***
Школа заметно опустела. Почти все клубные занятия уже должны были закончится, потому у Дзёно на пути не встречалось ни единой души. В столь поздний час он шёл к математику, с которым договорился встретиться ради разъяснения одного занятно типа задач. Дзёно пришёл раньше положенного и написал математику об этом. Фёдор же сказал, что подоспеет, как только разберётся с третьеклассницей. Девочка много болела и соответственно пропускала кучу тем, а потому нередко оставалась после уроков для дополнительных занятий. Ну, делать нечего. Дзёно дёрнул за ручку двери в лаборантскую, однако та оказалась закрытой. Он недовольно хмыкнул, пошарил в карманах в поисках какой-нибудь булавки либо скрепки, дабы вскрыть замок, но не нашёл и решил посидеть на подоконнике. Однако и это сделать спокойно не удалось, ведь Дзёно услышал шаги. Знакомые шаги, и, к сожалению, принадлежали они не математику, а Тэттё. Тот, вероятно, уже уходил со школы, и его путь лежал через кабинет математика. Дзёно стоит свалить, однако куда он не знает. До следующего поворота далеко, как и до запасной лестницы. Бежать до них нет смысла: Тэттё вот-вот завернёт за угол, и они будут на одной прямой. Увидев Дзёно, староста наверняка ускорится в попытках догнать. Тяжкие шаги Тэттё становятся всё ближе. Единственным шансом Дзёно находит спрятаться в подсобке, в которой был сломан замок, а значит, она точно открыта. Она в паре кабинетов, и парень бежит к ней. Дзёно успел войти как раз тогда, когда Тэттё был на повороте, однако дверь закрылась шумно. Это вместе с бегом привлекло внимание Суехиро. Вспоминая о своих обязанностях хранить дисциплину, он решает проверить подсобку: мало ли кто решил остаться на ночь в школе и устроить разбой? Дзёно слышит приближение шагов. Продолжать прятки и затаиваться в каких-нибудь пыльных углах подсобки не было никакого желания. Да, желания встретиться с Тэттё тоже нет, ведь постоянно уклоняться от попыток избиения надоедает, но Дзёно его не боится и готов дать отпор в этот раз. Он смело становится прямо напротив двери, у стены, облокачиваясь на неё спиной. Тэттё входит, оставляя дверь открытой, чтобы иметь возможность видеть, благодаря свету из коридора. Но, поняв, что пред ним Дзёно, он нажимает на переключатель и закрывает дверь. Лампочка в подсобке слишком яркая для такого маленького помещения, и Тэттё немного щурит глаза, пока не свыкнется. — Привет, - кратко сказал Тэттё, выдавая свою растерянность. Он давно не видел Дзёно, а ещё и это собрание с отчислением. — Привет, - так же кратко отвечает Дзёно. Он думал, что на него набросятся с кулаками сразу. Однако Дзёно не расслабляется, ожидая, что накинуться могут в любой момент. Тэттё обвёл одноклассника взглядом. Молчать было странно, а слов не находилось. Он сделал пару шагов вперёд, сокращая расстояние между ними. Дзёно напрягся сильнее. — Я просто так стоять тут не намерен, у меня дела есть, - недовольно фыркнул Дзёно. Это бесполезное молчание его, очевидно, раздражало. — Какие? — Я всё ещё не собираюсь отчитываться тебе, особенно в своих делах после школы, - проговорил Дзёно после усталого вздоха, попутно скрещивая руки на груди. — Я тебя почти что два дня не видел, - голос Тэттё приобрёл привычную суровость, руку он впечатал в стену рядом головой Дзёно. – И будет лучше, если ты добровольно расскажешь, где был. В мирном диалоге смысла нет, Дзёно убедился в этом ещё в среду. Потому он принимает решение разозлить и подраться. Ехидная улыбка уже образовалась на лице. — Плебейчик соскучился по своему хозяину? Как мило, - язвительно протянул Дзёно. — А ты всё ухмыляешься да ядом прыскаешь, - с гневом процедил Тэттё, наклоняясь чуть ближе к причине раздражения. – Где ты был? – в более жестоком