Потерянные воспоминания

— Мда уж, сегодня погодка на улице просто отвратительна! Ни нормально потренироваться с новичками, ни выйти из корпуса в принципе! — проговорил мужчина молодого возраста, бегая из одного угла комнаты в другой, — Я уже устал сидеть тут без дела и тухнуть! Совсем не понимаю, как тебе сейчас спокойно сидится, когда вокруг происходит такая гадость, помимо слякоти на улице! — недовольным вздохом закончил он. Его взгляд был устремлен на своего собеседника, который будто и не пытался слушать ворчание своего лучшего друга. Казалось, что речь мужчины не волновала его вовсе. Он был заинтересован сейчас явно в другом, смотря как лужи во дворе становились больше и больше, как деревья колыхались с треском за пределом их корпуса. Ему так нравилось за этим наблюдать, что наверное, продолжал бы это делать вплоть до бесконечности, но твердый и уверенный голос рядом назойливо мешал ему наслаждаться погодой на улице. Какая досада. — А я вот люблю дождь. Когда он идет, сразу становится так спокойно и хорошо, сразу все плохое выходит из головы! Ты просто отвык от такого, Тенген! — ответил парень, задумчиво смотря на улицу, — Присядь уже наконец и успокойся, а то таким темпом ты скоро весь пол сломаешь своей беготней! — Да как я могу успокоиться, когда большое количество охотников перешло на сторону демонов, Кёджуро? Ощущение, будто бы меня одного это волнует эта миссия, а остальных нет! Нужно как можно больше времени проводить с новичками и тренироваться с ними, чтобы они наконец-то поняли, что люди гораздо сильнее этих тварей! А из-за этого проклятого дождя я не могу даже выйти на улицу! — прокричал Тенген. Парень лишь удивлено посмотрел в глаза своего друга, устроившись поудобнее на полу. Ситуация вокруг него становилась более напряженной и накаляющей. Как обычно в стиле Тенгена. Кёджуро этому даже не удивился, привык уже. Не первый раз видел подобный нервный срыв от своего друга. Лишь слегка усмехнувшись, он продолжил говорить непривычным для него тихим и спокойным голосом. — Мне кажется, что ты слишком завелся с этой миссией. Да и вообще, ее же поручили Шинобу Кочо, а не тебе. Чего к ней так прицепился? — Да потому что прогресса в ней никакого! Вообще не сдвинулись с места ни на шаг! Кочо явно нуждается в моей помощи в этой миссии! Как раз я…. — Нахожусь в отпуске, так же как и я. Тенген, я понимаю, что ты не привык отдыхать, особенно в такой ситуации, но тебе лучше не лезть в это дело сейчас. Шинобу справится сама. Она прекрасно знает, что в этой миссии делать. Я уверен с этим, — слегка улыбнувшись, проговорил Кёджуро. Тенген лишь тихо фыркнул на это, не решавшись дальше спорить с Ренгоку насчет этой темы. Он прекрасно понимал, что все равно проиграет в этом и поэтому присел рядом с парнем, продолжая ворчать себе под нос невнятное. — Можешь даже и не возмущаться. Я все равно против всего этого. Даже слышать о подобном в ближайшее время не желаю. Каждый из нас обязан отдыхать, хотя бы пару суток за несколько месяцев работы. Лучше посмотри, какая красота на улице! Все блестит и переливается! Ты же это так любишь! Ну же, взгляни! — Не вижу ничего красивого здесь. То, что все вокруг блестит, это мне нравится, верно подмечено. А то, что потом после этого дождя ходить невозможно по улице, ты забыл упомянуть! — возгласил Тенген, недовольно смотря в сторону. Кёджуро лишь спокойно вздохнул на это, продолжая смотреть на улицу. Крупные капли били по крыше с огромной силой, что иногда казалось, что они ее вот-вот проломят. Деревья на фоне шумели и трещали так, как никогда до этого, ломая себе все ветки. Они падали на землю с большим грохотом, который явно был слышен на другом конце улицы. Сегодня погода на