то, что ударил тебя? —он снова подлетел, схватил за горло и жутко прошипел.       —Что ты сделала со мной? Отвечай! —сдавил, сейчас задушит же.       —Руки развяжи, отвечу. Ты сразу все поймешь.—задыхаясь, прохрипела я…       Я, наверное, полная дура, но мне его было жаль, очень жаль. Мальчик страдал, добро боролось со злом, человек боролся с монстром внутри себя.       Да он разбил мне губы, да, они горели огнем и опухали. Да, он чудовище. Но всем же надо давать второй шанс? Если бы я не уцепилась за Фанга мертвой хваткой, он бы не получил второй шанс на счастье. До сих пор был бы доктором-который-не-разговаривает.       У Эйвери тоже было что-то в глазах. Кто сделал из него монстра? Он же родился человеком? Значит, его пытали, в какой-нибудь секретной лаборатории. Ставили опыты. Фанг говорил в руинах про это.       Или змею скрестили с человеком и родился он? Тогда он тем более не виноват. Виноваты те, кто сделал такое с бедной матерью.       Если он способен любить, если способен бороться с ужасными мыслями, то у него есть шанс. Шанс стать нормальным. Шанс стать если не счастливым, то, по крайней мере, хорошим. И я должна ему помочь.       Пока я думала, мои руки стали свободными. Я растерла затекшие от веревки запястья. Он протянул мне полотенце и бутылку воды. Я умылась, попила. Увидела второй стул. Показала, сядь напротив. Сел.       Меня уже не пугали его глаза. Я поняла, что увидела в них. Только не всепоглощающую, а перемешанную со жгучей злобой и лютой ненавистью, горькой обидой и огромным чувством несправедливости. Но все равно печаль, печаль, рвущую сердце. Как у Фанга, когда мы только познакомились.       Фанга она не покинула до сих пор, но стала не такой густой, что ли. Ей соседствовали любовь, счастье, покой, и глаза Фанга уже не рвали сердце, нет. Печаль в них осталась скорее по привычке. Сам Фанг был абсолютно счастлив.       —Ты обещала ответить.—Эйвери вернул меня в реальность. Его глаза заглядывали в мои с такой надеждой. Он думал, я решу все его проблемы одним махом? Но так не бывает. Сможет ли он? И смогу ли я? Или Эйвери-садист сейчас проснется и начнет резать меня, как обещал? И где Фанг? Меня ищет кто-нибудь вообще?       Хотя я уже не хотела, чтобы меня нашли так быстро. Эйвери просто убьют. Фанг разорвет его, когда увидит мое лицо. А я не хотела, чтобы его убивали. Что-то внутри меня приказывало спасти этого несчастного мальчика. Зачем? Без понятия. Но я должна была. Спасти его от самого себя. Просто обязана. Он, как ни странно, был мне нужен… Меня тянула к нему невидимая нить, намертво связавшая нас друг с другом.       —Ты обманула? Зачем? Ты же все равно не убежишь от меня.—разочарованно и обиженно произнес он и опустил голову.       Я взяла в ладошки его лицо, придвинулась, насколько могла. Стараясь не дернуться от отвращения. Спасти хотела, но каким он был мерзким и скользким на ощупь. К этому надо привыкнуть. Он отвел глаза.       —Эйвери, посмотри на меня. У тебя очень красивое имя, ты знаешь? Просто чудесное. Я объясню тебе, что ты сейчас чувствуешь. У тебя было это, давно, ты просто забыл. Ты же человек? Не змея? —он кивнул как-то неопределенно, но слушал очень внимательно.       —Ну вот, не бывает людей без чувств, без эмоций. Кто у тебя их забрал, я не знаю…—он перебил меня.       —Мне их стерли, вместе с прошлым. Давно. Очень давно. Почему я тебе это рассказываю? Я никому не говорил… Все, кто в этом участвовал, умерли. Они делали со мной страшные вещи…—бедного Эйвери затрясло, как от холода.       —Я многое забыл, но очень хорошо помню боль, когда мутировало тело. Как кости трещали, раздвигались, меняясь на змеиные. Как рвались мышцы. Вместо них вырастали новые. Как череп менял форму, сжимая мозг. Боже, как болела голова… Как менялась кожа. Отваливалась кусками. И вырастала чешуя.—меня уже трясло, так же как Эйвери.       