Выживание

      Прошёл, так скажем, обряд посвящения, и Скарамучча навеки с ними...       С ними... А с кем же? Кто эти «они»? С кем его существование навеки связано теперь? От «них» теперь не уйти... «Они» — это всё равно, что он. Он — теперь часть их общего слова «мы». Преград больше нет. Однако кто эти «они»? Кто другая частица единого слова «мы»? Кто его частица? Он не знал... Но хотел знать... Знать, кто с ним теперь в едином слове «мы».       Первым делом взгляд Скарамуччи упал на мужчину со странными голубыми волосами... Точнее, он невольно посмотрел на него, почувствовав на себе чужой, пристальный взгляд. И вправду... Тот голубоволосый пялился на него, не отрываясь. Даже не моргал! Он улыбался, и его широкая ухмылка выглядела слегка сумасшедшей... Красные глаза будто бы угрожали выпить из брюнета всю кровь.       «Кто он? Раз мы теперь в одной организации... То я должен узнать его имя хотя бы!» — подумал Скарамучча, отведя взгляд от того странного человека и не решаясь шагнуть в его сторону. К нему даже не хотелось подходить. Однако брюнету всё же пришлось сделать шаг в его сторону, и это было достаточно, чтобы тот, ещё шире улыбаясь, сказал, всё также не смея даже прикрыть свои алые пугающие глаза: — Дотторе... Моё имя Дотторе! — А я... — его перебили. — Скарамучча. Я уже итак знаю, — сказал Дотторе, чем слегка испугал юношу. «Разве я говорил своё имя? Не помню... Ничего не помню!» — подумал парень, чьи мысли уже давно кружились в водовороте. Он малое понимал сейчас...       Всё было слишком странным. От эмблемы огня, что неясно как появилась от обычной зажигалки... Хотя, нет, зажигалка тоже необычная! Но сейчас не о ней... Всё было странным: от эмблемы до этого человека, Дотторе, что откуда-то знал имя Скарамуччи. Возможно, брюнет и сам сказал своё имя или это сделал вместо него, к примеру, Тарталья... Однако он не помнил этого. Мысли путались.       Странным был даже голос того мужчины, что сейчас заставил новобранца выйти из своих мыслей: — Советую тебе сначала познакомиться с Арлекино. Брюнет посмотрел на голубоволосого и увидел, что тот пальцем показывает на человека с белыми волосами. Эта персона чем-то была похожа на мужчину, однако лицо — женское, а по имени было невозможно определить пол этого человека. Стало даже немного неловко... «Наверное, это всё-таки женщина...» — подумал Скарамучча и направился к ней.       В это время Арлекино уставилась куда-то в голую стену и не отрывала оттуда глаза. Женщина даже не посмотрела на брюнета, молча достала сигарету, закурила её и, выдыхая дым, сказала: — Моё имя, как и уже сказал тебе Доктор, Арлекино... Твоё мне известно, можешь не говорить. — Доктор? — недоумевал юноша, который не мог воспринимать того человека, похожего на психа, за врача. — Доктор — это прозвище Дотторе. Почти у всех здесь они имеются, — женщина закрыла глаза, вновь прислоняя к губам сигарету. — К слову, моё прозвище — Слуга... — Оно... Безобидное? — как-то глуповато спросил Скарамучча, которому это прозвище показалось оскорблением. — Абсолютно, — беловолосая, даже не докурив, потеряла интерес к сигарете и просто выкинула её на пол гаража. — Не важно, какое прозвище тебе дадут здесь... Оно, в любом случае, будет безобидным. Никто здесь не желает оскорбить другого прозвищем, ибо оно навеки... Даже после самой смерти оно не пропадёт. Даже если ты покинешь нашу банду... А это невозможно сделать своевольно... Ты всё равно останешься с тем же прозвищем, и похоронят тебя с ним же, и вспоминать будут с ним... Оно вечно. Эта речь слегка смутила юношу, однако он не подал виду. — И как получить прозвище? — спросил брюнет, которому теперь стала ещё более интересна эта особа, хоть она и была очень странной и загадочной. На её лице было ноль эмоций, в голосе — тоже... Однако она явно что-то ощущала, а что именно — неизвестно. — Придёт время, и тебе сами дадут его... А пока что просто не думай о