Старомодная комедия с немодным продолжением

После того, как на кладбище выяснилось, что Родион Николаевич остался жить в Юрмале именно ради могилы жены, Лидия Васильевна поспешила испариться из его поля зрения. При всей своей напускной лёгкости, фривольности и склонности к флирту, от такой верности мужчины своей умершей жене, Лидия Васильевна ощутила почти священный трепет. Это было тем более высоко и восхитительно для неё, что её собственный последний муж верностью ей отнюдь не отличился. Она действительно пряталась от Родиона. Понимая, что между ними зародилось некое влечение, меньше всего в жизни Лидия Васильевна хотела стать человеком, сбившим верного мужа с пути истинного. В конце концов они действительно были слишком уж разными. Она вторглась в его мир ураганом, сметающим на пути все многолетние устои и налаженную рутину жизни. А он возник посреди её хаоса неожиданным оплотом стабильности и нравственной чистоты, которой в богемном мире артистов было так мало. Вначале, пока она не узнала о покоящейся у самого моря Нине Семёновой, ей доставляло удовольствие вдыхать в этого закостеневшего одинокого брюзгу жизнь, веселье и умение видеть во всём если не позитив, то нечто любопытное. На кладбище же она вдруг ощутила себя абсолютно неуместной и даже оскорбительной третьей лишней в молчаливом разговоре двух благородных душ. Она поспешила исчезнуть. Она искренне ждала своего отъезда. Хотела его, считала часы. Уехать и забыть навсегда! Забыть, что такое возможно. Что существует на свете мужчина, десятилетиями берегущий память о своей женщине, которой уже давно нет. Слишком больно было осознавать, что она не стала ни для одного своего мужа той, о которой будут помнить всегда, и вовсе не в связи с возможностью одолжить 150 рублей на отпуск. Родион Николаевич решительно не мог понять, что происходит и куда запропастилась вдруг его эксцентричная товарищ Жербер. Он отчаянно искал её везде, обходил свой санаторий, раз за разом вглядываясь в лица пациентов. Его, безусловно, тронуло её благоговение перед могилой его супруги, но не до такой же степени! Мёртвым цветы и память, ну а живым - жизнь. Именно бурление жизни он впервые за долгие годы ощутил рядом с взбалмошной Лидой. Его восхищала сила её духа: потеряв единственного любимого сына и пережив неверность мужа, ей всё еще хотелось слушать шум волн, радоваться дождю и солнечному утру. Несмотря на одиночество и довольно унылое окончание артистической карьеры, она находила в себе силы носить "красящие её наряды" и возникать в ресторанах "в новой причёске". Она продолжала видеть в жизни свет и красоту - этого так не хватало самому Родиону Николаевичу. Порой ему казалось, что могильный холод сковал всё его существо изнутри, и уже ничто не способно вызвать его искреннюю улыбку. А эта дамочка с трогательной собачкой - ухитрилась с первой же их встречи! Собачка вообще-то была санаторская, но к Лидии прикипела моментально, с первого дня её приезда. Теперь он не мог найти ни собачки, ни Лидии. В процессе безуспешных поисков Родион Николаевич начал злиться. Он переживал не случилось ли с ней чего. Персонал санатория ничего не знал (наверняка врут!), а расспрашивать соседок по палате, совсем уж явно обнаруживая свой нештатный интерес к конкретной пациентке, он позволить себе не мог. Куда же она делась, эта вздорная, невозможная, совершенно непредсказуемая женщина?! В какой-то момент, остановившись на одной из смотровых площадок санаторского парка, он внезапно решился задать себе вопрос - почему он ищет её? Что чувствует к ней? Отдыхающая, которая неотвратимо скоро уедет - мало ли их было, есть и будет ещё? Почему он ищет её? После того, что он узнал о её жизни, Лидия больше не казалась ему пустоголовой бабочкой, источающей сплошное веселье. Она была и печальной, и проникновенно-глубокой, и мужественно, стоически страдающей. Нет, она не была одним незамутнённым развлечением. И именно поэтому его к ней так непреодолимо влекло! Больше всего он боялся, что она уедет незаметно, не попрощавшись. Это почти произошло, но он вовремя заметил её рыжий зонт, тем более неуместный, что дождём на улице и не пахло. Когда Лидия Васильевна поняла, что её план скрыться необнаруженной с треском провалился, целый рой бабочек в животе вдруг разлился горячей волной в направлении груди. Нет, ей от него просто так не сбежать. Она действительно очень нервничала в это утро, когда складывала свои вещи в чемоданы. Потребность поскорее уехать и забыть это место не уступала по силе желанию остаться. Остаться рядом с кем-то надёжным, неиспорченным и заинтересованным в ней. Однако память о живых цветах на могиле не давала ей согласиться на его заманчивое предложение. Тогда Родион Николаевич взял дело в свои руки и просто унёс вещи Лидии Васильевны в направлении своего дома. Неделю они провели чудесно. Правда, днём Родион Николаевич