удивление, разыгралась очень сильно. Кёджуро нравилось такое. В это время, практически всем становилось худо и грустно, не только Тенгену. Какуши носились по всему корпусу, не зная чем себя занять и изредка проскакивали мимо комнаты, стараясь не мешать разговору Столпов. Они не привыкли сидеть на месте в отличие от Пламенного хашира, по просту не знали, что это значит. Наверное, лишь один Ренгоку чувствовал себя в этот момент прекрасно. Ему так нравилось наблюдать за дождем, слышать и чувствовать его на себе всем телом. Кёджуро был просто очарован этим. Как сам помнил, в детстве он мог выбежать на улицу в такую погоду и бегать по всему двору, наслаждаясь этим моментом свободы и легкости. Ему было тогда так весело и хорошо. Отец, как только такое поведение видел, мгновенно выбегал за ним вслед и мог по полчаса бегать за мальчиком, дабы загнать его домой, чтобы он не простудился. «Твоя мать и так сильно болеет, все последние деньги трачу на ее лечение. На второе я уже не потяну. Быстро домой!» — говорил он, затаскивая Кёджуро в дом, пока мальчик пытался вырываться из его крепкой хватки, попутно ворча невнятное. Было смешно вспоминать подобные детские забавы, которые Ренгоку уже никогда бы не стал воплощать в жизни. Он давно уже вырос из всего этого, все-таки двадцать лет уже ему. Как же однако быстро время бежит. — В какой-то степени, ты прав, — тихо проговорил парень, — Но в такой ситуации гораздо больше плюсов, чем минусов. К примеру за это время, мы можем поговорить по душам, обсудить ближайшие планы на будущее и многое другое. Видишь, не все так плохо, как оказалось! — Здесь я уже полностью согласен с тобой, Кёджуро, — вздохнул Тенген. — Раз уж наш разговор пошел по этой теме, то у меня есть к тебе один вопрос. Ренгоку резко повернул голову в сторону, будто чего-то пугаясь. С каждой секундой его напряжение ощущалось все сильнее, что даже Узую рядом с ним находиться было невозможно. Тенген, слегка приподняв бровь, продолжил говорить своим привычным голосом с удивленным лицом. — После появления того мальчишки с серьгами и девчонкой-демоном, ты стал сам не свой. Все время задумчивый какой-то и замкнутый, на себя ни капли ни похож! Тебя что-то беспокоит? Что случилось? — Это уже два вопроса, а не один. — Да какая к черту разница сейчас?! Не отлынивай от них тогда! — прокричал Тенген, подскочив со своего места. Настала жуткая тишина. На секунду, лицо Кёджуро вернуло себе привычную улыбку, увидев вновь возмущение друга. Добрая, не желавшая никому зла. Ее было всегда приятно видеть любому человеку, особенно Тенгену. Все чаще и чаще парень ходил с задумчивым выражением лица, все реже виделась эта улыбка, полюбившаяся всеми. Многих охотников и Столпов напрягало такое изменение в Кёджуро. Очень сильно. Шинобу Кочо пыталась расспросить парня о произошедшем, узнать что же такого случилось с ним, что он сам на себя не похож. Кёджуро постоянно отшучивался, говоря что все в порядке, хотя все видели, что это совсем не так. Он пытался скрывать свои переживания, не хотел привлекать к ним других охотников. Тенгена такой расклад событий совершенно не устраивал. Эта привычка друга ему никогда не нравилась. Всегда все портила в нужные моменты. Сейчас она уже выходила за все рамки. Это выбешивало. — Тенген, ты чего? Со мной все в порядке! Я просто в последнее время очень сильно устаю, вот и все! А насчет юного охотника и его сестрицы… Просто еще не совсем им двоим доверяю. Все-таки мальчик нарушает устав, а ты сам знаешь, как я к такому отношусь, — быстро проговорил Кёджуро, пытаясь не сталкиваться своим взглядом с чужим. — Может с Шинобу у тебя и получилось провернуть этот трюк. И то, только потому, что она тогда очень спешила. А с со