прозвище, — ответила Арлекино и наконец направила свой взгляд прямо в глаза юноши. У неё были чёрно-красные очи... Слово кровь, утопающая в бездне. — Ты знаешь... Я дам тебе лишь один совет... Не доверяй каждому здесь. Все мы едины, однако это единство может быть покрыто невидимыми трещинами... Оно может быть непрочным... Совсем непрочным, — женщина ехидно улыбнулась, и её ухмылка была более пугающей, чем та сумасшедшая, широкая улыбка Дотторе. — Ты не знаешь здесь никого... Ты не знаешь ближнего тебе человека... Ты не знаешь, кто может воткнуть тебе нож в спину, а кого можешь назвать другом... Поверь мне, ты не знаешь даже себя... Ибо теперь твоё личное слово «я» растворилось в слове «мы»... Ты пересёк черту своей жизни, теперь ты — это мы. Точнее что-то из нас... Что-то, что теперь не может существовать отдельно... Что-то, что пропадёт, как только пропадёт слово «мы». После этих слов Арлекино, мигом убрав с лица свою пугающую улыбку, изящной походкой отошла в другой угол гаража.       Скарамучча понял одно: здесь все сошли с ума... Каждый до единого. Однако выхода не было — теперь он навеки с ними... Теперь он лишь частица слова «мы».       Парень, пытаясь не обращать внимание на пугающую беловолосую, побрёл к следующему человеку... К Панталоне. Его имя юноша прекрасно запомнил с того самого дня, как встретил его вместе с Тартальей на рынке. — Ах, здравствуй! — тут же сказал мужчина, поправляя свои очки. — Ну-с... Я знал, что мы встретимся ещё раз! — Скажи... — Скарамучча помотал головой, смотря, привлечено ли хоть чьё-то внимание им, и понял, что никто кроме очкастого даже не слышит его слов. — Здесь все сошли с ума? — эти слова парень еле слышно прошептал. — Абсолютно все... И даже ты, раз пришёл к нам, — сказав это, мужчина улыбнулся ещё шире, чем до этого... И сейчас юноша заметил, что у всех здесь была слегка (а у некоторых и не слегка) сумасшедшая улыбка. Это пугало. — И... Даже ты? — сглотнув, спросил новобранец. — Возможно... Наверное, ответ всё же «да»... Однако, думаю, меня можно назвать ещё не до конца сумасшедшим... — Панталоне вновь поправил вечно спускающиеся очки. — Знаешь... Если объяснять слегка более понятно, то я нездоров, но ещё не в бреду... А все остальные уже не могут управлять своим разумом... Конечно, за исключением Пьеро, он самый, если уж и дальше выражаться таким языком, здоровый тут. Мы с ним нездоровы, но ещё не до конца в болезни... Понимаешь? — Это место... Странное. Я не знал, на что иду... Это не похоже на другие банды и группировки... Но... — Скарамуччу перебили. — Но ты не хочешь отсюда уйти... Ведь так? — спросил, хоть и знал уже ответ, мужчина, чье лицо вдруг оказалось ближе, чем было до этого. Он сверлил собеседника взглядом. — Так... — вдруг неожиданно для самого себя подтвердил юноша, хоть у него и в мыслях не было такого ответа... Однако... Сейчас он понял, что другого ответа и не могло быть. Он не хотел отсюда уходить... Ни за что не хотел. — Ты привыкнешь... Так было со всеми, — Панталоне вновь ухмыльнулся. — А теперь иди к Синьоре... Или, как ты продолжаешь её называть, к Синьору. Парень смог лишь кивнуть в ответ.       «К Синьоре? Продолжаю называть её? Но... Разве это не парень? Разве его зовут не Синьор?» — недоумевал Скарамучча, идя к следующему своему собеседнику в другой конец гаража. — Синьор... — тут же хотел он хоть что-то сказать, однако ему, что уже значительно раздражало, не дали договорить. — Синьора... Не Синьор, — она повернулась к нему. — Я не парень... Просто притворялась всё это время. — Зачем же? — спросил брюнет, удивлённо смотря на блондинку. — Чаще всего никто не воспринимает девушек всерьез... А я всегда хотела драться в полную силу... Вот и пришлось при чужих, незнакомых людях притворяться мужчиной, — ответила Синьора, доставая из кармана пачку сигарет. Видимо, почти у всех здесь была тяга к никотину... — Давай, я просто вкратце расскажу тебе о