Not alone

Slowly fading away You're lost and so afraid Where is the hope in a world so cold Looking for a distant light Someone who can save a life You're living in fear that no one will hear your cry Can you save me now? red — not alone

Олег много раз представлял себе этот день. Во всех красках и вариациях. Сначала это были наивные, детские мечты, окрашенные сплошным оптимизмом — каждое родительское «вот вырастишь — и сам будешь решать», каждое нереализованное желание, каждая их попытка прессовать, трансформирующаяся в обиду и убеждение, что сделает всё им назло. Позже переросло в типично-подростковые представления о взрослой жизни — никаких тебе запретов, большой город за окнами, ежедневные тусовки, всегда друзья под боком, выпивка, девушки. Красота. Когда Шепс всерьёз влюбился, планы на переезд стали масштабнее. Он думал не столько о своих нуждах, сколько о том, как порадует свою пассию. Как они вместе будут выбирать квартиру; как он умчит её в вечно яркую и суетливую Москву, как она всегда и мечтала; как они будут справлять праздники, вместе завтракать, заведут кота или собаку; как он будет просыпаться в её объятиях и вдыхать родной запах, уткнувшись носом в светлую макушку... и не надо будет думать о расстоянии, о проблемах дома, о том, что ей недостаточно внимания. Потом ей, иронично, всё же внимания одного Олега оказалось недостаточно. На первый взгляд нахальный и грубоватый, с не самой лучшей репутацией на районе, в глубине души парень был на удивление романтичным и семейным человеком. Привыкший не отказывать себе в женском внимании, после первого такого крупного предательства Шепс поставил крест на своей личной жизни. Причин покинуть родной город лишь прибавилось, а цели соединились в одной точке, концентрируясь на одном. На самом себе. Теперь шумная Москва начала раздражать, как и, на удивление, гиперопека брата, который готов был взять его там под своё крыло. Перспектива жить в столице, навевающей столько неприятных воспоминаний, ещё и на птичьих правах под надзором Саши, которого явно на это натолкнула мама, чтобы узнавать все подробности жизни младшего через него, быстро Олегу разонравилась. Очень кстати пришлась запланированная с другом поездка в Питер. Развеяться с Денизом после всех навалившихся на него проблем и наседаний родных было необходимостью, приведшей туда, где он сейчас находился. Это можно было бы назвать судьбой, если бы только Шепс верил в её существование. Северная столица Олегу нравилась всегда. Но он никогда не рассматривал её как потенциальное место жительство. Однако сейчас, стоя перед дверьми своей квартиры с вещами, промокший под осенним проливным дождём, под который попал прямиком выскочив из такси, Шепс почему-то не сомневался в своём выборе. Навсегда ли это — вопрос спорный и глупый. Олег не хочет теперь загадывать слишком далеко. Однако именно здесь и сейчас парень чувствовал себя на своём месте. Это было нужно ему. Остальное — неважно. Он представлял себе этот момент слишком много раз. Чемодан под боком, холод связки ключей в ладони... воображение всегда рисовало всё в слишком ярких тонах. Бабочки в животе, прущее из самого нутра воодушевление, глупая улыбка, касающаяся уст — чувство, нет, уверенность, что теперь всё изменится. Всё уже по-другому с этого самого момента. На самом же деле, конечно, ничего этого не было. Шепс прекрасно понимал, что ничего не изменится, пока он сам не начнёт менять. И меняться. И вместо всепоглощающего счастья и уверенности в завтрашнем дне было смятение. Конечно, он был рад находиться здесь. Был рад осуществить давнюю мечту сбежать из отчего дома. Но вместе с тем даже обычно самоуверенный и своевольный Олег не мог запросто плюнуть на клокочущую в груди тревогу. А что, если не получится? если поспешил? если просто пытаешься сбежать от самого себя — не от проблем и воспоминаний? если мама и Саша были правы, а он, как и всегда, дурак, их не послушал? Эти мысли уходят на второй план, когда парень зажимает меж зубов сигарету. Так себе первое впечатление о новом соседе — дымит прямо в парадной, но кто говорил, что в культурной столице будет просто и он изменит своим привычкам? Зажигалка громко щёлкает. Олег глубоко затягивается, прикрывает глаза... и наконец тянется нужным ключом к замочной скважине. Пути назад уже всё равно нет. Да и Шепсы не сдаются, вроде как. Выбрать квартиру ему помогал Дениз. Конечно, пытались приложить к этому руку мама, братья, сестра... Тётя. Гиперопекающая семья иногда сильно выматывает. Олег, конечно, лукавит, когда говорит «иногда». Но отвернуться от родных он не мог, как бы они его порой не душили своим тотальным контролем и слежкой за каждым шагом. Осознание того, что это осталось позади... по крайней мере — на расстоянии, всё ещё не приходило. Парень чувствовал себя так, будто с него наконец сняли кандалы, но он по привычке не может ходить и существовать полноценно. Но это пройдёт. Он знал и искренне в это верил. А ещё ему так по секрету сказала двоюродная сестра. Она в этом толк знает; она давно съехала и прекрасно Олега понимала, хоть и младший пока обзаводиться семьёй и детьми, как она, не собирался. Хотел пожить для себя. Найти себя, наверное, будет сказать даже правильнее. И Вика — одна из немногих родственников, кто всецело его поддерживал не только в этом. Но и в принципе во всём. В общем и целом, именно поэтому квартирный вопрос он хотел решить самостоятельно. Прислушиваясь лишь к советам и познаниям