мной такое не прокатит. Я тебя знаю так же хорошо, как и своих трех жен. Поэтому давай рассказывай! — коротко отрезал Тенген. — Ты же от меня не отстанешь? — Верно говоришь, — довольно проговорил Столп Звука, улыбнувшись во весь рот. Кёджуро тяжело вздохнул. Лицо его помрачнело еще сильнее. Ему совсем не хотелось говорить правду. Рот не открывался, будто его не существовало вовсе. Он не желал начинать говорить первым. Удивительно. Что же это такое? Почему же так происходит? — Кёджуро, если ты мне сейчас не расскажешь сам, то я всю твою душу вытрясу потом, — уже более строго проговорил Тенген, начиная явно злиться, чего Кёджуро явно никогда не любил. — Хорошо хорошо, уговорил. Только без лишних вопросов, — холодно ответил Ренгоку, с трудом встав на ноги. Столп Звука, приняв более удобную для себя позу, с большим интересом поднял взгляд на Кёджуро, ожидая начала его рассказа. Тенген терпеливо ждал. Он это умел делать. Хотя иногда время ожидания чего-либо сильно изматывало его. И Столпу приходилось решать проблему по-другому, чтобы она больше не тревожила его таким способом. В этом случае торопиться было нельзя. Тенген понимал, что стряслось что-то действительно серьезное, раз Кёджуро так поменялся в лице. Он вынужден был ждать, пока парень сам не расскажет о произошедшем. Узуй не имел права торопить такие события, осознавая жуткие последствия, которые могли серьезно повлиять. Кёджуро отошел к стене, прижавшись к ней, чего ранее никогда не делал. Даже он сам порой удивлялся от собственного поведения. Ренгоку молчал и смотрел в пол, не в силах поднять глаза на своего друга. Ему было очень плохо. Лишь когда впереди прозвучал вновь недовольный кашель, парень резко встрепенулся и наконец заговорил: тихо и медленно, как грызун, старающийся спрятаться от хищников. — Я чувствую, что совсем скоро со мной произойдет нечто ужасное. То, что может быть похуже смерти. То, чего я действительно боюсь, Тенген. Пойми меня правильно, прошу тебя! — почти вскрикнув, промолвил Столп Пламени с испуганными глазами. Его голос дрожал и казался совсем хрупким, что от любого прикосновения он сломается и превратится в пыль. Совершенно точно так же, как у демона, когда от них после победы остается лишь одна голова, которая со временем рассыпается и исчезает в никуда. Какая жуть однако все-таки. — Что за бред ты несешь? Головой что-ли ударился? — Просил же без лишних вопросов. — тяжело вздохнул Ренгоку, — Я сам не совсем понимаю, о чем говорю сейчас. Настала гробовая тишина. Глаза Тенгена заморгали от удивления. Такого поворота событий он явно не ожидал. Думал, что в семье произошло еще одно горе, а оказалось совсем иное. То, чего никто не мог даже предложить. — И давно это чувство с тобой? — с задумчивым видом спросил Тенген, смотря на дождь, который и не собирался утихать. — Как раз с того момента, как появился юный охотник с серьгами и его сестрица, — с трудом проговорил парень, — Вспоминаю взгляд той девочки, сразу в дрожь бросает. Она еще так на меня поглядывала, будто о чем-то предупреждала. — Серьезно? И ты из-за этого так нервничаешь? Да перед ней был Санеми с порезанной рукой! Редкая кровь все же! Вот и вела себя она так! Ты будто бы не знаешь поведение такого рода демонов, — еле сдерживая смех рукой, проговорил Тенген. Кёджуро лишь недовольно посмотрел на своего собеседника, который начал смеяться во весь голос. — Я ожидал такой реакции. Теперь делай выводы, почему я об этом никому не говорил. — Все все, я молчу, — проговорил Тенген, успокоившись, — Кстати, что ты имел ввиду под фразой «похуже смерти»? Это то, о чем я подумал сразу? Кёджуро еле заметно кивнул. Ему самому было тяжело это признавать. Даже слишком тяжело и больно. Услышал