всех здесь, и ты перестанешь ко всем подходить и пытаться развязать разговор? Ну, посмотри сам, у тебя даже рот разинуть нормально не получается... Здесь все слишком конченные для твоих неокрепших мозгов. — Ладно... — слегка разозлившись из-за того, что его мозги назвали неокрепшими, сквозь зубы согласился он, понимая, что этот вариант лучше. — Арлекино или же Слуга, если уж говорить про прозвище, — та беловолосая женщина. Если вкратце, она спокойная, но иногда может быть... Ну... То жестокой, то загадочной, то ещё какой-нибудь... Но, впрочем, нормальная. Нарываться на неё не стоит, слишком сильная. Впринципе, это всё, что тебе нужно про неё знать. Дальше у нас Дотторе, по-другому Доктор, он, так скажем, медик у нас... Сумасшедший, но лечит, если надо. С ним лучше не пересекайся, он слишком конченный, так ещё и садист впридачу... Следующий Панталоне или же Банкир, он всех деньгами снабжает и за бюджет банды отвечает. Самый адекватный здесь, всегда спокойный, злобы в нём вообще ноль. На этом всё, больше ничего о нем знать не нужно. Пьеро — лидер нашей банды, прозвище у него Шут, однако так его никто не называет в нашей банде... Боятся все его, что-ли... Впрочем, есть за что. Он тут самый сильный, старший и, раз уж мы о нём так детально заговорили, один из самых адекватных. Впрочем, на этом всё, про Тарталью и меня ты итак знаешь, — вкратце рассказала про всех она, выпуская сигарный дым из рта. — Спасибо... — поблагодарил Скарамучча, не смотря на то, что вся эта информация не особо много ему объяснила.       В этом гараже было слегка сложно находиться. Было неясно, когда можно будет уйти... И юношу это напрягает. Да, теперь он с ними, однако эти «они» были пока что лишь психами в его глазах... Психами, в обществе которых было и страшно, и приятно находиться. Ему хотелось уйти, но он понимал, что не уйдет, в частности из-за собственного, пугающего желания. К счастью (или же к несчастью) его позвал Тарталья: — Эй! Скарамучча! Подойди-ка сюда... И парень тут же пошёл к нему. — Слушай... — рыжий наклонился к нему, перейдя на шепот. — Я понимаю, что ты чувствуешь себя не в своей тарелке... Однако так было со всеми. В том числе и со мной... Поэтому могу смело предложить тебе, так скажем, развеяться и покинуть это место, уйти на улицу и там погулять... Уже можно. Собрание окончено. Рыжеволосый не стал дожидаться хоть каких-нибудь слов Скарамуччи, взял того за руку и вывел из гаража. — Знаешь... Наши ребята пугающие, сумасшедшие... Это правда. Однако они всегда будут стоять за каждого из нас до конца. Они не предадут никого из своих. Они ценят друг друга... Даже тебя. Не обращай внимание на то, что с первого взгляда они кажутся конченными, — с улыбкой сказал Тарталья и побрёл вместе со своим другом в случайную сторону. — Хоть они и странные, я всё равно рад, что присоединился к вам... Так будет лучше. Так наладится моя жизнь, — сознался его друг, засовывая руки в карманы. Это была его слепая вера...       Скарамучча вернулся домой лишь в 20:17. До этого он всё время гулял с рыжим. В какой-то момент их прогулки к ним даже присоединилась Синьора, однако вскоре ушла.       Парню полюбился этот день. Он был прекрасен. Новые люди, новая жизнь... Жизнь... Не существование. Теперь он живёт, дышит, чувствует. Теперь он не обычная кукла... Теперь он тоже человек.       Вернувшись счастливым домой, он не увидел своей матери или даже её куртки, понял, что она на работе или вновь выпивает в каком-нибудь дрянном баре, и, не обращая на это внимания, тут же побрёл внутрь квартиры. Скарамучча помыл руки и пошёл в свою спальню. Там, решив наконец нормально выспаться без всяких тревожных подъемов ночью из-за драк соседей за стеной, криков с улицы или ещё чего-то, а подобное было довольно часто, он тут же улёгся в кровать и быстро провалился в сон.       Он был жив сейчас. Он был жив с этого момента. И будет он жив теперь всегда... Навеки жив.