тоне спросил староста, делая выразительные паузы между словами. — Да, своим привычкам не изменяю, в отличии от тебя. До сих пор меня не ударил — я удивлён! – выразил саркастичный восторг Дзёно. – Я был на территории школы, сойдёт? — Ты должен ходить на уроки, - высказал Тэттё, прожигая виноватого озлобленным взглядом. Рука привычно подхватила за шиворот и потянула прогульщика к себе. – Это понятно?! – он чуть прикрикнул, а вместе с тем ударил одноклассника об стену. Дзёно напряг шею, чтобы не ударится головой. Основной урон пришёлся на спину, что тоже неприятно. Дзёно схватился одной рукой за чужое предплечье, а второй ударил снизу по локтю старосты, высвобождая свой персиковый свитшот. Сразу после за схваченную руку оттолкнул старосту. Параллельно с этим просунул меж ними ногу и ударил ею в живот, надеясь на чужой пресс. Тэттё отлетел и неожиданно для обоих попал в чужую хватку. — Поймал! – прозвучало весёлым голосом. Пусть Дзёно и не видел, но исходя из тона мог быть уверен, что на неизвестном красуется широкая улыбка. ‐ Ну, пиджачок ему испачкал, - мужчина принялся своей рукой стряхивать след от обуви, оставленный на Тэттё. Внезапность Дзёно злила. Мало того, что их драке так состояться и не дали, так ещё и появился неожиданно. Видимо, Тэттё отвлёк так сильно, что привычка Дзёно всегда держать ухо востро дала сбой, ведь он не заметил ни шагов, ни открытия двери. — Кто это? – со спокойным видом — но не внутренним состоянием — спросил Дзёно, вновь облокачиваясь на стену. — Наш учитель искусства, - ответил Тэттё, после того как проронил пару тихих «спасибо» учителю. — А, отец, - вяло отмахнулся Дзёно, но после мысленно ругнулся на самого себя за сказанное. — О-отец? – растерянно спросил искусствовед, а после отвернулся от ребят под нервные смешки. Он прикрыл рот рукой с уголком плаща. – Не-не-не, - он обернулся обратно, - погоди-погоди, - одна его рука расположилась на боку, а второй он покачивал указательным пальцем, - я ещё слишком молод для того, чтобы быть отцом старшеклассника! – разоблачительно вынес вердикт учитель с самодовольным лицом. Дзёно лишь тяжко вздохнул на чужое замешательство, а Тэттё так вообще ни черта не понял. — Ребёнок, ты знаешь, как меня зовут? – спросил преподаватель у стоящего у стены, однако ответа дожидаться не стал, - Николай Гоголь! Пра-виль-но! Угадаешь куда мы сейчас пойдём? — Николай-сенсей, - начал Дзёно. — Гоголь-сенсей, - поправил его Тэттё. Дзёно кивнул ему, мол «ага, спасибо». — Так вот, что вы хотите? – продолжил Сайгику. — Пойдём и узнаешь! – задорно сказал учитель, открывая дверь и жестом приглашая на выход. — Вести к директору нет смысла, - продолжил Дзёно, отрываясь от стены, - ему, в качестве меры пресечения разрешено применять физическую силу, так что дракой это не назовёшь, - парень послушно вышел в коридор, но лишь потому, что надеялся на скорый приход математика, - а меня он как-нибудь и без директора накажет, а пока что я занят. — Чем ты занят?! – в суровом гневе спросил Тэттё, быстрым шагом проследовав за подопечным. Гоголь приобнял парней за плечи — Дзёно это совсем не оценил и даже тряхнул плечом в тщетной попытке скинуть руку — и повёл их по коридору, вместе с тем отвечая Тэттё на вопрос: — Он, как и ты, - спокойным голосом завёл искусствовик, - занят помощью мне. Искусствовед старался вести их быстрым шагом, чтобы у них было меньше времени для склок, хотя их избежать было нереально. — Я не на какую помощь не подписывался, - недовольно фыркнул Дзёно, все же вырываясь из-под чужой руки. — Считай это своим наказанием, - высказал Тэттё и рванул в сторону одноклассника, однако Николай придержал его рукой, а следом и вновь приобнял Дзёно. Учитель опять прибавил в скорости. — С чего бы