бы эту мысль отец, явно парень сразу получил бы по губам. О таком нельзя никогда думать охотнику, а тем более Столпу. Почему же эта мысль преследовала Кёджуро сейчас? Почему? Ренгоку хотел знать ответ на это, но он так яростно прятался в неизвестном месте, что на его поиски уйдут тысячи лет, и не факт, что они будут удачными. — Я сам не хочу это принимать этот факт, Тенген. Осознание того, что мне скоро идти на миссию еще сильнее пугает меня, — лишь проговорил Кёджуро, прикрыв лицо рукой. Тенген опустил голову. Его взгляд был полон недопонимания. Он никогда не видел своего друга настолько напуганным и озабоченным. Никогда. Столп Звука хотел что-нибудь ответить. Губы отказывались это делать. По просту не желали. — Скажи, Тенген. Если бы меня насильно обратили в демона, то как бы ты отреагировал, как поступил? Убил бы, как и следует для охотника? Или что? — еле слышно проговорил Кёджуро. — Прекрати о таких вещах говорить! Ты же сам просил не упоминать про ту миссию, а сейчас сильно намекаешь на нее! — прокричал Тенген, — Ты никогда не станешь демоном, это просто невозможно! — Кто знает, кто знает. Все может случиться… — слегка усмехнувшись, проговорил Огненный Столп, — Смотри, а вот дождь почти закончился! Пошли на улицу, Узуй!

***

Взгляд гнева и страха переплетались между собой, проникали в друг друга и смешивались в единую массу, что после их уже невозможно было бы разделить. Удивительная картина все-таки. Редко такую увидишь. Аказа смотрел на Кёджуро словно на добычу, которою он будто бы выиграл в честном бою. В какой-то степени, так оно и было. «Третья Высшая луна» ощущала себя просто прекрасно. Ему хоть и не нравился Доума никогда, но ругаться с ним и огрызаться всегда доставляло большое удовольствие. Особенно в тот момент, когда они вновь встретились спустя долгие годы разлуки. Аказа совершенно не желал, чтобы его «огонь» переходил какому-то белобрысому придурку за просто так. Он ведь ничего толком полезного не делает, только мешает жить своим существованием и все! Внутри себя демон со всех сторон благодарил Господина за то, что он в итоге передумал и поменял свое мнение насчет этого дела, хоть и спустя длительное время. Аказа не позволит никому забрать его трофей. Даже если будет стоять вопрос жизни и смерти. Демону пришлось тогда хорошенько потрудиться чтобы его получить, ведь каждая минута была тогда на счету. Иначе ему досталась бы смерть такого великолепного таланта. А этого допустить уж никак нельзя. Хотя в глубине души он осознавал, что от того яркого пламени остались лишь смутные воспоминания, которые и сейчас исчезали постепенно в голове демона, скрываясь за новым образом этого притихшего обладателя огня. Даже если так, Аказа все равно не позволит кому-то забрать Кёджуро у него. Только он может издеваться над ним, больше никто другой. Так решено, и меняться не должно. Ради Ренгоку демон противоречил собственным правилам, пытая его своими же руками, уничтожая последние надежды на лучший для обоих исход. Аказа порой врал самому себе. «Действительно ли я привязался к тебе, о великий Пламенный Столп? Прав ли в этом Господин? Да нет, это же бред какой-то!» — спорил внутри себя демон, не убирая взгляд с хрупкой на данный момент личности, которая иногда еле заметно судорожно подергивалась. Глаза Кёджуро сейчас дрожали и бегали из стороны в сторону. Ему было страшно до смерти. Хотелось испариться в тот момент, исчезнуть и никогда больше не появляться. Ему было спокойно с Доумой. Конечно же тот надоедал со своей странной речью, со издевательствами, касательно цели парня и многими другими вещами, но все же он не старался причинить боль такую, как этот демон, который на данный момент смотрел с высока. Почему