Зимнее чудо

— И узнать хочется, и потревожить страшно, — между делом продолжала Кочо свой тихий лепет о Санеми, даже если мысленно до сих пор находилась где-то рядом с пушистыми облаками, — И Масачике бы письмо отправить, да всё никак руки не дойдут… И тогда Канаэ медленно закрыла глаза и скучающе согнулась. — И всё-таки я устала… — странно, но теперь красота зимних пейзажей не казалась ей такой же прекрасной, как и прежде… Должно быть, даже для того, чтобы чем-то восхищаться, нужны силы, — Отдохнуть бы, но теперь я и глаз не сомкну… И аппетита нет… Впервые за долгое время девушку одолела страшная лень, бороться с которой едва ли предоставлялось возможным. — А ну соберись, Канаэ!.. — тогда со всей строгостью к себе воскликнула она, перед этим хлопнув себя по раскрасневшимся от мороза щекам, и тотчас замерла, когда услышала из-за спины резкое и громкое: — Ты это о чём? Точно не Аой и не кто-то из девочек. Голос мужской и уж больно грубый, местами резкий, словно шершавый… Тогда Кочо взволнованно обернулась и увидела, что позади неё стоял никто иной, как сам Санеми Шинадзугава — тот, кого она явно не ждала… Оперевшись о дверной косяк и скрестив руки на груди, мужчина терпеливо ждал ответа на свой вопрос, отчего испуганная неожиданностью Канаэ тут же замялась, то неловко ему улыбаясь, то краснея… — Я что, не вовремя? — тогда прямо спросил Санеми, склонив голову на бок в привычной ему резкой манере, — Не похоже, чтобы ты была чем-то занята… — Ах, ну что вы!.. — собравшись с мыслями, свойственным ей лёгким голосом пробормотала она, после чего невинно захихикала, от стеснения прикрывая губки пальцами, — Я всего-то наслаждаюсь красотой своего зимнего садика с утра пораньше. И хоть Канаэ ему не врала, отчего-то Санеми воспринял её слова, как очередную шутку, какие так подозрительно часто посвящались ему… Кочо всячески подшучивала над ним даже тогда, когда Шинадзугава совсем этого не ожидал, после ходя весь день с глупым нахмуренным лицом — а ей только в радость. И что примечательно: каждый раз, когда Канаэ над ним шутила, смеялась также хитро, как и сейчас. Тогда мужчина с недоверием кивнул. — В такой холод? Ты что — самоубийца?.. — Конечно нет! С чего вы вообще решили? — теперь торопливо возражала она, качая головой, — Что вы, господин Шинадзугава, что моя младшая сестра Аой сегодня кличете меня самоубийцей! Как вам не стыдно? Канаэ это сильно смешило, и голос её был радостен… до его прихода же всё было иначе. Санеми понял это, когда случайно услышал усталый бубнёж из-за двери, ненароком проходя мимо. — А, так значит и твоя сестра тоже шатается с утра пораньше? — почему-то его это совсем не удивляло, и оттого тот скучающе на неё глядел, — Вам что, обеим совсем не спится? Тогда Канаэ снова поспешила возразить: — Ну почему же обеим? Я пару часов тому назад вернулась с миссии, а Аой в зиму всегда встаёт рано, чтобы растопить печь, приготовить завтрак и убрать по дому… — теперь же лицо девушки с радостного сменилось на более задумчивое, стоило только начать вспоминать весь список утренних дел Аой, коих было не счесть, — И, как видите, моё тело совершенно здорово, и потому я не могу лежать целыми днями в лечебнице и видеть приятные сны… ах, какая досада! — с донельзя жалобным вздохом договорила она, словно так и норовя раззадорить ещё сонного Санеми. — Я уже здоров… — тут же коротко и холодно отрезал он, явно не оценив её смешка. Всё же, внутреннее чувство не подвело Санеми, и Канаэ снова ловко над ним подшучивала, заставляя мужчину то мрачнеть, то краснеть, прямо как какого-то сопливого мальчишку. — Да-а? — тогда наигранно удивлённо переспросила Канаэ, раскрывая глаза, — Тогда отчего же вы всё никак не можете обыграть Аой в чашки и всегда остаётесь мокрым? Неужто растеряли хватку? Снова издёвка, и вот хитрая ухмылка уже царит на лице Кочо. И пока Санеми смущённо пыхтит, девушка лишь смеётся над ним, как над маленьким ребёнком, а тот и не знает, что сказать в ответ… Отчасти такая слабость его злила, но и в то же время на душе становилось необычайно легко, когда она так задорно над ним смеялась. Тогда тот тяжело вздохнул и закатил глаза: — Ладно, ладно!.. Признаю… — нехотя проговаривал