Ежедневник

      Он приходит неожиданно. Ступает вкрадчиво и хитро усмехается. Кто бы мог подумать, что суровый, всегда собранный страж границ может быть озорным мальчишкой, соперничающим с легкомысленным Меркурием. Янус до сих пор не мог перестать удивляться с этого свойства своего лучшего друга. Как и с того, что будучи поборником границ во всех их проявлениях, Термин порой намеренно забывал о существовании личного пространства.       Вот и сейчас, он приходит потому, что сам этого хочет. Входит в храм и смотрит с деланым возмущением. Янус тот ещё трудоголик, но оба они прекрасно знают, что в работе он пытается растворить и спрятать наитемнейшую часть самого себя. Ту часть, что требует кровавых жертв, боли и смертей, и её жестокости и ненасытности может позавидовать даже Марс в своём угаре битвы.       Но Термину нравится ходить по тонкой грани. Кажется, он единственный, кому под силу усмирить чужое буйство так же, как и разжечь пожар. Лучший и ближайший друг — и они давно переступили черту дружбы, став друг для друга многим больше. Собственно, потому Янус и терпел его вторжения в своё личное пространство, и только ему позволял вырывать себя из работы. Напоминать, что за ней есть ещё целый мир, и Янусу не стоит с концами ограждаться от него. — Всё работаешь, милый друг, — это не вопрос, а утверждение, и Термин вальяжно покачивает в воздухе ногой, бессовестно запрыгивая на стол прямо поверх свитков и табличек. Напрочь игнорирует осуждающий взгляд и склоняется ниже, подцепляя пальцем острый подбородок. — Я уже и забыл, как ты выглядишь, — выдыхает прямо в губы, прежде чем накрывает их поцелуем, и Янус совершенно не может сопротивляться этому искусителю.       Поцелуй тягучий и такой желанный. И Янус отпускает себя, закрывая глаза и отдаваясь ощущениям. Это именно то, в чём он так нуждался, и Термин как всегда точно знал, когда прийти и что отдать так, чтобы не пресытить, но и подпитать затухающее пламя. Поэтому, разрывая поцелуй, он нахально ухмыляется, и кровь в жилах Януса закипает.       Лишь лучшему другу он позволял быть так близко. Раскрывал перед ним душу и показывал все слабости. Мог быть собой, и Термин принимал его. Был рядом, и Янус всегда мог на него положиться. Дружба, которая крепла лишь сильнее. И их обоих это более чем устраивало.