же Аказа вновь вернулся? Почему? Чего он хотел? Кёджуро пытался найти ответы на эти вопросы всеми способами. Он искал его как только можно. Спрашивал себя множество раз, в надежде узнать его. Но разве Кёджуро способен найти то, чего нет? Такое возможно? Наверное нет. — Долго ты будешь на меня так смотреть? Раздражаешь уже, — холодно проговорил Аказа впервые за время долгого молчания. Демона медленно доставало такое поведение Ренгоку. Он пришел совершенно не за этим. Сейчас абсолютно не хотелось крови и криков. Аказа в какой-то степени устал от них до безумия. Он желал кое-что спросить у парня, впервые узнать его мнение об этом приятном предложении. Губы уже хотели начать говорить, но вмиг остановились. Внутри себя Аказа судорожно дергался, пугался, хотя умело это прятал в действительности. Он увидел то, от чего весь сжался до нельзя. Сзади Ренгоку красовалась гигантская надпись красного цвета, которую практически было невозможно прочитать никому, кроме того, кто ее написал. Аказа нервно вздохнул. Он знал, что это корявое слово было очень важным для парня. «Каким образом, ты его вообще вспомнил? Что же такого произошло за то время, пока я отсутствовал? Это ведь имя, правильно мыслю же?» — размышлял Аказа, не зная что ему делать в этой ситуации. Кёджуро не спускал глаз с демона, смотрел прямо в его душу, надеясь, что его кошмар уйдет как и в первый раз сам по себе. Он так сильно на это рассчитывал, что даже не обратил внимание, что произнес в сторону Аказы. Все, что накопилось внутри себя в итоге вылилось наружу гигантским потоком бранных слов боли и страха. Лучше бы он следил за своей речью, а не за глупой надеждой, которая медленно приводила его в бездну. Какая досада. Какая жалость. С каждым мгновением Ренгоку ощущал, насколько он слаб и бесполезен в любой ситуации. Он никак не мог за себя постоять. Позор. То, что было с Доумой, являлось простой случайностью, всплеском эмоций. И то по-видимому, он медленно вел все события к тому. С Аказой такое не прокатит. Этот демон не позволит так поступить. Хотя парень этого уже давно не понимал. Страх за свою «жизнь» окончательно затуманил разум. В принципе, это неудивительно для него. — Проваливай отсюда! Зачем ты пришел?! Зачем?! Я не желаю тебя видеть! Уходи! — кричал Кёджуро, закрыв глаза и махая когтями во все стороны, — Ты мне противен! Не появляйся здесь больше никогда! Тишина. Аказа, услышав ту речь, чуть не упал на пол от неожиданности. Размышления остановились. Он давно привык, что Кёджуро отвечал слабо и невнятно, все время сжимаясь в себе. Сейчас же перед ним показалась совсем другая личность, которая демону казалась крайне знакомой. Та, что не побоялась защитить себя в этой ситуации. Может не все потеряно? Искра вновь разожглась в душе Кёджуро? Как когда-то давно? Нет, это была лишь иллюзия. Очередная обманка. В какой-то степени, демон был рад этому, что человек, которым он восхищался во время битвы, казалось возвращался в это безмозглое тело, которое без «прошлого хозяина» ничего из себя ценного не представляло больше. Воспоминания о той ночи вновь навеяли у Аказы. Полнолуние, крики людей, разрушенный поезд, маленькие истребители предстали перед ним по-новой. Вокруг все казалось тогда темным, потерявшим свои оттенки. Блеклые цвета не могли перекрыть яркий и красочный образ, единственный бросавшийся в глаза. Рядом со всем этим стоял полу-живой Кёджуро в боевой стойке, который прикрывал своим телом раннего Танджиро, почти скрывая его. Громкие и неприятные звуки прятали тяжелое, отрывистое дыхание Столпа. Аказа тогда смеялся, наблюдая, как с губ парня стекала кровь, которая не позволяла говорить, как она скрывала белый цвет хаори, постепенно делая его грязным