работал, но зато вечерами они много гуляли, совместно ухаживали за садом, несколько раз посетили рестораны и сходили в кино. Думал ли Родион Николаевич о том, чтобы перевести их отношения на новый, более близкий уровень? О да, эти мысли неотступно преследовали его с их совместного похода в ресторан, закончившегося безудержным весельем и танцами просто на улице. В своём модном красном платьи Лидия Васильевна была совершенно неотразима и чувственна до полной невозможности продолжать находиться от неё на почтительном расстоянии. Но Родион, конечно, держался изо всех сил. Всю их совместную неделю он не позволял себе чересчур наводнять собой пространство Лидии Васильевны, старался думать исключительно о высоком - о духовном, об интеллектуальном, о красоте и поэзии природы. В конце концов, и без физической близости им было очень хорошо вместе. Это была странная смесь покоя в обществе друг друга с будоражащей непредсказуемостью каждой следующей реплики, рассказанной истории… Родион Николаевич боялся показаться Лидии Васильевне грубым, низменным, непоследовательным в своих взглядах на семейную верность и женскую скромность. Однако всё чаще по ночам его стали донимать видения, в которых Лидия Васильевна представала то в лёгком коротком халатике, то в комбинации, то в длинном полотенце выходящей из душа. Он корил себя за эти мысли, отгонял их, усмирял проснувшееся вдруг так некстати тело длительной гимнастикой. Но с каждым днём его тянуло к гостье всё сильнее и всё более всесторонне. Лидия Васильевна до одури боялась их последнего дня. В глубине души ей хотелось остаться, но ведь Родион не звал. Он пытался говорить намёками, бросал на неё многозначительные взгляды, полные тоски, мужского влечения и почти щенячьего обожания. Но Лидии Васильевне нужна была конкретика. В качестве кого она останется в его доме? Ей было достаточно своего невразумительного статуса в жизни бывшего мужа, чтоб снова стать непонятно кем, но теперь уже для того, кого она знала всего месяц. Когда за финальным ужином Родион сказал, что Лидия “оказалась чудом”, она внезапно резко почувствовала, что ей больше некуда возвращаться из этого латышского домика на берегу Рижского залива. Ей захотелось остаться именно этим самым чудом, и больше не быть товарищем и родственницей, у которой так удобно иногда занять приличную сумму денег. Она не смогла уехать, хоть и вышла с чемоданами, попросив его не провожать. Думала, так будет легче отогнать от себя марево и странное, давно забытое ощущение своей женской желанности. Ничего не вышло. Она стояла возле дороги и ей казалось, что все пути обратно в Москву заросли густым бурьяном и бездорожьем. Что там больше нет для неё места. Что место её теперь здесь, рядом с этим мужчиной, так трогательно боявшимся лишний раз взять её за руку и одновременно извергающим пламя страсти из глаз при каждом взгляде на неё. - Я не смогла.. Я отпустила такси. Какой ужас. - Она произнесла эти слова, внутренне содрогаясь от невозможности представить каким будет его ответ. - А я тут чуть не умер. - Признался честно Родион, заставив Лидию облегченно рассмеяться от понимания, что её чувства взаимны, и что он тоже надеялся, что она не уедет. Отсмеявшись, они понесли её чемоданы обратно наверх, в комнату Кати. Остановившись перед комнатой, Родион Николаевич вдруг резко повернулся и сменил направление на свою спальню. - Мне очень хорошо жилось в Катиной комнате, - робко начала было Лидия Васильевна, не понимая пока, что происходит. - Я хочу, чтоб ты читала мне стихи посреди ночи. - Неожиданно назвав её на “ты”, очень серьёзно произнёс Родион. - А вот в окно лазить не нужно, второй этаж - высоко, переломаешь ноги. Бездонные серые глаза Лидии Васильевны увлажнились - он упомянул то о чём они говорили в свой самый первый их разговор. Она была тронута его романтичностью. Чемоданы выпали из рук Родиона Николаевича и с грохотом стукнулись о паркет. Теперь его руки нежно обхватили плечи Лидии Васильевны, а его губы покрывали неожиданными, безудержными поцелуями её глаза и лицо. Слишком хороша для него - горячечно думалось Родиону, но к его удивлению, Лидия покорно расслабилась в его объятиях и начала отвечать на поцелуи. Их первая близость была невероятной. Трогательной в своей неловкости от длительной веры в то, что дверь в эту часть жизни для обоих уже закрыта, и прекрасной от взаимного желания и душевной связи, которая стала между ними куда крепче, чем бывает даже при лучших раскладах связь сугубо физическая. Родион Николаевич был счастлив, как бывают лишь раз в жизни. Лидия Васильевна всё еще немного сомневалась, но, заметив, как нежно он поцеловал её в лоб, накрыв байковым одеялом, когда всё закончилось и она задремала, подумала, что шансы у их истории всё же определённо есть. Даже если их статус в жизни друг друга будет пока оставаться юридически неопределённым.