меня наказывать? На каждый пропущенный урок у меня есть оправдание. — Все твои оправдания — ложь. — Ложь, не ложь, а перед уставом я чист. Так какого чёрта ты за мной тягаешься? Вместо ответа Тэттё вновь кинулся на Дзёно, однако искусствовик чуть скорректировал его направление. — Мг-мг, вот сюда-а, - Николай открыл дверь и подтолкнул Тэттё внутрь, а следом потащил Дзёно за собой. – В наш прекрасный кабинет искусства! Гоголь закрыл за ними дверь и проводил парней к стульям. Дзёно с рассерженным вздохом плюхнулся на один из них, Тэттё присел рядом. Искусствовед пошёл копаться у себя на столе. — Я помогать не намерен, - с хмурым видом утвердил Дзёно, сжимая скрещённые на груди руки крепче, - я же вам ясно сказал, что за- Дзёно не смог договорить, ведь ему в рот вложили конфету. Искусствовик похлопал ученика по головке, широко улыбаясь, а затем вручил Тэттё такую же сладость. — Пойми меня, мальчик, - сделав резкий оборот на 180 градусов, заговорил Гоголь, - нет ничего важнее искусства! Искусство есть примирение с жизнью. — С чем вам нужна помощь? – перешёл к сути Тэттё, обрывая шанс на длительный монолог. — Сейча-а-ас, - протянул учитель, вновь подбежав к столу. Буквально через секунду он вернулся с огромными клубками ниток. – Вот. Мне нужно, чтобы вы помогли мне сделать ещё одно украшение для нашей чудной школы. Николай вручил ученикам по два клубка: один белый, другой розовый. Клубки Тэттё отметил огромными не зря: мало того, что нити сами были не тонкими, так ещё и сложены в пять полос. На конце был завязан узел, сдерживающий хоть как-то пятеро ниток вместе. — Как только меня позовут, я уйду, - сказал Дзёно, попутно набирая на своём телефоне сообщение для математика. — Потом побухаешь, - огрызнулся Тэттё, измеряя крепость нитей: получится ли привязать Дзёно к стулу? — Не страшно, я отпущу. Мне главное, чтобы хоть сколько-то помогли, - махнул рукой искусствовед, после чего взял и сам пару клубков. – Один я всю ночь вязать буду. — И что нам вязать? – уже спокойно спросил Дзёно, изучая нитки руками. — Нужно сплести такую длинную-длинную верёвку, - пояснил Николай, попутно широко разводя руки, - вообще нужно много недлинных, - он активно жестикулировал, - но я сам их потом разделю. Итак, - Гоголь взял клубок розового цвета, - мы будем плести на руках, словно на спицах. Для начала делаем первую петлю, - Николай скрестил нить, образовывая не скреплённую петлю, в неё продел эту же нить, затягивая уже устойчивую петельку, которую надел на свою руку, - вот так вот на руку надеваем первую, - Тэттё внимательно следил за движением рук учителя и повторял точь-в-точь, Дзёно же выполнял всё с явным знанием дела. ‐ Длинная нить, уходящая в клубок, называется рабочей. За неё мы заводим свободную руку, оборачиваем и закидываем ещё одну петлю, потом ещё. Нам нужно всего три, - он перевёл взгляд на учеников, чтобы удостовериться в верном исполнении инструкций. - Дальше легче: второй рукой проникаем в крайнюю петлю, продеваем рабочую нить и образуем новую петельку, но одеваем уже на другую руку. Потом также с двумя другими, - он быстро проделал это ещё два раза, а затем опять взглянул на учеников. Тэттё немного запутался, а потому Николай подошёл к нему и помог образовать нужные петли. – Теперь мы берём другой цвет, - учитель посмотрел на Дзёно, удостоверившись, что у того проблем не возникло ввиду слепоты, - и делаем тоже самое, но теперь наша рабочая нить белая. В отличии от спиц руки мы поменять местами не можем, с этим могут возникнуть проблемы, - он сделал три петли белого цвета на первой руке. – Вообще можно делать петли, а потом надевать их на другую руку, но главное тогда не растерять петли. С тремя это несложно, - он показательно перекинул петли