и некрасивым. Демон никогда не забудет то выражение лица. В нем ощущались абсолютно все чувства человека: и гнев, и гордость, и печаль, и даже радость, которая не понятно откуда взялась. Аказа всегда будет помнить о той битве, в которой он и познакомился с Кёджуро Ренгоку и смог обратить в себе подобного. Как же он был рад тогда этому. Он ведь правда, никогда таких сильных истребителей не встречал! «Жаль конечно, что в твоей памяти ничего не осталось о той величайшей ночи, о том событии, во время которого мы с тобой впервые встретились, Кёджуро. Ты был самым прекрасным охотником за всю историю моей жизни. Почему же мы раньше столкнулись с друг другом? Ты даже не смог бы себе представить, что вместе способны сотворить! На тебя даже обратил свое внимание сам Господин! Это ведь такая большая честь для демона! Почему же ты этого всего не осознаешь? Что тобой движет, Кёджуро?» — думал Аказа, смотря не по-доброму на парня, а после громко фыркнул, прикрыв ладонью лицо. Воспоминания медленно отступали на второй план, ведь демон начал думать о более важной детали. О том, о чем он должен следить в первую очередь. Так было сказано ему. Та личность, которую видел Аказа нужно уничтожить, как бы ему этого не хотелось. Это просто обязательно. Она могла напомнить Кёджуро обо всем, что происходило с ним. О том, кем он являлся раннее, о его родне, а самое главное, что для Ренгоку демоны являлись злейшими врагами. Так нельзя. Был приказ Господина, не допустить этого ни в коем случае. Аказа должен подчиняться. Ему нельзя снова оплошаться, как в первый раз. Он обязан выполнять ровно так, как сказал Господин. В этом случае, демон не имел собственного мнения. Он был вынужден потушить эту мелкую искру, растоптать в грязи появившуюся перед ним «другую» личность, как бы тот этого не хотел. Приказ есть приказ. И Аказа обязан его выполнять в любых ситуациях. — Смотрю, ты стал слишком смелым, пока я отсутствовал. Белобрысый тебя этому научил, да?! Огрызаешься хуже пьяницы с двора! — взбесился Аказа, топнув ногой, — Так еще решил без моего ведома стену так испортить! Ты только посмотри на нее, что ты с ней сделал?! Воздух становился более напряженным и тяжелым вокруг. Вдыхать его носом получалось с трудом. «Прости, иначе не могу поступить в этой ситуации. Так нужно. Хотя, чего я должен просить прощения перед таким, как ты? Пошел к черту с этим извинением, Кёджуро!» — усмехнулся внутри себя Аказа, предвкушая свои будущие действия. Он так умело играл в этой сфере своими чувствами, что иногда непонятно было, истинные ли эти эмоции или нет. Неизвестно. Да и сейчас это неважно. Демон за секунду подскочил к Кёджуро и ударил с ноги в живот. Парень даже не успел среагировать. Вырвался лишь тихий стон боли. Тело отлетело в угол, который стал уже родным для парня, настолько часто в нем он оказывался. Кёджуро успел закрыть лицо руками, стараясь не царапать его длинными когтями, которые почти впивались в глаза. Снова боль? Снова те страдания? Почему Кёджуро обязан был так мучиться? За что? Миллионы вопросов, на которые никто не знал ответы. Они появлялись с каждым новым потоком, вытесняя остальные мысли из головы. Когда же они закончатся? Неизвестно. Парень морально приготовился к большому количеству крови и собственных криков. Он был готов к этому. Из рта вырывались всхлипы, которые со временем перерастали в беззвучный плач. Внутри себя Кёджуро истерично ревел, не мог успокоиться. Из глаз текли невидимые слезы. Как же ему хотелось вновь остаться одним. Как же мысленно он просил об этом. — Не хочешь говорить? И почему же? Ты же знаешь, что за свои поступки нужно отвечать. А то посмотрите на него, как запел! Отвечай мне живо, что там написано на