он, с болью принимая своё поражение… что ни говори, но здесь Канаэ была права, — Возможно я ещё не настолько окреп, чтобы возвращаться в бой… — Вот и славно! Я очень рада, что вы это понимаете! — всё в той же задорной игривой манере продолжала Кочо, от радости аж хлопнув в ладоши, а затем вдруг ни с того, ни с сего взглянула на него более серьёзно, чем прежде, — Очень надеюсь на ваше благоразумие, господин Шинадзугава. Мне искренне хочется верить в то, что вы больше не ворвётесь в бой с не снятыми швами на ваших ранах… — отчего-то постепенно вид её лица подозрительно мрачнел, словно над ней поднималась огромная тень, в то время как недовольно скрещённые руки на груди то и дело напрягались… — Иначе не удивляйтесь, откуда на вашем теле столько шрамов… которые хоть и красят вас, но мешают выздоровлению. С каждым новым словом, что ненароком слетало с её уст Санеми становилось не по себе, а местами даже и в пот бросало, стоило ему хоть на секунду заглянуть в её широко раскрытые строгие глаза… — …Ты что, ругаешь меня? — не постеснялся спросить Шинадзугава, удивлённый столь резкой переменой в её настроении… Ничто не пугало его так сильно, как резкая смена настроения у женщин. Однако он и глазом моргнуть не успел, как всё уже вернулось на круги своя, и мрачного лица Канаэ как не бывало! Вместо этого на него снова смотрела добродушная нежная девушка, в чьих глазах так красиво отражался белый снег: — Отнюдь! Или мои слова показались вам грубыми? — тогда Канаэ постаралась изобразить обеспокоенность на своём лице, снова прикрыв рот кончиками пальцев, — Ах, если так, прошу простить! Не имела в мыслях ничего дурного, лишь озабоченность вашим хрупким здоровьем! И после её щёки запылали ярким румянцем, какой не мог скрыть даже самый суровый мороз. Тем временем Шинадзугава же, молча и терпеливо выслушивая все её шутливые оправдания, медленно подошёл к ней и опустился рядом на то же самое место, где когда-то сидела Аой, а после и сам неторопливо спросил: — Снова подшучиваешь надо мной, а, Канаэ? — затем Санеми посмотрел на неё с хитрой ухмылкой, словно уже заранее знал, что она скажет, — Ни дня без унижений туполобого Шинадзугавы, да? И Канаэ, уж было, снова хотела посмеяться с его слов, но в самый последний момент удержала себя и, прочистив горло, спокойно спросила: — С чего вы взяли? Тогда его и без того широкие глаза раскрылись ещё шире, а лицо приобрело заинтересованный вид…. Санеми словно оживился, когда подсел ближе к его любимой Кочо. — Как это с чего?! С того, что ты постоянно несёшь про меня всякую ересь, а потом смеёшься битый час, — громко заявлял он, пытаясь доказать свою правоту, но тем самым снова выводил Канаэ на смех, отчего сильно терялся, сбиваясь с мысли… — Опять начала?.. Рядом с ней Санеми словно становился другим человеком. Позволял себе и краснеть, и смущаться, забывая о своём трудном прошлом и обо всех проблемах, с которыми его свела жизнь… — Ах, снова прошу простить!.. — сквозь бесконечный смех говорила она, утирая кончиками пальцев подступившие к глазам слезинки. Ни с кем она ещё так звонко не смеялась, как с Санеми, — Но когда вы так настырно что-то мне доказываете, то я не могу себя сдержать! Мне даже жаль вас, ведь вы не можете поглядеть на это стороны… Канаэ была неисправима, как и неисправима её любовь к мелочам, что тотчас выводят её на смех. — Неужто ты меня настолько не воспринимаешь?.. — тогда удручённо спросил мужчина, окончательно потеряв всякую надежду на серьёзный разговор, — И не проще ли тебе называть меня шутом, если я тебя только смешу? Со стороны Санеми выглядел мрачнее тучи и даже перестал смотреть на Канаэ… точнее, отказывался делать это до тех пор, пока не услышит в её словах хоть каплю серьёзности, а до тех пор будет смотреть на безмолвный и сад и в миллионный раз рассматривать заснеженные кусты с деревьями. — Ну зачем же вы так?! — на сей раз уже и вправду обеспокоенно возразила она, не на шутку взволновавшись от его слов. Ей впервые довелось видеть Санеми настолько разочарованным, — Господин Шинадзугава, вы же понимаете, что… И Канаэ, уж было, потянула к нему руку, как вдруг Санеми резко отмахнулся, а после не без раздражения