Сейчас вылетит птичка!

Одно из самых противных вещей на планете - утро. Голова болит так, будто сейчас лопнет. Ну а иначе только, наверное, она уступит эту честь барабанным перепонкам, и этот противный звон начнёт медленно вытекать из черепной коробки. Себастьян будто снова набухался как тогда, и обблёванный, не может встать на протяжении десяти минут. Он сдается даже не открыв глаза, манящий сон снова забирает его в пленники. Спустя ещё время до слуха начинают доходить звуки стука каблуков, будто кто-то нетерпеливый ходит вокруг кровати. Так и хочется крикнуть "да дайте поспать!" неизвестному, что с «шилом в жопе» наворачивает круги. Но язык не слушается, и удаётся лишь плюнуть непонятной тёплой жижи изо рта с омерзительным стоном. – Ты проснулся! - восклицает некто больно знакомым голосом. Шаги прекращаются, и чужая тень нависает над лицом перекрывая тот яркий свет. Кастелланос широко распахивает глаза. Он же не ошибся? Ну конечно. Голубые очи, страшно огромный шрам на пол морды и эта противная, глупая улыбочка. Даже не стесняется, его рожу всю видно под наклоном. Попытка заговорить снова венчается неудачей. – ну, ну.. прекрати плеваться кровью,- Стефано по лисячи щурится, достаёт из кармана платочек и вытирает мужчине подбородок от крови, как у малого ребенка от рыганины. . - отрезал я язык, конечно, не совсем правильно. Но как никак я фотограф, а не хирург. Глаза наполняются ужасом, он же.. он его чувствует. Просто сейчас морозит как после анастезии. Взгляд начинает бегать по всей комнате. Руки прикованы к операционному столу, рядом находится столик с инструментами и фотоопаратом, неподалёку на стуле стоит огромный букет красных роз. Себастьян начинает дрыгаться как конвульсиях. Нет, он не хочет стать очередной игрушкой. Он не хочет быть новым экспонатом в особняке Стефано. Он не хочет что бы Лили разглядывала в трупе черты лица папки. Валентино заливается смехом. Мужчина в таком состоянии напоминает ему рычащего котёнка. Такого маленького, беззащитного и страшно самоуверенного. – говорят, что даже животное будет бросаться на обидчика, не желая и делать шагу обратно. Но человек.. человек он забьётся в угол и будет безудержно орать, выть и ссаться под себя,- фотограф с самодовольной улыбкой, шагом в развалочку обходит кушетку, проводит рукой по чужой груди вверх, до шеи, и слегка сжимает ту. - мне интересно, что будешь делать ты. Оборвав эту речь Стефано вырывает глаз у своего страдальца. По помещению разносится жутко болезненный крик. И боль - она кончается спустя несколько секунд, а ужас - он только созрел. Самое худшее в этой ситуации не то, что творит этот психопат, а то ,что Себастьян по прежнему имеет второй глаз. Он видит, видит как этот гад получает от этого удовольствие. Как он показушно старается изобразить печаль, но хихикает, облизывает его глазное яблоко, а после съедает. Делает это медленно, даёт пропитаться отчаяньем, а потом облизывает пальцы и тянется за ещё одним десертом для продолжения трапезы. Кастелланос скулит, старается вертеть головой, жадно глотая воздух. Он даже возразить не может. Умно, однако, вырвать язык, вместо того что бы заклеить рот. Воспоминания коммуникатора всегда гласили о том, что новые обскуры появлялись на свет в тишине. Валентино никогда не наслаждался криками. Но сейчас это почему-то становится таким интересным, это будоражит, вяжет узлы где-то там, на дне живота. Себастьян особенный. По комнате опять разносится ужасный крик, уходящий в болезненные стоны. В этот раз художник закусывает глазом не сразу, откладывает его куда-то. Явно услада для него не в мясе. В звуках. – ну же... Ну! - психопат заряжает своему возлюбленному пощёчину. Тот не отвечает, по всей видимости, потерял сознание от боли. - сволочь. Перед тем, как вручить букет тому, кому он был предназначен, Стефано одаривает тело горой поцелуев. Прекрасен мальчик, занял бы все фотопленку. Но художник не любит выставлять творения в процессе. Он должен быть готовым. *** – сейчас вылетит птичка! - предупреждает фотограф модель, рассеченую вдвое.