на другую руку. – Так, теперь делаем ещё один ряд белым, потом два ряда розовым, два белым и так чередовать, пока нитки не закончатся, ясненько? — Да, - ответили в унисон парни, чем вызвали довольную улыбку на лице искусствоведа. — Так-с, ведите себя хорошо, я скоро вернусь, - кинул Николай, мгновенно исчезая за дверью. С уходом учителя образовалась тишина. Дзёно ловко провязывал петли, мысленно благодаря своего тифлопедагога. Та милая и дружелюбная женщина с теплотой относилась к каждому и терпеливо обучала самостоятельной жизни без зрения. К особо важному она причисляла развитие мелкой моторики. Именно она и научила Дзёно вязать, лепить и многое другое. Единственное, та добрая старушка обладала чересчур уж мягким характером, а потому нередко подвергалась издёвкам и наплевательскому отношению, но, само собой, это продлилось лишь до того момента, как Дзёно стал во главе школы, ведь полюбившуюся ему учительницу он в обиду не давал. Тёплые воспоминания подняли настроение. Уголки губ невольно приподнялись, а на душе стало как-то хорошо. Дзёно считал глупостью её слова о настоящей дружбе, но сейчас, сделав тихий вздох, заговорил: — Прости, - негромко проронил Сайгику, - не то чтобы я чувствовал вину, но, полагаю, ты не захочешь со мной иметь дела, если я хотя бы не извинюсь, - Дзёно чувствовал неловкость от своих слов, они давались с некоторым трудом. – Простишь меня? — Мг, - буркнул Тэттё. Его взгляд был сосредоточен на руках. Пальцы левой кисти заводятся под петлю на правой, вытягивают рабочую нить и образуют петлю на левой руке. Отлично. Осталось повторить это два раза и на левой руке Тэттё будет уже шесть петель. Стоп. Ему не нужно шесть. Суехиро распускает плетение и начинает заново. — Темы о школе, наверное, лучше не затрагивать, они вечно у нас в споры перерастают. Или ты хочешь про школу? — Ага, - произнёс Тэттё. Он связал ряд белой нитью и перешёл к розовой, только вот работать ей было почему-то неудобно: она оказалась у дальней петли, а не у крайней, но Тэттё это не остановило. Он провязал ряд так, но заметил, что выглядит это странно. «Ну, точно! - в голове воскликнул Тэттё, - забыл второй ряд белым». Пришлось распустить и вязать заново. — Ну, тогда про школу, - Дзёно замялся. – Я избегал тебя эти два дня, потому что мне не нравятся твои вечные попытки меня избить, - с укором сказал парень. – Ладно, прости, я знаю, что сам нарываюсь, хоть и можно было бы помягче, - голос Дзёно звучал тихо и как-то неуверенно. Он и не думал, что будет вот так вот говорить с Тэттё, да и вообще с кем-либо. – Что ещё б сказать? А, ты спрашивал, почему я во вторник сам пришёл, - Сайгику не знал, зачем заводит эту неудобную для него тему. Наверное, ему просто надоело прятаться в самом себе. Он пришёл в эту школу с надеждой измениться, но пока что неудачно. – Рассказать? Ну только честно, а не то, что я тебе был вечером наплёл. Тэттё кратко и согласно промычал в ответ. Пока что плетение шло успешно и это не могло не радовать. Он поддел петлю рукой, стащил, потянулся за рабочей нитью — и дёрнулся от внезапного хлопка дверью. Петли слетели с рук и пришлось всё распустить. Какая неприятность. Хлопок двери был вызван приходом искусствоведа. Он зашёл в кабинет с громким возгласом «Я вернулся!». В его руках была куча таких же клубков. Тэттё понял, что они здесь надолго. Дзёно, прерванный возвращением учителя, дождался пока тот усядется — к счастью, Николай сел довольно далеко от них — и тихо продолжил разговор, пододвигаясь к Тэттё чуть ближе, чтобы он слышал: — Я говорил тебе, что просто глупостью вашей наслаждался, но это не так. Мне в целом-то плевать на вашу тупость, да и к физику я с тобой пошёл, не чтобы посмеяться с тебя, - Дзёно неловко сглотнул. Он