произнёс: — И снова ты с этой гнусной приставкой «господин»… — его голос звучал всё ниже и ниже, а лицо становилось всё бледнее и бледнее, — Я же уже не в первый раз прошу тебя называть меня просто по имени… ей богу, будто знакомы только один день! И после Шинадзугава громко хлопнул себя по коленке, не сдержав столь внезапного всплеска эмоций и окончательно отвернул от неё голову. Теперь девушка молчала, лишь изредка приоткрывая рот от неспособности подобрать слова. — Госпо… — уж было, ровным голосом хотела начать Канаэ по старой привычке, но быстро опомнилась и заговорила по новой: — То есть, Санеми, вы же понимаете, что я веду себя с вами так только потому, что доверяю и уважаю вас? И хоть её голос не дрожал, даже выражение лица оставалось всё тем же серьёзно неизменным, внутренне мужчина чувствовал её волнение… Всё шло точно так, как Санеми и задумал, однако до сих пор молчал… и тогда Канаэ, решительно продвинувшись ближе, тем же тоном заговорила вновь: — Простите, но я не могу нормально разговаривать с вами, когда вы молчите… — постепенно её голос становился всё ниже и уже походил на строгий, нежели чем на обеспокоенный. Теперь в Канаэ ни осталось и следа от былой весёлости, а Шинадзугава только этого и добивался, демонстративно отказываясь смотреть ей в глаза, когда она только этого и искала, — Ну же, Санеми Шинадзугава!.. Ответьте мне хоть что-нибудь!.. Казалось, что его холодное молчание убивало Канаэ изнутри, но та не оставит его в покое, пока не вытянет хотя бы одно слово. Ей хватало усидчивости и терпения точно так же, как хватало их и Санеми. Тогда Кочо намеренно подвинулась ещё ближе и уже почти вплотную прижалась к его плечу. — Ваше поведение походит на ребячество, не иначе! — неустанно возмущалась она, — Хотя бы объяснились, почему вы так себя ведёте! Теперь я зову вас по имени, что вам не нравится?! На эмоциях девушка даже легонько толкнула его в плечо, но до сих пор безрезультатно… Санеми молча глядел то на заснеженный сад, то на небо и даже не думал смотреть на Канаэ, пока та не подвинулась к нему ещё ближе… тогда она и моргнуть не успела, как оказалась схвачена сильными руками Шинадзугавы с громкими весёлыми словами: — Вот ты и попалась! И пока Санеми злорадно над ней посмеивался, крепко обнимая, Канаэ лишь удивлённо хлопала своими большими глазами так, словно резко перестала понимать, где и с кем находится. На её лице замерла гримаса лёгкого испуга вкупе с недоумением, отчего губы девушки были слегка приоткрыты, а на щеках горел яркий румянец. — Что… — взволнованно лепетала она в пол голоса, — Что всё это значит?.. Мужчина в ответ лишь хитро усмехался, мягко обхватывая её плечи: — То и значит — я поймал тебя. С этими самодовольными словами Санеми медленно приблизил своё лицо к ней и наконец-то заглянул Канаэ в глаза, в которых до сих пор читались самые смешанные эмоции и детская наивность — как раз то, что он так сильно любил видеть… — Постой, то есть… — теперь девушка словно не замечала, как его губы были близки к её полураскрытым губам, погрузившись в собственные раздумья… Канаэ будто не верилось в то, что её удалось так легко обвести вокруг пальца, — Хочешь сказать, что всё это неправда? Ты разыграл меня? Наивно, но не без удивления спрашивала обманутая Кочо, пока Санеми всё ещё медленно тянулся к её губам… однако стоило ему услышать её вопрос, как Шинадзугава тут же отстранился и неторопливо заговорил: — Ну да, разыграл, — Санеми не требовалось лезть за словом в карман, он говорил обо всём напрямую — Не только же тебе надо мной смеяться! После тот с усмешкой вновь посмотрел на неё, пристально наблюдая за любыми изменениями на её лице. Сначала там явным цветом было выражено непонимание, затем непринятие и уже только следом за ним последовало смирение, заставившее Канаэ смягчиться… Теперь взгляд был ровен и спокоен, губы больше не дрожали. Глядишь, и вот она уже сама смеётся над своей оплошностью, всё так же робко и невинно краснея. — Должна сказать, вам это удалось, — проговаривала она на выдохе, постепенно успокаиваясь, — Я даже не заподозрила подвоха, нужно отдать вам должное. — Зато теперь мы с тобой в расчёте, — бормотал Санеми не без