***
Ирука был по уши в дерьме, и никакая шутка его не вытащит. Какаши просто смотрел на него холодно и выжидающе. Здесь не должно было быть так жарко, но парень буквально горел, попавшись в ловушку между возбуждением и ужасом. Он никогда в жизни не думал, что испытает такое уникальное сочетание ощущений одновременно. Размышляя, он открыл рот, чтобы поделиться своим наблюдением с Какаши, но приподнятая серебристая бровь заставила его замереть на месте. Ирука прочистил горло, чтобы привести в порядок свои мысли, затем собрался с духом. Он хотел знать правду? Он не сможет с ней смириться с правдой, но Ирука врать не будет. Ирука просто надеялся, что к концу поездки его голова все еще будет держаться на плечах. — Ладно, но это безумие. Просто… постарайся не убивать меня, ладно? — взмолился он. Попробовать стоило. Какаши, в своем милосердии, молча кивнул, подбадривая Ируку продолжать. — Итак, ты помнишь, как я случайно появился в тронном зале во время выступления сэра Генмы? Какаши снова кивнул. Ничего не говоря. Он действительно был слишком хорош во всей этой истории с запугиванием. Черт. — Ну, это не было запланировано, и это не был трюк с дымом и зеркалами. На самом деле меня наняли, чтобы я украл камень из лаборатории, но когда я прикоснулся к нему, он катапультировал меня на сцену. Дело в том, что лаборатория, в которой я начинал, находилась в 2023 году, более чем на четыреста лет в будущем. Камень, который я должен был украсть, на самом деле был камнем времени, и я работал с Джирайей, пытаясь понять, как убедить камень отправить меня обратно в мое время. Вот почему я здесь, ворую книги из монастырей, — Ирука произнес все это в спешке, по слогам, и судя по выражению лица Какаши, ему потребовалось несколько мгновений, чтобы разобрать смысл сказанного. Как ему это удалось, у него перехватило дыхание, серые глаза расширились от осознания происходящего. — Так ты хочешь сказать, что ты…ты из будущего? Что ты какой-то случайный переселенец из совершенно другого мира? Ирука прикусил губу и нервно кивнул, готовясь к последующему приговору и молясь, чтобы он сохранил самообладание. В прямом и переносном смысле. — На что оно похоже? Ты слышал обо мне? Я знаменит? Как насчет еды? Бьюсь об заклад, она потрясающая. У Ируки от удивления отвисла челюсть, когда он увидел дразнящую ухмылку Какаши. Из всех вопросов, которые можно было задать человеку из будущего, Какаши спросил о еде и своей дурной славе. Это было в его духе. Он не знал, было ли это вызвано облегчением, шоком, надвигающимся психическим расстройством или сочетанием этих трех факторов, но он начал хихикать, не в силах более остановиться. Ранее суровое лицо Какаши расплылось в ответной улыбке, и Ирука никогда еще не был так рад видеть, как это выражение возвращается на его красивое лицо. Как только смех утих, Ирука набрал в легкие побольше воздуха, чтобы задать вопрос, который так и рвался у него из горла. — Значит, ты мне веришь? Какаши одобрительно хмыкнул. — Я повидал достаточно лжецов, чтобы понять, когда кто-то говорит неправду, Ирука. Я не вижу на твоем лице и намека на ложь. Следовательно, единственный вывод — это то, что ты говоришь правду. Если вдуматься, то это даже логично. Ты продемонстрировал невежество в вопросах, которые имеют основополагающее значение для обычаев этого мира. Просто тем, что ты не из этого города, это не объяснить, — ему не нужно было прямо говорить, что он имел в виду неосведомленность Ируки о гомофобии эпохи Возрождения. Это подразумевалось в каждом слове. Конечно, это был довольно большой пробел в знаниях. — Спасибо, — ответил Ирука. — Если бы ты мне не поверил, я бы не знал, что делать. Было действительно трудно сохранить это в тайне, особенно от тебя. Ты такой чертовски проницательный, что аж противно. Какаши бросил на него насмешливый взгляд. — В качестве наказания за ложь, а теперь и оскорбление моей персоны, я прошу тебя ответить на мои вопросы. Я жажду узнать больше о мире, который ты называешь своим домом. Ирука одарил его ласковой улыбкой. Сможет ли он когда-нибудь отказать ему в чем-нибудь? Скорее всего, нет, и почему-то эта мысль не была такой тревожной, какой, возможно, должна была быть. — Хорошо, — ответил он. — Нет, я о тебе не слышал, но мой последний урок истории был много лет назад, и, честно говоря, меня больше интересовало планирование