почувствовал, как стало жарче из-за этих откровений, а в груди забушевала тревога. Она безустанно повторяла, что нельзя всё это говорить, что Дзёно следует заткнуться прямо сейчас, однако парень не стал её слушать. «Хочешь искренней дружбы — проявляй искренность сам», - говорила ему тифлопедагог. Потому он успокоительно вздохнул и продолжил: — Я просто хотел наладить с тобой отношения. Ты мне не неприятен, и, я думаю, мы могли бы стать друзьями, если ты не против. Понимаю, что я много тебя бесил, но я постараюсь всё исправить, - Дзёно стих, ощущая смуту на сердце. – Можно задать вопрос? — Ага, - кинул Тэттё, параллельно с тем разбираясь с нитками, в которых запутались его руки. Он с досадой пытался понять в какое шибари ввязался и есть ли тут стоп-слово. — Помнишь, когда я во вторник в школу пришёл, к нам твой друг присоединился и мы втроём говорили, - Дзёно замялся, думая, как глупо нести все эти ненужные уточнения, оттягивая саму суть. – Тема зашла о моём переходе в школу, и ты сказал, что не рад моему появлению, ну не рад ещё одному прогульщику, - Дзёно сделал вдох, а после дрожаще выдохнул. – Я тогда твоему другу хамил и понимаю, что ты был зол, да и сказал, я так понимаю, просто с укором, но я хотел бы узнать, - речь звучала некрасиво, с кучей ненужных слов, растягивающих столь неловкий и неудобный момент. – Ты ведь не взаправду так не рад моему приходу, да? — Да, - слетело с уст Тэттё. Он звучал приободряюще, ведь наконец-то смог распутать нитки. Дзёно мягко улыбнулся. Нет, он понимал, что радости у Тэттё от его появление, конечно, не было, но теперь он узнал, что Тэттё хотя бы не не рад его приходу, потому надежда внутри возгорелась опять, да посильнее прошлого раза. Тэттё провязывал петлю за петлёй. Делал это не спеша и аккуратно, не желая запутаться. Он делал уже пятый ряд, как в дверь постучались. На пороге появился математик. — Вай! Дос-кун! – искусствовед в миг подскочил со своего места и скинул петли с рук. Он подбежал к своему дражайшему другу и обхватил его руки. – Ты как всегда проницателен, мой друг! – Гоголь радостно прокрутился вокруг своей оси. – Прознал, что мне нужна помощь в сей нелёгкий час и пришёл! Как это мило и благородно с твоей стороны, мой друг! – восхищённо воскликнул Николай. Дзёно не сдержал ехидных усмешек. Математика это ввело в некоторое недовольство, зато помогло обнаружить искомого ученика. Фёдор дождался, когда восхищение Николая наконец прекратиться и заговорил: — Мне нужен- — Небольшой урок вязания? – перебил его Гоголь. - Ха-ха, а я уж думал: ты умеешь всё на свете! – он по-доброму усмехался, широко улыбаясь своему недовольному другу, - ну да зная тебя, ты быстро всё поймёшь и своими чудесными ручками ловко свяжешь то, что нужно! – приободрябще-радостно восклицал Николай. Подхватив своего приятеля за руку, он повёл его к стулу. Фёдор хотел было воспротивиться, но почувствовал, как на его руке затянулась петля. Спасибо, что не на шее. Вдобавок ко всему, он видел, как язвительно улыбается Дзёно, словно тот сам в это не был ввязан. Тэттё умилился дружбой между учителями и улыбнулся. И только после осознал, что забыл в какую сторону нужно перекладывать петли сейчас. Он покрутил пряжу в попытках распознать это, но ничего не понял и распустил. Как досадно. В комнате воцарилось молчание. При математике говорить стало неловко, но Дзёно поборол это: когда ещё удастся вот так вот поболтать? Вязание помогало сбавить тревогу, потому парень был настроен высказаться, как никогда, решительно. — Дружбу просить у тебя я не имею право, но хотя бы лёгкие приятельские отношения хотелось бы, - Дзёно неловко замялся. – Ну, понимаешь, вклад в будущее, чтобы я исправился, - Тэттё не отвечал и Дзёно угадывал, что