гордости. Казалось, что теперь тот и вовсе весь следующий год будет вспоминать, как успешно её разыграл, — Отплатил тебе за все твои смешки. Тем временем, его хватка становилась всё сильнее и сильнее. Тяжёлая сильная, местами всё ещё израненная рука то медленно спускалась от плеча к локтю, то медленно поднималась обратно, в то время как Канаэ лишь делала вид, что не замечает этого… — Что правда, то правда… — расслабленно бормотала она, а затем бросила строгий, но и вместе с тем спокойный взгляд на него со словами: — Но больше так не шутите. Тогда Санеми искренне удивился, шире раскрыв глаза: — Это ещё почему? Канаэ же в ответ хитро ему улыбнулась… в глазах девушки сверкнула задорная искра, которая не осталась без его внимания. — Потому что если вы хотите меня обнять, то можете просто сделать это, — постепенно чарующий голос Кочо становился всё тише и тише, а вместе с тем и слаще… сердце мужчины дрогнуло, — И для этого вам не требуется меня разыгрывать, господин Шинадзугава… Казалось, Канаэ намеренно назвала его «господином», а после прикрыла глаза и медленно опустила голову к нему на плечо так, словно на неё мигом нашла противная сонливость… У Санеми же и вовсе пропал дар речи, когда ему в нос ударил приятный запах её волос вместе с другими сладкими запахами, от которых будто кружилась голова… Теперь перед глазами всё плыло, и не было ничего кроме ненаглядной Канаэ и её тихого медленного дыхания, будто та и вправду задремала… И он, лишь бы не потревожить покой любимой, вновь приобнял её настолько нежно, насколько только мог и вложил в эти объятия всю любовь, какую только мог испытывать по отношению к этой волшебной девушке. — Тебе так удобно?.. — наконец, чуть взволнованным низким голосом, словно смущённый мальчишка спросил он после долгого молчания, быстро окинув её взглядом, — Не холодно?.. Она же в ответ лишь расслабленно вздыхала, отвечая: — Рядом с вами любой холод мне ни по чём, господин Шинадзугава. И снова закрывала глаза так, словно лежала в своей уютной тёплой постели, приятно улыбаясь. И Санеми, краем глаза видя её нежную улыбку, всё никак не мог насмотреться. В ней словно было что-то цепляющее, что-то пленяющее и, глядишь, в мыслях снова всплывало навязчивое желание оставить на этих губах свой поцелуй… — А чего тогда так жмёшься?.. — медленным шёпотом спрашивал он, склоняясь к краю её ушка, — Впервые на моей памяти… — Не обманывайте… — в той же манере возражала Канаэ, чуть хмуря бровки, — Разве моя нежность до сих пор для вас в диковинку?.. Мне казалось, что вы давно привыкли… Санеми же лишь хитро усмехнулся, с любовью прижал Канаэ к своей груди и зашептал вновь: — Любые твои выкрутасы для меня, как в первый раз, — а после негромко посмеялся, — Никогда не перестаёшь удивлять… Тогда уже и сама Кочо посмеялась вместе с ним, мягко коснувшись рукой его тёплых шершавых ладоней: — Стараюсь, как могу! — казалось, что слова Санеми та воспринимала как скрытую похвалу, и оттого ей было отрадно, — Кстати, а чего это вы всё обо мне печётесь… что на счёт вас? Не замёрзли? Девушка так ловко и незаметно перепрыгивала с одной темы на другую, что Шинадзугава не сразу за ними поспевал, затерявшись в мыслях о своей любви… — Что?.. — глупо переспросил он, и тогда Канаэ неспешно повторила: — Тебе самому-то не холодно, Санеми? — теперь в её голосе слышалось беспокойство. Она явно переживала за здоровье Шинадзугавы и не хотела, чтобы тот подхватил простуду среди бела дня… ещё и при том условии, что мужчина так не оклемался от прошлой травмы… — На тебе даже шарфа нет, всего лишь кимоно с хаори… — Волнуешься? — ехидно сорвалось с его уст. Санеми никогда не упустит возможность поязвить… особенно, когда Канаэ не шутила со своими чувствами. И Канаэ, услышав насмешку в его словах, нахмурилась. Уж от чего, а со здоровьем штуки были плохи, и потому, когда дело касалось серьёзных вещей, она тоже оставалась серьёзна. — Очень, — строго отвечала та, — Взял бы хоть шарф, прежде чем выйти сюда… Теперь, как могло показаться, Канаэ дулась на Шинадзугаву, но на самом деле просто переживала из-за его беспечности, которая почему-то всегда проявлялась в отношении его самочувствия… Санеми же поспешил