Я не верила, что такое может быть, не важно в какое время, хоть в темное, хоть в светлое. Это же были доктора, которые клялись не вредить людям, а на деле…       —Однажды утром, крича от боли, я выплюнул свой язык и начал расти, ты видела… А потом и глаза заплыли, стали распухать и с ужасным звуком лопнули. Вместо них уже прорезались змеиные. Я думал умру, так было больно. Но смерть забыла про меня…—он схватил меня за руку, больно сжал.       — Лала, почему они мне не давали обезболивающее??? Оно же было у них!!! Им нравилось? О да, им очень нравилось! Как потом понравилось мне…—сколько обиды, доходящей почти до безумия. Эйвери горько усмехнулся и продолжал.       —Они хотели змею, думающую, как человек. Но что-то пошло не так. И получилось…что получилось. Такой я никому не был нужен, даже им. Люди боятся и ненавидят мутантов, в обычном мире мне нет места. Мне никто не поможет. Я изгой, мне только и остается, что выполнять приказы и делать единственное, на что я способен. Пытать и убивать. В этом мне нет равных.—       —Опять же, зачем я тебе все это рассказываю? Чем ты можешь помочь? —его обреченный голос сдавил мне сердце, он все это говорил , не отрываясь от моих глаз.       А они, конечно, плакали. Он удивленно смотрел на меня, глаза в чем-то сомневались, не верили, он нерешительно спросил.       —Ты плачешь из-за меня??? Как ты можешь меня жалеть?! Я только что чуть не покалечил тебя! Я хотел пытать тебя, взять тебя силой! И до сих пор хочу, но не могу! А ты жалеешь? Не плачь! Мне…мне больно это видеть…—он пытался вытереть мне слезы дрожащими руками.       Теперь я схватила его за руки, прижала к своей груди и воскликнула, рыдая, не в силах остановиться.       —Эйвери, они обманули тебя! Я не знаю, что у вас там в Дувосе. В Свободных городах не ненавидят мутантов! У нас в Сандроке живут Ларри и Зена, ящеролюды. И к ним все относятся, как к равным. Никто не тыкает пальцем, не пытается обидеть. Они на свадьбе у меня были! И это была честь для меня. Мы вчера помогли говорящему кроту и маленькой мышке-принцессе! —я взяла его за плечи, смотрела в глаза,       —Да, опасных безмозглых мутантов, умеющих только убивать, Свободные города уничтожают. Но и то, только в том случае, если они угрожают безопасности города. Мы не охотимся на них специально! Не истребляем их! —мои ладошки обняли его лицо.       —Эйвери, ты был монстром, и делал ужасные вещи. От этого не уйти. Но это делал не ты. Это делал Эйвери, лишенный всех чувств, безмозглый мутант, желающий только мучить и убивать. Ты сейчас другой, ты побеждаешь в себе эту тварь. Я вижу это, я чувствую…—по моим пальцам текли его слезы. Абсолютно несчастные глаза прожигали мою душу.       —Ты… плачешь… И это только подтверждает сказанное. Если ты поверишь мне, поверишь моим друзьям, мы справимся. Обязательно! —я вытерла ему слезы.       Он пытался перестать плакать, ему было неловко, губы тряслись, нос шмыгал, он пытался все вытереть и лишь размазывал по лицу. Я вытерла его полотенцем, помогла умыться. Всхлипывая, он спросил.       —Почему именно из-за тебя вернулись чувства? Стертые более ста лет назад? —я ахнула, выронила полотенце.       —Эйвери! Сколько тебе лет? —более ста лет? мои глаза хотели выпрыгнуть из глазниц.       —Мне сто двадцать.—он еще не перестал плакать, но почему он улыбается, когда смотрит на меня, почти смеется сквозь слезы.       —Ты застал Эпоху Тьмы? —снова ахнула я.       —Да, застал. Мутантам не нужно солнце. И мне там было хорошо. Я был свободен. Никто не тыкал пальцем. А потом солнце вернулось, люди вышли из-под земли. Меня не принимали, боялись, и только Дувос забрал меня.—отвечая, он стал успокаиваться. Слезы стихали.       —А во сколько лет тебя сделали таким? —я насухо вытерла его лицо.       —Не помню точно, Эпоха Тьмы уже давно наступила. Думаю, лет в пятнадцать-шестнадцать.—теперь и мой рот открылся и не собирался закрываться.       —Ты не стареешь с тех пор? —мои глаза уже не могли раскрыться шире от удивления, но пытались. Эйвери с трудом сдерживал смех, у него истерика? Мы говорим вовсе не о смешных вещах.       —Почти нет, очень медленно. Кожа сбрасывается и клетки омолаживаются. И это больно. Но не дает стареть. Не дает болеть. Позволят ранам быстро заживать.—он посерьезнел.       —И ты не ответила… Ты не первая женщина в моей жизни… Почему именно ты вернула мне то, отчего сердце стало болеть, почему там теперь тепло? Почему мне вчера снились те, кого я замучил? Мне раньше никогда не снились сны.—       —Потому что ты узнал, что такое любить и любовь разбудила сердце, разбудила остальные чувства.—теперь его глаза пытались стать больше.       —Любовь? Но я не хотел! Даже не думал никогда! —он растерялся.       —Любовь не спрашивает, она просто приходит.—я улыбнулась, он так мило смутился.       —А если она пройдет и вернусь прошлый я? —это Эйвери уже сказал со страхом, вздрогнув всем телом. Хороший знак.       —Не вернешься. Я помогу. Если ты захочешь. В жизни много любви, разной. Любви к друзьям, любви к людям, к детям, родителям, к питомцам, к себе. Сначала нужно простить самого себя, полюбить и постараться изменить. Понять, что важно, а что нет. Что хорошо и что плохо. Мне нужно многое обдумать, поговорить с Фангом. Он должен понять тебя так, как никто другой.—я поморщилась, затекшие ноги кололо иголками.       —Эйвери, развяжи мне ноги, я их уже не чувствую. И нет, я не убегу.—       —Ты и так бы не убежала.—Эйвери развязал мне ноги, взял на руки и понес к выходу. Я вздрогнула. Вот почему никто не пришел. Вход в пещеру был в отвесной скале. Мы стояли на краю и под нами была бездна. Ущелье, залитое туманом. Сюда только Икс долетит. Но они меня даже не подумают тут искать.       —Ты умеешь летать? —удивилась я.       Эйвери засмеялся, помотал головой. К голосу я уже привыкла. К смеху тоже нужно будет привыкнуть. Это просто отвратительное зрелище. Глаза сужаются, язык дрыгается в губах. Чешуйки двигаются. В горле что-то клокочет. Хотя, не такое уж и отвратительное.       —А как ты тогда сюда попадаешь? —       —Показать? Не испугаешься? —да что ему так весело-то?!       —Испугаюсь, но покажи.—зачем я это сказала?       —Обними меня за шею и держись.—может, пока не поздно, отказаться?        Обнимать скользкую шею совсем не хотелось. Но если уж я сказала, что Свободные города не ненавидят мутантов, то пора доказать это себе в первую очередь. Эйвери истолковал мое сомнение по-другому.       —Я тебе ничего плохого не сделаю, больше никогда. Клянусь.—я сцепила руки в замок на шее, он крепко прижал меня к груди и мы стали расти вверх. Не мы, его ноги и туловище. Они трансформировались в хвост. Даже не в хвост! Туловище удлинялось и росло. Хвост уже выполз из пещеры.       Весь Эйвери не был змеей. Змеей был низ его тела, от пояса. Огромной змеей. Еле вылезшей из пещеры. Меня держал человек, по стене нас несла змея. Ощупывая скалу и цепляясь за неровности. Я уже не сидела у Эйвери на руках. Я на нем лежала и смотрела, как мы поднимаемся вверх. Он развернулся и теперь я висела в его руках над ущельем. Ну нафиг такие прогулки.       —Эйвери, возвращайся, меня сейчас стошнит! —он тут же развернулся, да так резко… В ущелье полетела вся клубника со сливками, сок туда же. В желудке стало пусто и легко.       В пещере он посадил меня на кровать. Дал снова полотенце и воду. Сел на пол и положил голову мне на колени. Мне было совсем нехорошо. Я сидела, откинувшись на подушку. Но рука сама потянулась и начала гладить его по спине, по шапочке из чешуи. Я посмотрела ниже. На нем снова были черные брюки и ботинки. Как?! Он как будто почувствовал, поднял голову, посмотрел на меня.       —Как ты это делаешь? И тебе не больно, когда ноги так?—я раздвинула руки, показывая, как рос хвост.— И почему на тебе целая одежда? Я же видела! Ноги превратились в змею! —       —Это не одежда, —смущенно сказал Эйвери. Это моя вторая кожа, она снимается. Но когда она на мне, она живая.