тот размышляет, а потому решил попытаться подтолкнуть к желаемому согласию. – Я многого просить не буду: лишь иногда вот так вот по-доброму поговорить, - парень нервно сглотнул. – Ты согласен? — Да, - радостным шёпотом воскликнул Тэттё, ведь у него получалась цепь уже из десяти рядов. Он с улыбкой осмотрел пряжу и заметил, что в некоторых местах она тоньше. Парень пригляделся внимательнее и понял, что несколько петель продел между пятью ниток. Вот это неприятность. Пришлось аккуратно разбирать пряжу, надеясь, что не образуются узлы. Дзёно внутренне не мог нарадоваться, он не ожидал согласия, если честно, хоть и надеялся на него. Николай краем глаза заметил, что Тэттё все никак не свяжет хоть что-нибудь и было подорвался с места, чтобы помочь, однако математик одёрнул его. — Но, - Гоголь указал рукой на измученного нитками ученика. — Подожди, - указал Фёдор. Николай ничего не понял, но послушался друга. — У меня нитки кончились, - через пару минут объявил Дзёно. – Что теперь? — Теперь помоги товарищу, - ответил Фёдор. — А у тебя проблемы? – обратился Дзёно к сидящему рядом, рукой проверяя его пряжу. — Да, - опечаленно признал Тэттё, распуская пряжу вновь: опять перепутал, где розовый провязывать, а где белый. — Не страшно, сейчас помогу, - с улыбкой ответил Дзёно. – Тебе будет легче повторять за мной или как? — Да, давай так, только медленно. Пожалуйста. Дзёно с доброжелательной улыбкой кивнул и подбежал к искусствоведу. Он отдал ему готовую пряжу, а взамен получил два клубка. С ними он вернулся к Тэттё и стал не спеша провязывать петли, периодически спрашивая товарища, получается ли у него. — Видишь? Они сами прекрасно разберутся, - заговорил Фёдор на русском, чтобы у младших не было возможности подслушивать их диалог. — Тебе так скучно в этом мире, что ты стал шипперить подростков? Серьёзно? — Побойся Бога. Просто их склоки мешают математике, - пояснил Фёдор, одаривая приятеля укоризненным взглядом. — А, ну да, ну да. Надо ведь победить ученика Дазая в олимпиаде, - припомнил Николай. – Бедный ребёнок, - проговорил он на тяжком вздохе. — Ты не понимаешь, - презрительно подметил Достоевский, - тот, что выпустился в этом году, пусть и был талантлив, вечно тягался на другие уроки, потому и проиграл! Этот же плюёт на все остальные уроки, ещё освобождения не получив, да и даже сейчас заметно, что он будет во много раз успешнее. — Хорошо-хорошо, я уже начинаю думать, как проводить празднование вашей победы! – усмехнулся Николай, подбадривая друга. – Я всегда рад, если рад ты.***
Николай разглядывал кучу прекрасных пряжей и рассыпался в тысяче «спасибо». Он активно жестикулировал, вертелся и восклицал слова благодарности, заставляя остальных задаваться вопросом, откуда их искусствовик берёт столько энергии, ведь ни у кого из них после этих мучительных часов вязания не осталось сил вовсе. Тэттё стоял у выхода из кабинета, а пред его глазами всё ещё чудились петли. Они будут сниться ему, он уверен. Дзёно стоял с ним и что-то ему рассказывал. Слово за словом вязалось в пряжу разговора, а в голове у Тэттё закипала каша. — Ой, только мне ещё кое-что нужно, так что иди без меня, - припомнил Дзёно. Если бы резкое «ой», то Тэттё бы и это прослушал, однако оно хоть как-то привлекло его внимание. – Я ничего плохого делать не буду. — Да, иди, - тяжко проговорил Тэттё. — Мг, только, - Дзёно замялся, - спасибо за этот… ну, вечер. Мне действительно стало легче. После сказанные слов Дзёно вышел за дверь и побежал к математику. А Тэттё остался в непонятках: «За что спасибо? Что в этом вечере? Раз ему так облегчило жизнь это чёртово вязание, то спасибо надо говорить искусствоведу». Сильно в мысли Тэттё погружаться не стал, желая поскорее уйти со школы.