стене?! — орал демон в лицо Ренгоку, попутно указывая на надпись пальцем. Спокойствие и безразличие быстро перетекали в гнев. Давно он не был в таком бешенстве. Аказа даже не помнил, когда в последний раз он так кричал, хотел убить своего собеседника и размазать его по стене, превращая тело в кровавое месиво. Демон не понимал, были ли эти эмоции истинные или они возникли как рефлекс. Когда Аказа находился рядом с Ренгоку, он старался сдерживать себя, дабы не уничтожить «трофей», которым интересовались все, даже Господин. То, что демон причинял до этого Кёджуро, являлось лишь пушистой снежинкой на черном фоне Ада. Он больше не мог контролировать свои действия. Разум в этой сфере медленно покидал его. Парень боялся пошевелиться. Его глаза дрожали и смотрели в бездну того монстра, который с яростью в него впивался и пожирал. «Боже, спаси и сохрани!» — тихо молился парень, не в силах оторвать взгляд, в надежде что все закончится благополучно. Как же он ошибался. Аказа схватил Кёджуро за волосы и грубо потащил в свою сторону. Ренгоку начал дергаться и вырываться. Было больно до жути, а самое главное, он не был способен это прекратить. Какая жалость. — Хватит! Пожалуйста! — с трудом кричал Кёджуро, когда его лицо грубо протащили по полу, причиняя еще больше отвратительных ощущений, — Я все понял! Прошу, не надо! Отпусти! Кёджуро отчаянно пытался сопротивляться, стараясь укусить руки демона, которые грубо его держали, причинить им ответную боль. Он размахивал когтями в разную сторону, впервые применив их в качестве самообороны. Демон лишь шипел на подобное. Все, что делал Ренгоку, не давало никакой пользы ему. Какая досада. «Таким темпом, ты скоро разовьешь в себе магию демонической крови. Как же я хочу это поскорее увидеть!» — мысленно злорадствовал демон, умело скрывая истинные на данный момент эмоции. Ренгоку попытался нанести еще один удар по ненавистным ему рукам, который ни к чему хорошему не привел. Он вновь промахнулся. Лицо выражало жуткое разочарование, увидев это. Демон еле сдерживал собственный смех. Он, не обращая внимание на все эти попытки вырваться на свободу, толкнул парня в сторону той стены так сильно, что Кёджуро буквально влился в нее всем телом. — Отвечай мне, что означает эта надпись?! Я тебе руки и ноги оторву, если не скажешь! Какой ты жалкий на самом деле! Даже отпор нормальный мне дать не можешь, кроме как словами! — кричал демон, ударяя и ударяя лицо парня об стену. С каждым разом кровавое пятно становилось все больше, постепенно скрывая то, что было написано. Парень уже не чувствовал собственного носа, губ, щек. Все это превратилось непонятное месиво, которое с громким хлюпаньем падало на пол. Кёджуро тихо хныкал и скулил, терпел это унижение. Он не позволял себе рассказать правду, хотя прекрасно понимал, что все это прекратиться, как только заговорит. Ренгоку просто не мог так поступить. Он ведь пообещал себе, что никому не скажет это имя. Оно вновь кружилось в голове, издавая фантомный звук, который перекрывал жуткую боль и удары. «Сенджуро» Сознание начало представлять разные образы мальчишек, в надежде, что из них найдется хоть один подходящий под короткое описание «маленький и светленький». Конечно же, таких детей в мире было больше тысячи. И слишком большое количество информации начало сильнее приносить боль в голову, от которой почти ничего не осталось. Она больше не могла ничего воспринимать нормально. Аказе нравилось слушать эти всхлипы и стоны, причинять боль его «солнышку». Он этим наслаждался и радовался, хотя прекрасно понимал, что поступает неправильно. С каждым новым ударом ему становилось все тяжелее и тяжелее, чужая боль медленно перетекала к нему. Что же это за странное чувство