—Эйвери опять засмеялся и закрыл мне рот.       —Лала, ты знаешь, когда ты так широко раскрываешь глаза и рот тоже, ты такая смешная! —я сморщилась, губы сильно распухли и болели. Эйвери взял из сумки какую-то мазь. Не клубничную, вонючую, протянул мне. Я намазала губы, следы от веревок на руках и ногах.       —Кожа? Вторая? Живая? —ко мне вернулся дар речи.       —Да, потрогай, —он протянул мне рубашку.       Обычная кожаная рубашка, только скользкая. Эйвери одел ее и она на моих глазах обтянула тело, натянулась на пальцы как перчатка, спрятала шею и сомкнулась на груди. У меня глаза полезли на лоб. Эйвери снова засмеялся.       —Почему ты удивляешься? Почему тебе не страшно? Ты даже хвоста не испугалась! От него всех сразу парализует! И я…больше не могу, прекрати! —Эйвери упал рядом со мной на кровать и смеялся, успокаивался, смотрел на меня и снова заходился в приступе смеха.       Я закрыла рот, ждала, когда ко мне вернется дар речи и смотрела, как он смеется, откинув голову. Совсем ребенок. Много ли он смеялся за всю свою жизнь…       У меня родился план. И он был хорош. Он был великолепен.       —Эйвери, там все с ума сходят. Мне пора домой. Как я тебя найду, когда я все решу? Когда ты мне будешь нужен? Я же не спущусь к тебе сюда.—он не хотел меня отпускать, это было видно. Но он справился, умница.       —Просто подойди к краю ущелья за клиникой и крикни. И я приду.—он улыбнулся, как я не заметила раньше, какая замечательная у него улыбка?       —Мы над клиникой? И много тут таких пещер? —       —Много, даже очень. А что мне делать? Я все равно жду указаний от Дувоса насчет тебя. Чем мне заняться? —       —Ты пока не рви с Дувосом, ждешь и жди. Книжки читай. Вон их у тебя целая стопка. И, кстати, что я сделала все-таки? Зачем тебя ко мне послали? —он пожал плечами.       —Я не знаю, но могу узнать, попытаться.—       —Как? —насторожилась я.       —Когда буду получать указания насчет тебя. Поговорю с агентом.—       —Такое чувство, что вокруг Сандрока больше агентов Дувоса, чем жителей.—разозлилась я.       —Не больше. Совсем нет. Только я.— Эйвери не знал про четвертого.       Может быть потому, что у них разные задачи? Эйвери-убийца, а наш четвертый? Диверсант? Разрушитель городов изнутри?       —Лала, перед тем, как я унесу тебя домой…—при слове «унесу» мне стало снова нехорошо. Эйвери встревожено спросил.—Ты в порядке? —       —В полном, —я старалась дышать носом и не думать об ущелье.       —Ну так вот. Я про любовь, — Эйвери смутился, крутил уголок простыни в руках и не смотрел на меня.       —Ты же не любишь меня? И как мне с собой бороться? А вдруг тот прошлый «я» вернется? Как тебя не обидеть? Как перестать думать о тебе? Ты обещала помочь.—я забрала у него уголок, взяла руку в свои.       —Эйвери, никто не запрещает думать обо мне. Наоборот, лучше обо мне, чем о всяких твоих ужасах. Это абсолютно нормально. Просто поменьше думай обо мне, как о женщине, и побольше как о подруге, старшей сестре.—знает ли он, как любят подруг и сестер? Вряд ли… Нужны другие мотивации.       —Думай, какой станет твоя жизнь, когда я помогу тебе. Ты будешь радоваться, ты будешь много смеяться. Жизнь твоя станет интересной и без приказов. Ты будешь свободен, как раньше.—       —А то, что ты чувствуешь ко мне сейчас. Это не совсем та любовь, за которую ты ее принимаешь. Это наваждение. Непреодолимое влечение. Я просто так действую на некоторых мужчин, слава богу не на всех и не навсегда. И не только на мужчин. Я рассказала ему про зеркало.—       —Оно что? —переспросил Эйвери, еле сдерживая новый приступ смеха.       —То самое, да. Но благо, мое такое странное влияние проходит, довольно быстро. Главное найти клин. И думаю я его нашла для тебя. Так что, отращивай свой хвост и вези меня домой. Только прошу, не переворачивай меня вниз головой.—