Белое на черном

— Ладно, поделюсь с тобой своими проблемами, — отозвался Айя, решив, что все же это гораздо лучше, чем принимать непристойные визуальные картинки, транслируемые телепатом. – Дело довольно необычное. Убийства начались полтора года назад, и сначала жертвами были молодые мужчины от 25 до 30, высокие, темноволосые и привлекательные. Для всех убийств характерно следующее: каждая новая жертва сжимала в ладони прядь волос с предыдущего покойника. Ладони жертвы были сложены на груди в замок, точно бы человек молился. Кроме пряди волос, в руках жертв были обнаружены часы, стрелки которых идут в обратном направлении. Такие сейчас модно называть «античасы», их продает множество фирм. Впрочем, мы сумели отследить заказ тех, что были найдены у жертв, но это ничего не дало. Оказалось, что часы были приобретены через подставное лицо и доставлены в одну из камер хранения Токио, которая зарегистрирована по поддельным документам. Маньяк из Токио убивал ударом ножа, но, спустя полгода, изменил своему стилю. Скальпель – вот чем он убивает с некоторых пор. К тому же, среди его жертв теперь не только брюнеты…Последние два месяца о маньяке ничего не было слышно. Но финальное чудовищное убийство на Бали заставило полицию вернуться к этому делу. И подключить Вайс. — Что же такого было в том последнем трупе? — Это опять был темноволосый мужчина. Но, в этот раз, помимо часов и пряди волос предыдущей жертвы, а также вырезанных на груди букв С.М, было кое-что еще… Жертву нашли лежащей на «простыне» из белых лилий. Цветы были вшиты в кожу человека, пересекая рубцами живот в виде пятиконечной пентограммы. Пять бутонов лилий – пять углов пентаграммы, «украшающих» человеческое тело. — Цветы? Цветочный маньяк? Ну, вот эта работа флористам-Вайсам очень подходит. А что касается личности последней жертвы? — Обычный отдыхающий из соседнего отеля. – Пожал плечами Айя. – Работает кассиром в японских авиалиниях. Средний уровень достатка, никаких тайн и темного прошлого за плечами. — Такие субъекты — всегда самые подозрительные. – Авторитетно заметил Шульдих. – Но я не понял, почему, если последнее убийство было совершено в другом отеле, вы ищете следы маньяка здесь? — Убийца ни разу не совершал преступления в одном и том же месте. Но, в некотором роде, он любит «соседство». В Токио он выбирал жертвы в соседних районах. И две последние смерти произошли в соседних отелях. Если он еще на острове, то непременно заявит о себе в «Палермо»! — Пф, как жутко звучит, — округлил глаза Шульдих. — Маньякам стыдно опасаться себе подобных, — передернул плечами Айя. – К тому же, мы сделаем все, чтобы вычислить его. И еще… то, что ты сказал… Шульдих, когда люди покупают цветы? — Когда хотят кого-то поздравить или впечатлить. – Немец тут же задумался о роскошном букете, который можно было преподнести Фудзимии. — Вот именно…Я начинаю думать, что наш маньяк своей последней жертвой пытался кого-то сильно впечатлить. Понравится, что ли… — А это идея, Айя. Что скажешь, если однажды найдешь в «Конеко» Кудо, которого я фарширую цветами? — Что ты – псих, и не ценишь свою жизнь. Перед тем, как Айя-тян вышла из комы, я дал небесам обещание, что забуду о мести. Это произошло после смерти Такатори. Но, если ты еще раз перейдешь мне дорогу, — Айя сделал резкое движение ребром ладони по горлу, имитируя разрез, затем повернулся и зашагал прочь от беседки. Он был жутко голоден. Шульдих лишь усмехнулся. «Айя боится меня. Хоть и никогда в этом не признается. Я – его самое страшное проклятие».