оправдаться, скорчив безвинную гримасу на своём лице: — Ну извини! Я же не знал, что застряну тут больше, чем на две минуты… — для полноты картины ему не хватало только начать разводить руками в разные стороны и говорить ещё громче, — Тем более, я совсем не планировал выходить на улицу, и тебя услышал совершенно случайно… хотел пожелать доброго утра… Наконец, через силу закончил тот свои оправдания с недовольным смущённым ребяческим видом. — Знаете, пожелать «доброго утра» никогда не поздно! — тогда восторженно заговорила Канаэ, а после подняла голову на него и встретила его добродушной улыбкой, — Доброе утро, Санеми Шинадзугава! Как вам спалось, что снилось? Боли больше вас не мучают? Сыты ли вы? И пока она продолжала поток бесконечных вопросов, Санеми лишь устало вздыхал, закатывая глаза, а после и сам улыбался уголками губ так, словно на деле хотел это скрыть. Канаэ и Масачика были единственными, кто был способен вывести его на искреннюю улыбку. И если с первым движила дружба, то со второй ничто иное, как любовь. — На удивление, спал я сегодня прекрасно, — довольным тоном отвечал Шинадзугава, словно гордился этим фактом, — Кровати в лечебнице лучше любой перины. Век бы на них лежал. Теперь, казалось, его голос звучал несколько мечтательно… и, пожалуй, мужчина не был единственным, для кого мягкая тёплая постель была настоящей мечтой. — Пока ваши раны ещё не до конца затянулись — отдыхайте, сколько хотите! — но после она резко затихла, опустив голову так, словно готовилась отругать Санеми… — …но будьте добры, являйтесь на оздоровительные тренировки вовремя! Наконец, громко и требовательно заявила Канаэ, в то время как Шинадзугава лишь невинно отвёл глаза и надул губы, явно будучи не в духе от такой «просьбы», больше походящей на приказ. — Вообще-то в последние дни я стараюсь не опаздывать… — тут же недовольно пробубнил он себе под нос, а после громко демонстративно выдохнул, — То, что ты называешь «оздоровительной тренировкой» на самом деле сущая пытка. Тогда Канаэ сделала вид, что искренне этому удивляется, словно слышит впервые. Санеми просто слишком наивен, раз думает, что после его жалоб тренировки для него упростятся… — Правда?! Какой кошмар! — намеренно высоким голосом взвыла она, прикладывая ладонь ко лбу и тем самым показывая, что ничуть его не жалеет, — А я-то думала, отчего все ходят такие измученные… Мужчина лишь скучающе на неё взглянул со словами: — Снова издеваешься?.. — И не думала! — тут же возразила ему Кочо, отвернув голову вбок, — Лучше бы поблагодарили нас за то, что с нашей помощью в два раза быстрее возвращаетесь в норму! Казалось, что Канаэ была неумолима. Если она и может что-либо сделать с тренировкой, то только усложнить её, попросив девочек прикладывать вдвое больше усилий, чем требуется. Может хоть тогда Санеми поймёт, что предыдущие занятия были настоящим раем… Однако Шинадзугава не придал значения её словам и медленно склонился к уху Кочо, горячим дыханием обжигая худенькую девичью шею… — Рядом с тобой я итак чувствую себя куда лучше… Даже не представляешь, насколько… — медленно шептал он так, словно в один момент безумно возжелал её и, поддавшись порыву страсти, медленно опустил массивные руки с её плеч к животу и груди… Казалось, что его губы вот-вот коснутся её глянцевой кожи, как вдруг Канаэ резко прервала все его планы, накрыв рот мужчины пальцами с недовольным видом: — Даже не надейтесь меня отвлечь, господин Шинадзугава… — постепенно её взгляд становился строже, а голос всё холоднее, — До тех пор, пока ваш организм окончательно не окрепнет, даже не просите меня избавить вас от занятий… — однако после девушка отчего-то задумалась и внезапно замолчала, в то время как Санеми теперь сидел с огорчённым видом. — И с каких пор в тебе так много бессердечности?.. И пока сердце Шинадзугавы обливалось кровью, а душа тонула в разочаровании, Канаэ вновь удивлённо посмеивалась над его странным вопросом… — Вам не кажется, что вы слишком спешите с выводами? Я хотела освободить вас на один день при условии, что днём вы сходите со мной и сёстрами на прогулку. Тогда Санеми сильно удивился и, казалось, даже толком не расслышал все слова: — Куда схожу?..

***