в этом вопросе лучшего друга и — немного, — двоюродной сестры. Выбор Шепса, как ни странно, пал на Адмиралтейский район. Многим он нравился меньше остальных центральных, но Олега покорил почти с первого взгляда. Сама квартира представляла из себя небольшую двушку, но пространство за счёт объединённой с одной из комнат кухней ощущалось с лихвой. Шепс парень скромный и не любит слишком напыщенной роскоши, поэтому не шибко полагался на красивый вид за окном или евро-ремонт. Удобство было для него на первом месте, а квартира более чем удовлетворяла потребности, не говоря уже о ближайшей инфраструктуре. Олег переступает порог квартиры прямо с сигаретой во рту. Некоторые из вещей ему обещал ещё довезти Саша, собирающийся через неделю-две навестить, дабы проверить, как тот обустроился. Остальное младший перевёз сам, а по мелочи собирался закупиться уже на месте. Но после долгой дороги всё, что сейчас хотелось — просто завалиться в мягкую постель и продрыхнуть где-нибудь сутки без задних ног. — Ну, вэлкам хоум, бастард. — с усмешкой выдыхает он дым, захлопывая за собой тяжёлую дверь. Парень осматривается в квартире так, будто уже не был здесь и не видел её воочию. Теперь всё казалось другим. Но по спине, по крайней мере, больше не полз холодными щупальцами страх за неверно принятое решение. Шепс не позволит себе сомневаться в собственном выборе. Завтра ждал новый день, новой жизни. Олег бы хотел к нему приготовиться, да не было на это сил. Он сбрасывает обувь и верхнюю одежду, оставляет вещи прямо рядом с дверью, а сам в полупотёмках проскальзывает в тёмную спальню. Окно плотно занавешено, не пропуская уличный свет. Парень выуживает уже почти опустошённую пачку из-под сигарет и тушит бычок об её стенку. Позже он купит пепельницу и пообещает себе курить в окно, но сегодня можно сделать исключение из правил. Шепс запихивает окурок в отсек упаковки, после откидывает её на комод неподалёку, а сам заваливается на постель и шумно выдыхает. Выпавший из кармана телефон вибрирует где-то рядом, озаряя комнату неприятно-ярким светом, но Олег упёрто прикрывает глаза, даже не думая отвечать на звонок. Всё потом. Не сейчас. Он и сам не замечает, как проваливается в сон. И не знает, сколько времени прошло, прежде чем просыпается от звука игры на пианино. Приснилось ли Шепсу это, уснул он в наушниках или так баловались соседи — Олег соображает не сразу. Недовольно мыча себе под нос, переворачивается на другой бок, утыкается лицом в подушку и нащупывает под боком телефон. Щурится, когда свет от экрана ослепляет спросонья. Но, замечая на дисплее позднее время, в удивлении приподнимает брови. Комната снова погружается во мрак — парень откладывает смартфон, нехотя приподнимаясь на своём месте. С запозданием в голову начинают просачиваться воспоминаний о последних нескольких днях, о переезде, о Денизе, о хозяйке, убеждающей, что здесь хорошая звукоизоляция и приличные соседи, но замыкает круг одна-единственная картинка. Яркая настолько, будто он сейчас не в спальне находился посреди ночи, а в гостиной при свете дня. Светлые стены, другая мебель, стоящая совершенно по другим местам... и лишь вид из окна да одно цифровое пианино — ничуть не изменилось. Тёмный силуэт склоняется над белым корпусом, аккуратные музыкальные пальцы проходятся по клавишам. Копна непослушных волос спадает, когда пианист в очередной раз встряхивает головой во время игры, полностью закрывая его лицо. Музыка, льющаяся из инструмента, совпадала в точности с тем, что доносилось сейчас до слуха Шепса в спальне. Сердце на мгновение замирает, почти падает вниз — заставляя ощутить леденящий душу страх. Звуки исходили не от соседей, и уснул он совершенно точно без наушников. Кто-то наигрывал манящую мелодию прямо из-за стены, в соседней комнате. Олег, конечно, не закрыл входную дверь на замок. Но знакомых, проживающих в Питере, у него особо не было, Дениз уже давно умотался из города, а забраться в чужую квартиру просто чтобы сыграть пару-тройку сонат звучало как полнейшая брехня. Переезд в северную столицу попросту не мог начаться иначе, правда? Шепс быстро собирается с духом. Всё-таки он парень боевой. Да и никогда не признается, что может чего-либо бояться всерьёз. Стряхивая остатки сна и странного наваждения, парень резво поднимается с постели и тихо шмыгает в открытую дверь. С каждым шагом музыка звучит всё отчётливее. Когда он оказывается перед гостиной, мелодия вдруг проникает в самое нутро, заставляя замереть на месте. Казалось, струны ревут от бешеных наскоков молоточков, и плачут, будто задетые за живое. Стонут, негодуют, печалятся, вздыхают... словно у них отняли что-то очень-очень важное. Словно ранили в самое нутро. Словно воют от бесконечного одиночества и сгущающейся вокруг тьмы. Олег вдруг останавливает себя на мысли — что может испытывать человек, который так ярко передаёт все свои эмоции через прикосновения к клавишам? Музыка проходит сквозь него почти что током. И на мгновение, всего на мгновение, а, может, чуть больше, парню вдруг становится очень грустно и самому. Когда мелодия стихает, Шепс наконец сдвигается с места — едва сглатывая ком, ставший поперёк горла от вихрем поднявшихся эмоций. — Что за... В гостиной гробовая тишина. Лишь мирно гудит электропроводка и холодильник в дальнем углу. Олег щёлкает выключатель и щурится по инерции от яркого света — взгляд проходится по всему периметру, останавливаясь на пианино у окна. В комнате никого нет.