вины? Почему демон его ощущал? Постепенно оно становилось все сильнее, что под конец Аказа уже не мог продолжать бить головой Кёджуро об стену. Рука больше не поднималась выполнить даже самый легкий удар, она останавливалась на пол пути. Демон сам удивлялся с собственного поведения в этой ситуации. Неужели ему стало жаль этого парня? Не может этого быть. Глупость какая-то. Аказа невольно вздохнул. Странные мысли его терзали все это время. Душа сильно болела, хотя скорее то, что от нее осталось. С каждой новой охотой или убийством демон ощущал себя более разбитым, чем когда-либо. Почему? Что же случилось? В голове демон отчетливо слышал мягкий и добрый женский голос, который иногда молил и плакал, будто чувствовал то, что творили руки демона. Он был совсем знакомым, казалось демон знал, кому он принадлежал, но всеми способами отказывался вновь вспоминать его. Слишком больно и тяжело. «Пожалуйста… Я ведь знаю, что ты не такой… Не трогай этого милого парня, Хакуджи! Он ведь ничего плохого не сотворил для того, чтобы так страдать! Посмотри, ему же больно! Пожалуйста, прекрати это делать!» Аказа нервно прикусил губу. Голос в его голове стал настолько громким, что казалось, другие звуки вовсе не существовали вовсе. Рука вновь останавливалась на пол пути, почти сделав еще новый удар. Демон ощущал себя таким же пустым, как новый лист бумаги, который совсем недавно изготовили. Тяжело. Нужно это закончить по-быстрому и наконец проломить череп тому, с кого это все началось. «Прошу, не трогай его! Я ведь знаю, что ты не такой! Пожалуйста!» — молил тот голос, уже почти крича в голове. Аказа нервно подергивался, пытаясь прикрыть свободной рукой уши, в надежде что это прекратиться как можно скорее. Хотелось продолжить мучить этого светловолосого бездаря, чтобы тот осознал, что творил до этого, из-за чего все пошло по кривой дорожке. Рука вновь замахнулась, но снова остановилось на пол пути. Сколько он будет продолжать делать безуспешные попытки к убийству? Пока сам не устанет? Наверное, так оно будет. Демон с недопониманием озирался по сторонам, будто что-то искал. Он тяжело вздыхал, изредка поглядывая на то, что творил. Смотрел, как вниз стекала ярко-алая кровь Кёджуро. Чувствовал, как вся боль Ренгоку медленно перетекала в него самого, заставляя его еле заметно подергиваться, как только слышал очередной всхлип. Нет, он больше не мог так поступать. Все печальные мысли вылезли на поверхность, даже те, что произошли с ним давным-давно. Аказа ощущал себя просто ужасно. Чувство жалости так и вырывалось из него. Спустя время, рука сама отпустила голову Кёджуро, которая тихо упала вместе с телом на пол. Почему он это вообще делал? А точно, вспомнил. Аказа отошел в сторону, смотря на свои руки. Темно-синие пальцы были перекрыты толстым слоем крови, которая медленно капала на пол, словно сладкий клубничный сироп с десерта. Демон быстро вытер их об свои штаны, которые за некоторое время приняли бордовый оттенок. — Эй, Кёджуро. Ты там хоть живой? — проговорил демон, присев на корточки, — У меня есть к тебе отличнейшее предложение, от которого ты явно не сможешь отказаться! Ответа не последовало, что в принципе демона не удивило. Подойдя поближе, Аказа увидел, что лицо Кёджуро успело восстановиться за то время. Все красное и грязное — тошнотворная картина для любого человека, но не для демона, который это сотворил. Кёджуро лежал на животе и спокойно спал. Казалось, что ему было все равно, что с ним будет в дальнейшим, он этого не замечал и не слышал. Аказа слегка улыбнулся, присев рядом с Ренгоку. — Ты такой все-таки милый. Как только очнешься, мы с тобой очень серьезно поговорим, — проговорил демон, поглаживая рукой по голове парня.