моей следующей выходки, чем то, чему учили в школе. Однако я слышал о Цунаде. Она, вероятно, одна из самых популярных правительниц за всю историю. — Не говори ей этого. У нее и так слишком большое самомнение, — съязвил Какаши. Ирука усмехнулся. Он не ошибся. — Что касается еды, то там так много всего, что я даже не знаю, с чего начать, — задумчиво произнес Ирука, и у него потекли слюнки. — Во-первых, как и везде, есть рестораны, в которые ты можешь просто пойти, когда тебе захочется. В Конохе, довольно большом городе, есть рестораны, где подают блюда всех мировых кухонь, какие только можно себе представить, от пиццы до жареной курицы и китайской кухни, не говоря уже о рамене. Так много рамена, — задумчиво вздохнул он. Боже, он так соскучился по лапше. — Звучит волшебно. Только подумай, сколько приемов я мог бы добавить в свой кулинарный арсенал, — задумчиво произнес Какаши. — Тебе бы понравилось в Конохе, — сказал Ирука, протягивая руку, чтобы переплести их пальцы — это был первый контакт с тех пор, как он наконец-то открыл правду этому человеку. — Тебе не пришлось бы там прятаться, — тихо добавил он. Какаши сжал его руку в ответ. — Звучит как утопия, — прошептал Какаши. Несколько мгновений они молчали, представляя себе мир, который так сильно отличался от того, в котором они жили в настоящее время. Через мгновение Какаши склонил голову набок, размышляя. — Расскажи мне больше о своей профессии, Ирука. Как стать профессиональным вором? — спросил он с озорными искорками в глазах. Ирука закатил глаза. — Я бы в жизни сам не выбрал такой путь, — признался он. — Скорее, воровство выбрало меня. Я был хорош, и чем больше я этим занимался, чтобы свести концы с концами, тем меньше был склонен искать альтернативные формы занятости. К сожалению, лучший троллинг в Конохе не приносит особой прибыли. А это моя настоящая страсть. Какаши моргнул. — Троллинг? Ты ждешь под мостами и нападаешь на незадачливых прохожих? Ирука, не думаю, что тебе стоит таким хвастаться. Ирука закатил глаза. — Мне действительно нужно ввести тебя в курс дела с идиомами. Нет, ни под какими мостами я не сижу. Как правило. Я просто считаю своим гражданским долгом следить за тем, чтобы правоохранительные органы Конохи не расслаблялись. Это очень важно. Какаши снова вопросительно приподнял серебристую бровь. — Оу? И как же ты это делаешь? Ирука ухмыльнулся. — Сядь поудобнее, мой дорогой друг, и позволь мне рассказать тебе о прекрасном изобретении, которое называется «блестящая бомба». Они проговорили до глубокой ночи, Ирука рассказывал историю за историей о своих лучших выходках и самых запоминающихся шалостях, отчего Какаши не раз сгибался пополам от смеха. Разговор прервался, только когда первые утренние лучи начали проникать сквозь крошечное окошко комнаты Ируки. Скоро прибудет их экипаж, который увезет их обратно в Кале, ближе к концу безумного путешествия Ируки в прошлое. Возможно, неудивительно, что он уже не был так рад его завершению, как раньше. Но все эти мысли смыло волной, когда Какаши прижался губами к его губам, и он с благодарностью отдался ощущению, когда его целует до потери дыхания лучший человек за всю историю, в прошлом или настоящем. Как он вообще мог позволить этому случиться? Стоил ли этот человек того, чтобы отказаться от удобств современной эпохи? Стоил ли он того, чтобы отказаться даже от рамена? Хм. Ему нужно подумать об этом. Позже. Определенно позже.Часть 10
1 мая 2024 г. в 21:18
Если бы Орочимару обладал силой своей телесной формы, он бы давным-давно сбросил Кабуто за борт этого богом забытого жалкого подобия корабля. Упомянутый никчемный священник в настоящее время жаловался на скудное питание на борту, а до этого за пытал несчастного ученого жалобами на жесткость кровати в его личной каюте, а до этого Орочимару пришлось выслушать обличительную речь из-за необходимости делить тесное помещение с грубыми моряками, что было настолько ниже его достоинства как епископа, что оскорбляло его лично. Нет, знаете что? Сбросить его за борт — это слишком снисходительно для такого человека. Кабуто явно заслуживал гораздо более изощренных форм нанесения телесных повреждений. Орочимару понадобятся месяцы психотерапии, чтобы оправиться от этой поездки. В частности, покупка туфель-лодочек от Гуччи, на которые он засматривался за день до того, как попал в этот ад.
Кабуто готовился к тридцатому раунду фестиваля нытья, когда Орочимару махнул ему рукой, решительно и эффективно прервав его. Каждый раз это срабатывало как заклинание.
— Клянусь младенцем Иисусом, если ты пожалуешься еще на что-нибудь, я заставлю тебя сожалеть об этом до конца твоего жалкого существования на этой земле, Кабуто, — прорычал он. — Эта сучка устала от твоего дерьма, — к счастью, мужчина, о котором шла речь, закрыл рот. Хм, возможно, Бог все-таки существовал.
— А теперь послушай меня, ты, ходячее модное бедствие, — продолжил он, стараясь взять себя в руки, насколько это было возможно в данных обстоятельствах. — Когда мы причалим, мы отправимся на таможню порта, и ты приложишь все свое обаяние, которым обладаешь. Конечно, я знаю, что его не так уж и много — не с этой обувью. Ты получишь доступ к судовым декларациям и найдешь любую информацию о маршруте наших друзей. Ты уже хорошо потрудились, выяснив, в какой порт Франции они должны были прибыть, выписав парочку индульгенций для охранников, — Орочимару не смог удержаться от того, чтобы фыркнуть. Сама мысль о том, что так много людей верили, что листка бумаги, благословленного епископом, достаточно, чтобы спасти их от посмертного заточения, была в лучшем случае смехотворной. Но стоит ли так пенять на Средневековую Европу? Он был уверен, что они сочли бы его поклонение алтарю Louis Vuitton столь же смехотворным. Они, конечно, были бы неправы, но кто он такой, чтобы спорить о теологии? — так что не сбавляй темпа.
— Да, да, мы это уже обсуждали, демон, — надменно ответил Кабуто. Орочимару нахмурился, глядя на него. Может, закинуть змею в его мантию, пока он спит? Хотя не стоит. Змею жалко. — Я наведу справки, как только мы прибудем на место. Стоит только пообещать благословение, любая овца тут же поделится полезной информацией, — Орочимару снова фыркнул. Было легко добиться своего, когда в твоей власти была сила веры. Он еще раз похлопал себя по плечу за то, что нашел идеального фаворита.
Крик «Земля, хо!» прервал их разговор. Орочимару с напарником быстро (хотя «быстро» — понятие относительное. Все заняло гораздо больше времени, чем следовало бы. Черт бы побрал отсутствие моторизованных транспортных средств) завершили стыковку и направились к таможне. Потребовалось несколько молитв «Аве Мария», «Отче наш» и тому подобное, но Кабуто в конце концов удалось раздобыть декларацию, в которой содержались списки пассажиров каждого судна, отправившегося из Дувра в Кале за последние две недели. К счастью, их было не так уж много. Затем, за чашкой горячего вина, которое Орочимару жаждал почти так же сильно, как пресс Райана Гослинга, Кабуто оторвался от книг с торжествующей улыбкой.
— Мы поймали его, — гордо прошипел он. Это было мерзко. Заглянув ему через плечо, Орочимару прочитал слова, которые надеялся найти.
Пассажиры «Мирабель»: сэр Ирука из Конохи и сэр Райдо из Голдуотера. Предполагаемый пункт назначения: монастырь Клюни.
— Кабуто, поговори с человеком насчет лошади, — потребовал Орочимару, поднимаясь во весь рост и изображая вайбы «этой сучки», — нам нужно поймать путешественника во времени.